— Спасите меня! Спасите!

— Умел убить, сумей и умереть! — рявкнул кто-то в толпе.

К нему присоединилось еще несколько голосов.

— Умри, как подобает мужчине! — донеслось до меня, и я понял, что это кричат близнецы.

— Мы должны остановить казнь! — выдохнул я и, расталкивая толпу локтями, начал пробираться к помосту.

Николас следовал за мной по пятам. Осужденные уже поднимались по ступенькам. Старик рыдал, сотрясаясь всем телом. Я хотел вбежать на эшафот вслед за ними, но солдат с алебардой преградил мне путь:

— Какого черта ты сюда лезешь, горбун? Или тоже хочешь поплясать в петле?

— Казнь Джона Болейна отложена! — крикнул я. — Я — его адвокат! Вчера судья Рейнберд издал приказ об отсрочке казни!

Второй солдат наставил свою алебарду на Николаса:

— Что-то вы с приятелем не слишком похожи на законников!

— Они — не законники, а прохиндеи! — донеслось с площади; вне всякого сомнения, это кричали близнецы.

— Вздерните их на виселицу! — подхватил кто-то.

— Смерть всем джентльменам! — пронеслось по толпе, настроение которой становилось все более кровожадным.

Я взглянул на помост. Смертники уже стояли там, каждый напротив своей петли. Пьяница, внезапно осознавший, что происходит, попытался соскочить с эшафота.

— Нет! Нет! — повторял он.

— И где же это чертово помилование? — сердито спросил солдат, стоявший рядом со мной.

— В замке! Мы как раз шли за ним! Констебль должен был доставить в замок копию приказа. Умоляю, позвольте мне поговорить с палачом.

— Значит, никакой бумаги у вас нет?

— Нет, но…

На помосте палач уже набросил петлю на шею старика. Он устремил на меня абсолютно безучастный взгляд и, услышав, что никакого документа у меня нет, продолжил свою работу: накинул петлю сначала на шею девушки, а потом на шею Болейна. Последним настал черед пьяницы, который тщетно пытался оттолкнуть палача.

— Я невиновен! — отчаянно кричал Болейн. — Это мой адвокат!

Девчушка, даже с петлей на шее, продолжала неотрывно смотреть на свою куклу.

— Милли, моя маленькая Милли, — бормотала она.

Старик молчал, сотрясаемый крупной дрожью.

— Пропустите нас! — рявкнул Николас, метнулся вперед, что есть мочи толкнул солдата с алебардой и выхватил из ножен меч.

Воспользовавшись моментом, я бросился к лестнице.

— Мастер Шардлейк, спасите меня! — взмолился Болейн.

Палач, нахмурившись, кивнул своему помощнику. Тот нажал на рычаг, и доски помоста провалились.

Толпа удовлетворенно загудела. Четверо смертников повисли в воздухе. Старик сразу затих, но мужчина, висевший рядом с Болейном, громко хрипел, словно все еще пытаясь протестовать, и отчаянно дергал ногами в безумной надежде вновь обрести опору. Глаза его вылезли из орбит, на губах показалась пена. Ноги девушки тоже отплясывали в воздухе дикий танец. Подол ее платья потемнел, так как она обмочилась; кукла выпала из разжавшихся пальцев и упала на землю. Кто-то из зевак моментально схватил ее в качестве сувенира. Болейн не сучил ногами, он лишь несколько раз конвульсивно дернулся. Лицо его побагровело, язык высунулся.

Я наконец взобрался на помост. Палач преградил мне путь.

— Казнь отсрочена! — сипел я из последних сил. — Ради бога, спасите его, пока еще не поздно!

Сквозь толпу протолкнулась пожилая женщина. Подойдя к помосту, она умоляюще сложила руки.

— Мой муж! Мой дорогой муж! — повторяла она. — Прошу вас, мастер палач, позвольте мне повиснуть у него на ногах и прекратить его мучения.

Оглянувшись на повешенных, которые парили в воздухе, подобно призракам, я понял, что старик все еще жив. Тело его сводили судороги беззвучной агонии.

Не знаю, где я нашел силы оттолкнуть грузного палача и броситься к Болейну. Ноги девушки, отплясывающие безумный танец в воздухе, едва не задели меня по голове. Из закрытых глаз Джона струились слезы, вывалившийся язык посинел. Я обхватил его руками за пояс и, сделав отчаянное усилие, приподнял. Спину мою пронзила резкая боль. Толпа удивленно гомонила. Несколько мгновений спустя рядом со мной оказался Николас, тоже пытавшийся вынуть Болейна из петли. Потом кто-то железной хваткой сжал мою руку повыше локтя и потащил прочь. Отбиваясь, я споткнулся, упал и, скатившись с помоста, рухнул на землю. Невыносимая боль в спине заставила меня потерять сознание.

Я очнулся, словно вынырнув из темноты. Обнаружив себя в лежачем положении, в течение нескольких жутких мгновений я полагал, что все еще валяюсь на земле у эшафота, посреди орущей и улюлюкающей толпы, а надо мной висят четыре смертника и среди них — Болейн. Переведя дух, попытался пошевелиться, но спину пронзила боль столь мучительная, что я невольно вскрикнул. А затем ощутил, как на лоб мне положили полотенце, смоченное холодной водой. Знакомый женский голос мягко произнес:

— Не двигайтесь, мастер Шардлейк. Доктор сказал, вам нельзя шевелиться.

Моргнув несколько раз, я убедился, что нахожусь в своей комнате в «Девичьей голове». У постели моей стояла Джозефина, взгляд ее был исполнен тревоги и заботы.

— Вы в безопасности, — сказала она негромко.

— Болейн? — прошептал я одними губами; во рту у меня пересохло, шершавый язык еле ворочался.

— Жив, — улыбнулась она. — Подождите, я приведу доктора. И умоляю: пока меня не будет, не пытайтесь двигаться.

Джозефина поспешно вышла из комнаты. Почувствовав, что боль, вызванная неосторожным движением, ослабла, я прислушался к собственным ощущениям и отважился слегка повернуть голову. Неподалеку от кровати стояла легкая переносная колыбелька, а в ней лежал младенец со светлыми волосиками — дочь Джозефины Мышка. Она взглянула на меня и неожиданно расплылась в беззубой улыбке, протянув ко мне ручонки. Я улыбнулся в ответ.

Джозефина вернулась с доктором Белайсом, лечившим Тоби после ночной схватки с братьями Болейн. Узкое вытянутое лицо медика выражало величайшую серьезность. Взяв ребенка на руки, Джозефина выскользнула из комнаты.

— Вашей спине необходим покой! — вскинув руку, предупредил врач. — Любое движение может принести вам непоправимый вред.

— Но ходить-то я смогу? — спросил я дрогнувшим от страха голосом.

— Конечно, конечно, — заверил доктор. — Вам несказанно повезло. Запросто могли сломать хребет, но Господь уберег вас от такой беды, и вы отделались ушибом мягких тканей. Правда, сейчас мускулы у вас свело судорогой, и они твердые как камень. Но не волнуйтесь, вскоре станете как новенький — разумеется, если будете меня слушаться. Я тщательно осмотрел вас, пока вы были без сознания. На ваше счастье, я имею немалый опыт по части лечения поврежденных костей и мускулов.

— Вот как?

— Да, меня привлекает именно эта область медицины. По крайней мере, здесь можно обойтись без жутких снадобий, которыми потчуют своих пациентов мои коллеги.

— Долго я провалялся без сознания?

— Около суток. Сейчас утро субботы. На свою удачу, вы не размозжили себе череп, хотя и получили при падении сильный удар. Крови было великое множество, как и всегда, когда поврежден скальп. Зеваки, собравшиеся на площади, не сомневались, что вам конец. — Доктор налил из кувшина, стоявшего на столике у кровати, легкого пива и поднес стакан к моим губам. Потом пристально взглянул на меня и произнес: — Вы стали в Норидже знаменитостью.

— Джозефина сказала, Болейн жив…

— Да. Когда палач толкнул вас и вы упали с помоста, ваш молодой помощник продолжал держать его за ноги, спасая от удушения. Мне рассказывали, мастер Овертон кричал, что казнь отсрочена, что палач убил вас и теперь его самого вздернут на виселицу. — Губы Белайса тронула легкая улыбка, но взгляд по-прежнему был серьезен. — У вас имелись все шансы сломать позвоночник и навсегда лишиться возможности ходить. — Дав мне время осознать это, он продолжил: — Палач вынул Болейна из петли, и его отвезли в замок. Пока он не в состоянии говорить, но жизни его ничто не угрожает. Я это точно знаю, ибо жена Болейна попросила меня заняться его лечением.