Отпустив свидетеля, Рейнберд обратился к обвиняемому:

— Мастер Болейн, как долго вы состояли в браке, прежде чем ваша супруга исчезла?

— Десять лет.

— Ваш брак можно было назвать счастливым?

У меня перехватило дыхание. Разумеется, Рейнберд имел право задать подобный вопрос; но я понимал: разговор о том, насколько скверными были отношения супругов, отнюдь не пойдет на пользу обвиняемому. Болейн взглянул на меня в откровенном замешательстве. Взгляд этот не ускользнул от Рейнберда, недовольно сдвинувшего брови. Я опустил голову. Джон судорожно сглотнул и произнес:

— Полагаю, ни для кого не секрет, что брак наш не был счастливым. Эдит не выказывала по отношению ко мне ни малейшей привязанности, так же как и к своим сыновьям. Скажу откровенно, супруга моя не походила на всех прочих женщин. Судя по всему, общество других людей было ей ненавистно. Порой она, как ни трудно в это поверить, принималась морить себя голодом и превращалась в ходячий скелет. На вопросы о причинах столь странного поведения Эдит не считала нужным отвечать. Тем не менее я вступил с ней в брак, и она являлась моей законной женой. Каждому приходится нести свой крест, — добавил Болейн едва слышным шепотом.

— И вы нашли возможность отдохнуть от тягот семейной жизни на стороне.

Глаза Болейна внезапно вспыхнули яростью.

— Какой мужчина на моем месте не сделал бы этого?

— Всякий добрый христианин, который чтит заповеди Господни! — скрипучим, как пила, голосом отрезал Катчет.

Повисло молчание, которое прервал Рейнберд, вызвавший очередных свидетелей — Джеральда и Барнабаса Болейнов.

Близнецы, с одинаково непроницаемыми лицами, важно прошествовали к кафедре для свидетелей; в своих шелковых дублетах, они выглядели именно так, как пристало выглядеть состоятельным молодым джентльменам. Болейн неотрывно смотрел на сыновей, но выражения его прищуренных глаз я разобрать не мог. Впрочем, я заранее предупредил Джона, чтобы он держал себя в руках и при любом повороте событий не давал воли вспыльчивости.

— Вы — сыновья Джона и Эдит Болейн, Джеральд и Барнабас? — вопросил Рейнберд.

— Да, — вежливо ответили близнецы; как выяснилось, они умели хорошо себя вести, когда того требовали обстоятельства.

— Вы всегда жили со своим отцом?

— До тех пор, пока его не посадили в тюрьму, — хладнокровно сообщил Джеральд.

— Он был хорошим отцом?

— Он не выказывал особого интереса к нам, — заявил Барнабас.

— А ваша мать?

Джеральд вперил взгляд в лицо судьи:

— Наша бедная мать постоянно была больна. Отец ничего не делал, чтобы ей помочь, только вечно орал на нее. Мы горячо любили матушку и были безутешны, когда она нас оставила, узнав, что отец связался с этой вот недостойной женщиной, служанкой из таверны! — Он наставил указующий перст на Изабеллу.

Рейнберд повернулся к Болейну:

— У вас есть какие-нибудь вопросы к сыновьям?

— Вы превратили жизнь своей матери в ад! — дрожащим от волнения голосом произнес Болейн. — И жизнь своего отца тоже. Безобразия, которые вы творили, ваши дикие выходки, издевательства над учителями, которых мы нанимали… Вы не думаете, что мать ушла из дома, устав от ваших бесчинств?

— Вряд ли, учитывая, что тогда нам было всего по девять лет, — невозмутимо ответил Джеральд. — Нет, последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, стала ваша измена, сэр. Мы счастливы, что ныне живем у дедушки, окруженные любовью, которой не давали нам вы.

Искусно разыгранное представление достигло своей цели. Зрители преисполнились сочувствия, хотя они, как и большинство жителей Нориджа, наверняка были наслышаны о необузданном нраве близнецов. Лицо Болейна потемнело. Я опасался, что он не сможет сдержать вспышку ярости. Но Джон, крепко сжав губы, хранил молчание.

— Полагаю, допрос свидетелей обвинения завершен, — провозгласил Рейнберд. — Но я хотел бы прояснить еще один момент. Мастер Болейн, если я правильно понял, ваше алиби в вечер убийства основано лишь на свидетельстве мисс Изабеллы Хит? — (Услышав свою девичью фамилию, Изабелла вспыхнула.) — Из ваших показаний следует, что в течение двух часов, между девятью и одиннадцатью, вы находились в своем кабинете и никто, в том числе Изабелла Хит, вас не видел. Верно?

— Совершенно верно, — кивнул Болейн.

— Мисс Изабелла не заходила в ваш кабинет, чтобы принести вам стакан вина или пива? А может, это сделал кто-нибудь из слуг?

— Я просил не беспокоить меня, так как намеревался просмотреть важные бумаги. Документы, имеющие отношение к тяжбе, которую я веду со своим соседом, мастером Вайтерингтоном, претендующим на часть моих земель.

Рейнберд слегка наклонил голову. Я бросил взгляд в сторону скамьи присяжных; некоторые из них оживленно перешептывались. Это чертово алиби, точнее, его отсутствие было самым убийственным свидетельством против Болейна.

— Отлично, — изрек Рейнберд. — Думаю, мы сделаем небольшой перерыв. Я должен ознакомиться с документом, имеющим отношение к одному из гражданских дел, на слушании которого мне предстоит присутствовать. Заседание возобновится через пятнадцать минут.

Судьи поднялись и удалились через особую дверь. Краешком глаза я заметил, что сэр Ричард Саутвелл тоже покинул зал. Я встал и подошел к Николасу.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь? — спросил я.

— Думаю, Болейну не стоит огрызаться на судей.

— Это верно. Хотя Катчет способен вывести из себя даже святого. Старикан Рейнольдс сумел снискать сочувствие присяжных, — невесело усмехнулся я. — А я получил нагоняй.

— Хорошо хоть вас из зала не вывели, — фыркнул Николас.

— Пока все складывается просто хуже некуда. Неубедительное алиби, несчастливый брак, свидетельство сыновей о том, что измена отца послужила причиной ухода матери из дома… — Я сокрушенно покачал головой. — Ну, теперь мы должны не упустить ни единой возможности поставить под сомнение вину Болейна. В первую очередь надо привлечь внимание к исчезнувшему ключу. Это наш главный козырь.

Наконец судьи вернулись, и Рейнберд провозгласил, что сейчас показания предстоит дать обвиняемому, Джону Болейну. В зале стояла невыносимая духота, оба судьи постоянно вытирали вспотевшие лбы кружевными носовыми платками.

— Итак, ваш черед, — заявил Катчет, махнув рукой в сторону Болейна.

Все взгляды устремились на обвиняемого, который остался на своем месте.

Болейн бросил взгляд в свои записи и, к моему облегчению, заговорил спокойным и ровным голосом:

— Милорд, я хочу обратить ваше внимание на то, что прямые свидетельства, указывающие на меня как на лицо, совершившее сие жестокое деяние, отсутствуют. Да, жена моя действительно была убита, и над телом ее надругались самым чудовищным образом. Из этого следует лишь, что до недавнего времени она была жива и второй мой брак является недействительным. Ваша честь, хочу подчеркнуть, что у меня не было никаких причин выставлять тело убитой на всеобщее обозрение. Более того, имеются свидетельства, подтверждающие, что ни один мужчина не в состоянии совершить подобное преступление в одиночку. Свидетели подтвердят также, что ключ от конюшни, находившийся у меня, не был единственным и что дубликат его исчез незадолго до убийства.

Джон тяжело перевел дыхание. Во время своей речи он смотрел прямо перед собой, иногда бросая взгляды на присяжных. Я советовал ему действовать именно так — попытаться установить контакт с ними, напомнить им, что перед ними человек, чья жизнь зависит от их решения. По залу в очередной раз пронесся гул. По крайней мере, Болейну удалось произвести благоприятное впечатление на публику, отметил я про себя.

— Вы упомянули о своем втором браке, — произнес судья Катчет. — Однако нам известно, что после исчезновения вашей законной супруги вы поселили в своем доме некую Изабеллу Хит и жили с ней во грехе целых семь лет, обвенчавшись лишь после того, как ваша жена официально была признана мертвой. Тем самым вы подавали слугам и сыновьям, — тут он бросил взгляд на близнецов, одновременно склонивших голову, — пример вопиющей безнравственности!