Доктор, казалось лишившийся от изумления дара речи, переводил взгляд с меня на Барака, с Барака — на Джонсона, а с Джонсона — на Нетти.

— Вы оказываете помощь раненым? — нарушил я молчание.

— Да, меня привели сюда именно для этого, — проронил он, всем своим видом показывая, что помогает повстанцам не по собственной воле. — Почему этот мальчик так трясется? — спросил он, взглянув на Саймона.

— Он впервые в жизни увидел убитых, — пояснил Гектор Джонсон.

— Значит, у него шок, — незамедлительно поставил диагноз доктор Белайс. — Если хотите, я принесу настойку, которая поможет ему успокоиться. — Он пристально взглянул на меня. — Вижу, мастер Шардлейк, вы двигаетесь намного свободнее, чем прежде.

— Как это ни странно, походная жизнь пошла мне на пользу, — усмехнулся я.

— Сэр, вам следует быть осторожнее, — прошептал врач, наклонившись к моему уху. — По Нориджу ходят упорные слухи о некоем горбуне, приспешнике капитана Кетта, который помогает бунтовщикам устраивать суды над состоятельными людьми.

— В этих судах также принимали участие мэр города Кодд и олдермен Элдрич, — пожал я плечами.

— Теперь, после визита королевского посланника, они и носа не покажут в лагерь, — возразил медик. — Протектор выразил свои намерения достаточно ясно. Вам нужно подумать о себе, сэр! Бегите, пока не поздно!

Доктор повернулся к Нетти и осмотрел глубокую рану у него на предплечье:

— Тебе нужно наложить швы, парень. Сейчас я этим займусь.

Он раскрыл маленький саквояж, который был у него с собой, и извлек оттуда иглу, нити и склянку с маслом. Нетти наблюдал за ним, крепко сжав челюсти. Я посмотрел в ту сторону, где стоял Кетт. Большинство повстанцев, подчинившись его приказу, отправились на поиски оружия. Оружия в лагере по-прежнему было недостаточно, к тому же Кетт понимал: людям сейчас необходимо занятие, иначе бушующая в них ярость, вырвавшись наружу, может привести к самым опасным последствиям.

Я заметил, что один из отрядов, двинувшихся в сторону города, возглавляет Майкл Воувелл. Поравнявшись со мной, он остановился. Глаза его сверкали от воодушевления.

— Мастер Шардлейк, и вы здесь!

— Да, я пришел, чтобы разыскать своих друзей. По пути видел немало убитых.

— Благодаря городским беднякам наши потери не так велики, как могло бы быть, — заметил Воувелл. — В самый разгар битвы несколько человек пробежали по улицам с криками «К оружию, неприятель ворвался в город!». Половина солдат, сражавшихся у Епископских ворот, бросилась в противоположную часть Нориджа. Теперь наши враги поймут, что мы не такие уж деревенские олухи. Да, парни?

— Я видел, как нескольких богатых горожан отправили в лагерь, чтобы предать их суду. Вам не известна участь вашего бывшего хозяина?

— Первое, что я сделал, ворвавшись в город, — направил к его дому вооруженный отряд, — понизив голос, сообщил Воувелл. — Рейнольдс сам открыл дверь: нового управляющего он так и не нанял, а вся остальная прислуга — женщины. Но старый ублюдок сумел откупиться и остался цел и невредим. Не все наши люди бескорыстны.

Я бросил взгляд на трактир «Девичья голова»:

— Надо бы узнать, не пришли ли мне новые письма.

— Вам вряд ли откроют дверь, — пожал могучими плечами Воувелл. — Дело в том, что в этом трактире заперт королевский посланник. Капитан Кетт приказал сторожить его как зеницу ока. В любом случае не думаю, что в Норидж на этой неделе приходила почта. Ох, я слишком с вами заболтался, — спохватился он и, махнув рукой, увел свой отряд.

Я взглянул на Саймона, который перестал дрожать и всхлипывать. Нетти, стиснув зубы, героически терпел боль. На лбу у него выступили капли пота. Медик продолжал сосредоточенно орудовать иглой.

— Мастер Джонсон, когда доктор закончит, надеюсь, вы с Нетти и Саймоном вернетесь в лагерь, — сказал я. — Думаю, обоим мальчикам надо отдохнуть и прийти в себя. А мы с Бараком должны отыскать своих друзей.

— Кто знает, что сейчас творится в замке, — заметил Джек. — Может, стоит сначала навестить Джозефину и Эдварда? Наверное, он уже вернулся домой.

— Ты прав. Хотя придется сделать крюк, давай начнем с них.

— Я хорошо управляюсь с лошадьми! — с пылом заявил Саймон и неожиданно расплылся в улыбке.

— Ты прирожденный конюх, парень! — кивнул старый Джонсон. — В жизни не видел человека, который ладил бы с жеребцами лучше тебя!

— Мастер Шардлейк, я хочу вам кое-что рассказать, — выдохнул Нетти. — В меня выстрелили близнецы, два молодых белобрысых парня. Уж конечно, это были братья Болейн. Они стояли на городской стене вместе с солдатами. К счастью, стрела, которая в меня попала, — из тех, которыми пользуются во время учебы, а не боевая. У нее не было загнутого наконечника, который разрывает плоть, и я смог сам ее вытащить. Другие парни тоже вытаскивали попавшие в них стрелы и отдавали их лучникам. Теперь никто не назовет нас трусами, — дрогнувшим голосом заявил он.

— Да уж, этого не посмеет сказать никто, — кивнул я и угрюмо добавил: — Зря я думал, что близнецы удрали в Лондон. Если они остались здесь, мы должны их отыскать.

Проходя по улицам Нориджа, мы наблюдали, как повстанцы, взломав двери богатых домов, вытаскивали оттуда оружие, деньги, золотую и серебряную посуду. В бедных кварталах, расположенных в южной части Конисфорд-стрит, стояла тишина. Казалось, в городе не происходит ничего из ряда вон выходящего. Не без некоторого труда мы отыскали грязный двор, где жили Эдвард и Джозефина. Там тоже царило безмолвие, нарушаемое лишь писком цыплят, клевавших собачье дерьмо. Я постучал в дверь знакомого домика. Через несколько минут дверь чуть приоткрылась, в щелке мелькнуло испуганное лицо Джозефины. Глаза ее полезли на лоб от удивления, когда она узнала нас.

— Мастер Шардлейк! — радостно воскликнула молодая женщина.

— Как поживаешь, Джозефина? — спросил я.

Впрочем, усталый и встревоженный вид моей бывшей служанки говорил сам за себя. Когда мы пришли, она пеленала Мышку. Голенькая девчушка, лежавшая на столе, увидев нас, расплылась в улыбке. Завернув дитя в чистые пеленки, Джозефина повернулась к нам:

— Эдвард передал мне, что скоро придет домой. Я слышала, люди капитана Кетта захватили Норидж.

— Так оно и есть. Я своими глазами видел бой у Епископских ворот.

— Много народу погибло?

— Без жертв не обошлось, хотя их меньше, чем могло бы быть. Но теперь все позади. Город захватил капитан Кетт.

Джозефина, испустив вздох облегчения, села на стул. Мышка, лежавшая у нее на коленях, немедленно протянула ко мне ручонки. Я улыбнулся и помахал малышке.

— По крайней мере, обошлось без уличных боев, — пробормотала Джозефина. — Как вспомню, что англичане сделали с деревней, в которой я жила в детстве, меня пробирает ужас… Сожгли все до единого дома… — По щекам молодой женщины потекли слезы, которые она сердито смахнула. — Я знаю, сейчас люди сражаются за справедливость. Но я так боюсь огня и крови.

В комнате повисла тишина; мне не хотелось рассказывать о битве, свидетелями которой нам довелось стать.

Через несколько мгновений Джозефина протянула мне ребенка:

— Возьмите Мышку, она хочет с вами пообщаться.

Оказавшись у меня на коленях, девочка с довольным видом принялась теребить пуговицу моей рубашки.

— Я так боюсь за нее, — едва слышно прошептала мать. — Каждый день твержу об этом Эдварду.

Я молчал, ибо не знал, что сказать.

Во дворе раздались шаги, и в комнату вошел Браун. За прошедший месяц он изменился до неузнаваемости и теперь ничуть не напоминал того понурого и растерянного человека, с которым мы встретились здесь в июне; в походке его появилась уверенность, а от широкоплечей фигуры веяло силой и решительностью. События последних дней, лишившие Джозефину душевного равновесия и пробудившие у нее горькие воспоминания, напротив, вернули оптимизм и бодрость духа ее супругу.

— Мастер Шардлейк, Джек! — улыбнулся он, увидев нас. — Вы пришли из лагеря?