— Весьма предвзятое заключение, — шепнул я Изабелле.

— Значит, мы проиграли, сэр?

— Все теперь зависит от них, — сказал я, указав взглядом на присяжных.

Судья Рейнберд покинул зал суда; все встали и склонили голову в поклоне. Очевидно, прочие дела Катчету предстояло рассматривать в одиночестве. Тюремщик, подойдя к стоявшему за деревянной перегородкой Болейну, отвел его на скамью подсудимых. Два других тюремщика ввели в зал с полдюжины арестантов, грязных и оборванных. Все они опустились на скамью рядом с Болейном. Одна из них, девушка лет двадцати, со спутанными длинными волосами, беспрестанно кашляла. Зрители поглядывали на нее с некоторой опаской; всякий присутствующий в зале рисковал подцепить тюремную лихорадку, которой страдали многие заключенные. Родственники обвиняемых, в большинстве своем бедно одетые горожане, ерзали на местах. Катчет поднес к носу ароматический шарик, помогающий уберечься от заразы.

— «Король против Флетчера», — возвестил пристав. — Дело о краже шести буханок хлеба.

Со скамьи поднялся ужасающе худой старик. Его сотрясала мелкая дрожь. Украденный хлеб стоил больше нежели шиллинг, а это означало, что преступление карается смертной казнью. Катчет вперил суровый взгляд в обвиняемого.

— Уйдем отсюда, — шепнул я Изабелле.

Она поднялась со скамьи; за нами последовали Чаури, Скамблер, его тетушка, Николас и Тоби. Выйдя в вестибюль, я увидел бабушку близнецов, старую Джейн Рейнольдс. Она сидела на скамье, сложив на коленях забинтованные руки; белые повязки ярко выделялись на фоне черного платья. По словам Пэрри, у Эдит тоже были распухшие перекрученные суставы, припомнил я, — возможно, болезнь передавалась по наследству. Лицо Джейн, обрамленное черным чепцом, казалось восковым; взгляд остекленевших глаз был устремлен в пространство. Любопытно, подумал я, что эта женщина имела в виду, когда в зале суда повторяла сквозь рыдания: «О моя бедная Эдит, упокой Господь ее душу! Ну что бы ей родиться мальчиком! Насколько все тогда было бы проще!»

Мы отыскали свободную скамью и уселись.

— Дела у нас не слишком хороши, да, сэр? — дрожащим голосом спросила Изабелла.

— Ну, так мы скажем не ранее, чем присяжные вынесут вердикт «виновен вне всяких сомнений». Я все-таки надеюсь, что история с ключом заронила в их души сомнения. Хотя, надо признаться, я рассчитывал, что нам удастся расколоть близнецов.

Чаури смотрел на Изабеллу со странным выражением, в котором сострадание смешивалось с вожделением.

— Я слыхал, если обвиняемому угрожает виселица, присяжные хватаются за любую возможность признать его невиновным, — заметил он, повернувшись ко мне.

— За исключением тех случаев, когда они предубеждены против него, — пробурчал Тоби. — Увы, среди присяжных я заметил нескольких норфолкских дворян.

На лице Изабеллы мелькнул ужас. Я нахмурился и метнул в Локвуда сердитый взгляд, давая понять, что заводить подобный разговор вряд ли уместно.

— Вот невежа, — довольно громко пробормотал себе под нос Николас.

Скамблер с виноватым видом приблизился ко мне:

— Я только все испортил, да, сэр? Опять свалял дурака.

— Да уж, надо же до такого додуматься — затянуть перед судьями какую-то глупую песню! — сокрушенно покачала головой его тетушка.

— Со мной всегда так, — вздохнул Грязнуля. — Хочу сделать как лучше, но все порчу.

— Это потому, что в голове у тебя ветер, а слушать старших ты не желаешь, — убежденно изрекла тетя Хильда. — От этого все твои беды.

— Неправда, — возразил я. — Саймон очень толково дал показания относительно драки и пропавшего ключа. Всем было ясно, что он не кривит душой.

К сожалению, странности его поведения сыграли на руку близнецам, вздохнул я про себя. Наверняка присяжные решили, что этот чудаковатый подросток способен проглядеть ключ у себя под носом. Но об этом я счел за благо умолчать.

Дверь распахнулась, пропуская Гэвина Рейнольдса, за которым следовали его внуки.

— Вставай, Джейн, мы идем домой, — сказал он, подходя к жене. — Я договорился, что нам сообщат о вердикте, который вынесут присяжные.

Джейн безропотно поднялась. Проходя мимо, старик обжег меня взглядом, однако не сказал ни слова. Близнецы замешкались, с издевкой посматривая на Скамблера. Николас, придав лицу грозное выражение, сделал несколько шагов по направлению к ним. Барнабас ухмыльнулся и медленно провел пальцем по своей шее.

Около часа мы провели в тревожном ожидании. Я был отнюдь не прочь обсудить подробности заседания с Николасом и Тоби, но присутствие Изабеллы не позволяло мне сделать это. Чаури пытался развлечь ее разговорами о хозяйстве и будущем урожае, которому угрожала засуха. Но вот дверь отворилась, и перед нами предстал Барак.

— Мне нужно спешить, — сказал он. — Хотел только сообщить вам, что присяжные удалились для вынесения вердиктов. Как прошло слушание?

— Мы сделали все, что в наших силах, — осторожно ответил я.

Чаури, от которого не ускользнул печальный смысл моих слов, сочувственно посмотрел на Изабеллу. Она в испуге глядела на Барака.

— Это мой друг, — успокоительно заметил я.

— Я думала, заседание закончится гораздо быстрее, — прошептала Изабелла. — Ведь им надо было рассмотреть еще несколько дел.

— Делу вашего мужа уделили больше времени, чем обычно, потому что оно… — я запнулся, подыскивая подходящее слово, — чрезвычайно запутанное.

По правде говоря, я полагал, что делу Болейна уделили столько внимания по иной причине: оно относилось к числу скандальных событий, способных получить широкую огласку.

— Думаю, присяжные не станут медлить, — заметил Джек. — Судьи знают, как заставить их принять решение побыстрее. Подавать в комнату присяжных еду и питье категорически запрещено, так что до тех пор, пока вердикты не будут вынесены, им придется страдать от голода и жажды.

— Значит, вердикт вынесут совсем скоро. Спасибо, что сообщили нам об этом, — слабо улыбнулась Изабелла.

Барак поклонился и скрылся вновь.

Прошло еще томительных полчаса, прежде чем пристав пригласил нас в зад суда. Вставая, Изабелла пошатнулась, так что Чаури пришлось поддержать ее под локоть.

Войдя, мы увидели, что присяжные уже заняли места на своей скамье. Болейн, бледный как полотно, сидел рядом с другими обвиняемыми. Зрители бросали на него любопытные взгляды; два молодых человека, что-то оживленно строчившие во время слушания дела, держали перья наготове. Обведя зал глазами, я увидел Саутвелла и Фловердью, сидевших рядом.

Катчет ударил по столу молотком и повернулся к присяжным:

— Первое дело, «Король против Джона Болейна». Старшина, к какому решению вы пришли? Виновен или нет подсудимый?

— Виновен! — отчетливо прозвучало в наступившей тишине.

Я боялся, что Изабелла потеряет сознание, однако это произошло не с нею, а с ее мужем. Резко, как подкошенный, Джон упал, глухо ударившись об пол и звякнув цепями. Тюремщику пришлось поднять его и усадить на скамью.

Катчет устремил на него взгляд, лишенный малейших проблесков сочувствия.

— Джон Болейн, вы признаны виновным в одном из самых ужасающих преступлений, которые мне когда-либо приходилось рассматривать, — изрек он. — Приговариваю вас к казни через повешение, которая совершится завтра в девять часов утра.

Болейн сидел неподвижно, лицо его вновь обретало живые краски. Посмотрев на Изабеллу, он попытался растянуть губы в подобие улыбки. Катчет тем временем вопрошал, какой вердикт присяжные вынесли по следующему делу. Подсудимый, оборванный краснолицый малый лет сорока, горький пьяница, живущий подаянием, обвинялся в краже дюжины бутылок вина. Его тоже приговорили к смертной казни.

— Просьба о помиловании, — шепнул Николас, коснувшись моего локтя. — Передайте ее Бараку.

— Да, конечно. — Я стряхнул с себя оцепенение. — Надо вручить ее судьям, лучше Рейнберду. Надеюсь, Джек поможет мне.