Дамочка радостно захлопала в ладоши. На сцене появился управляющий, тоже явный и несомненный злодей. Он предложил подкупить законника, который скажет арендаторам, что срок аренды истек. Адвокат, облаченный в черную мантию и шапочку, не замедлил предстать перед зрителями.

Саймон наблюдал за происходящим на сцене, аж подпрыгивая на месте от возбуждения. Выяснилось, что в пьесе есть еще один персонаж — йомен, владеющий собственным наделом. То был очевидный намек на Роберта Кетта. Его сопровождало несколько арендаторов, заявивших, что отныне земля, которую они возделывают, принадлежит им. После чего, разумеется, завязалась драка — непременная кульминация любого кукольного представления. Зрители катались со смеху, глядя, как марионетки колотят друг друга дубинками. Даже флегматичный Нетти крикнул, подбадривая арендаторов:

— Задайте им хорошенько!

Как и следовало ожидать, победа осталась за фермерами и их предводителем, в качестве трофеев утащившими с собой всю мебель. Леди, джентльмен и их приспешники — законник и управляющий, — побитые и унылые, остались на голой сцене.

Представление нельзя было назвать глупым, однако особым остроумием оно тоже не отличалось и потому вскоре мне наскучило. Повернувшись к Нетти, я спросил у него, что в лагере говорят насчет Ника.

— Многие считают, будто бы он и в самом деле ненавидит всех нас и капитана Кетта, — вздохнул парнишка. — А вот тетушка Эверник говорит, что мастер Николас был совсем безвредный и ни на кого не держал зла. Хотя и чувствовал себя здесь как рыба, которую вынули из воды. Люди прислушиваются к ее словам, — добавил Нетти с улыбкой.

— В прошлом Ник наговорил немало глупостей, но сейчас его попросту оклеветали. Тоби Локвуд, который работал с нами прежде, ненавидит Николаса. Вот он и решил свести с ним счеты.

— Правда? — На простодушном лице Нетти отразилось величайшее недоумение.

— Чистая правда, клянусь тебе.

— Подтверждаю, — подхватил Барак.

— Тоби Локвуд теперь в большой силе, — вскинув бровь, протянул Нетти. — Он умеет читать и писать, да и голова у него хорошо варит. Но ничего, капитан Кетт во всем разберется.

— Надеюсь, — вздохнул я и вновь обратил свое внимание на сцену.

Представление близилось к концу. Лорд и леди, оставшиеся в пустом доме, ругались, решая, что же им теперь делать.

— Жена, впредь тебе придется позабыть о нарядах, — изрек муж. — Все твои красивые платья мы продадим, а ты будешь одеваться, как супруга простого пастуха.

Дамочка пронзительно заверещала, после чего произошло нечто необычное: кукловод бесцеремонно перевернул марионетку вверх ногами и стащил с нее роскошное платье, под которым оказалось еще одно — убогое и рваное. Удивление публики достигло предела, когда точно так же он поступил и с головой куклы: выяснилось, что под головой леди скрывается другая, всклокоченная голова бедной женщины. Зрители отчаянно били в ладоши и буквально ревели от восторга. Я ощутил, как некая смутная мысль промелькнула где-то на задворках моего сознания. Каким-то образом это было связано с делом Болейна. Однако Саймон, восторженно толкнувший меня в бок острым локтем, не дал мне додумать ее до конца.

— Мастер Шардлейк, вы видели? Вот так ловко! Ну до чего же это было здорово, правда?

— Да, Саймон, это было великолепно, — кивнул я, так и не сумев поймать за хвост ускользнувшую мысль.

Представление закончилось, марионетки принялись раскланиваться. Кукловоды поднялись из-за ширмы и тоже поклонились. Наградой им был шквал аплодисментов.

Овации стали стихать; внимание толпы теперь было направлено в другую сторону. Я заметил молодого человека, что-то оживленно говорившего; вокруг него начали собираться слушатели. Приглядевшись, я узнал Эдварда Брауна. Мы с Бараком поспешили к нему. Опасаясь, что с Джозефиной произошло какое-то несчастье, я схватил его за руку повыше локтя:

— Эдвард, что случилось?

— Наши осведомители сообщили, что королевский посланник выехал из Лондона и во весь опор мчится в Норидж, — выдохнул Браун. — Скоро он и его свита будут в Ваймондхеме. Городской совет уже извещен о его приезде, в городе ведутся приготовления. Мы узнали все это от слуг, работающих в богатых домах. Среди них немало наших друзей.

— А капитан Кетт знает о скором прибытии королевского посланника?

— Я только что сообщил ему.

— Значит, к нам приедет посланник, а не комиссия? — спросил кто-то.

— Да. И он направляется в Норидж, а не в лагерь. Но очень может быть, что посланник этот везет ответ на наши требования! — возбужденно сверкая глазами, добавил Эдвард. — Я слышал, что в другие лагеря тоже были посланы королевские герольды.

— Может, он и привезет ответ, — едва слышно пробормотал Барак, теребя свой протез. — Вот только я не уверен, что ответ этот придется нам по душе.

Эдвард, сообщив свою новость, намеревался без промедления вернуться в Норидж. Я попросил его задержаться на несколько минут и рассказать, как обстоят дела в городе.

— Кое-где вспыхивают стычки, но ничего серьезного, — усмехнулся он. — Джентльменов освистывают и толкают на улицах, срывают с них шляпы и все такое. Некоторые парни развлекаются, показывая им голые задницы.

— Как поживает Джозефина? И маленькая Мышка?

— Мышка стала румяной и пухленькой благодаря деньгам, которые вы нам дали. А вот Джозефина вся извелась. Из-за этих волнений в городе и разговоров о том, что ждет всех нас, бедняжка не знает покоя. Боится, что дело дойдет до резни на улицах, и каждый день вспоминает о тех ужасах, которые пережила в детстве. Мне постоянно приходится уходить из дому, и, когда жена остается одна, она буквально места себе не находит. Я пытаюсь ее успокоить, но тщетно.

— Тревогу Джозефины можно понять, — вздохнул я.

— А вот у вас, сэр, вид прямо-таки цветущий, — заметил Браун. — Не ожидал, что вы так быстро поправитесь.

— Да, как ни странно, спать на куче папоротника нравится моей спине больше, чем нежиться на перине, — рассмеялся я. — Теперь мне не приходится целыми днями сидеть за письменным столом, и это тоже идет ей на пользу. Если бы не проклятая жара, я бы чувствовал себя превосходно.

— Да уж, жара порядком всем надоела.

С этими словами Эдвард поклонился и чуть ли не бегом припустил назад в город.

Вечером несколько человек собрались у откоса, чтобы полюбоваться на раскинувшийся внизу Норидж. Вид оставался таким же прекрасным, как и прежде, лучи закатного солнца золотили шпили городских церквей. Как всегда по вечерам, караульные посты были усилены новыми стражниками, вооруженными луками и пиками. Капитан Майлс расхаживал туда-сюда, проверяя, в каком состоянии пушки, сухой ли порох и достаточно ли ядер. В ту ночь никому не спалось, ибо люди знали, что утром прибудет королевский посланник. Бо́льшая часть жителей лагеря пребывала в радостном ожидании, однако никто не был уверен в том, что ответ будет благоприятным. Лежа в своей хижине, мы с Бараком то и дело слышали топот копыт — это гонцы спешили в церковь Святого Михаила.

Назавтра обстановка стала еще более напряженной. Осведомители сообщали, что городской совет ожидает прибытия королевского посланника с часу на час, однако он так и не появился. На следующее утро, двадцать первого июля, о герольде по-прежнему не было ни слуху ни духу. Мы с Бараком обычно не ходили на утреннее богослужение, но тут отправились к Дубу реформации вместе со своими соседями. Птицы весело щебетали, порхая в пожелтевшей от жары траве и в ветвях деревьев.

У дуба собралась огромная толпа. Преподобный Коннерс перед началом службы сообщил, что королевский посланник должен приехать в самом скором времени. После этого он начал читать молитвы. Я внимательно наблюдал за ним. Этот высокий худой человек был известен своей приверженностью идеям общего блага и стремлением решить любые проблемы мирным путем. В каждом его слове, в каждом взгляде ощущались глубокая искренность и доброта. Для проповеди он избрал отрывок из Евангелия от Матфея: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».