— Две сотни лет назад здесь разбили свой лагерь повстанцы Уота Тайлера, — сообщил он. — Дальше, за лесом, стоит часовня Святого Уильяма Нориджского. Это христианский мальчик, который жил во времена короля Стефана. По преданию, жиды злодейски убили ребенка и выпили его кровь.

— Да будет тебе известно, мой отец был евреем, — пробурчал Барак. — Мы не пьем кровь христианских младенцев. И никогда не пили.

— Простите, я не знал, — вспыхнул Эдвард. — Так или иначе, гробницу с мощами святого Уильяма убрали из собора по приказу старого короля.

— Разве наш Спаситель сам не был евреем? — изрекла Джозефина.

— Да, это верно, — кивнул Эдвард. — К тому же Он был бедным человеком, плотником.

Барак бросил взгляд за реку, на шпили и башни бесчисленных церквей Нориджа:

— Иногда меня мучает вопрос: зачем Он вообще все это устроил? Правда, я стараюсь об этом не думать.

Возвращались мы по той же дороге. Вновь увидев Епископский мост, я мысленно подсчитал, что мы проехали около четырех миль. Спина моя, конечно, начинала слегка ныть от усталости, но это было вполне терпимо. Что ж, через несколько дней мы, пожалуй, сможем выехать в Лондон, решил я. По хорошей дороге я вполне в состоянии проделать даже длительный путь.

Подъезжая к Епископскому мосту, мы увидели трех человек, спустившихся на дорогу с холма. То были простолюдины в серых блузах из грубой ткани: один шел вразвалочку, как обыкновенно ходят крестьяне; двое других, судя по более ровной походке, были горожанами. Бравая выправка и привычка размахивать при ходьбе руками выдавали в одном из них бывшего солдата. Заметив нас, они замедлили шаг, на лицах их отразилось удивление. Эдвард приветственно махнул рукой.

— Я знаком с одним из этих парней, — пояснил он. — Прошу меня извинить, я немного от вас отстану.

Он спешился, подошел к путникам и пожал им руки. Завязалась оживленная беседа, но слов на расстоянии разобрать было невозможно. Я заметил, что Джозефина смотрит на говоривших с явным беспокойством. Вспомнив разговор, состоявшийся между Эдвардом и бывшим солдатом в «Голубом кабане», я навострил уши, но до меня долетела лишь фраза, брошенная одним из незнакомцев: «Там нет воды, а в остальном место отличное».

Попрощавшись со своими собеседниками, Эдвард вновь присоединился к нам. Глаза его так и искрились от возбуждения.

— Что ж, нам пора возвращаться, — сказал он. — Джульетт Уингейт просила забрать Мышку не позднее пяти.

Барака мы оставили в «Голубом кабане», а с Эдвардом и Джозефиной расстались у ворот «Девичьей головы». На прощание я сообщил, что через несколько дней мы намерены отправиться в Лондон.

— Да, сэр, конечно, вам пора ехать, — подхватила Джозефина с неожиданной горячностью. — В Лондоне вас наверняка ждут важные дела.

Известие о нашем скором отъезде, несомненно, ее обрадовало; это обстоятельство не могло не задеть меня.

— Мы непременно напишем вам в самом скором времени, — пообещал Эдвард.

Мы с Николасом подъехали к конюшне. К моему удивлению, навстречу нам выбежал сам мастер Теобальд. В руке он держал письмо, запечатанное массивной красной печатью.

— Гонец доставил его сразу после вашего отъезда, — сообщил он, вручая письмо мне.

Сперва я решил, что это очередное послание от Пэрри или от леди Елизаветы. Однако печать была мне незнакома. Сорвав ее, я пробежал строчки глазами, и у меня перехватило дыхание.

— Что случилось? — спросил Николас.

В ответ я едва слышно проронил:

— Нам надо подняться наверх.

Оказавшись в своей комнате, я передал письмо Николасу. Послание из Кеннингхолла было предельно сухим и коротким.

— Что ей от вас надо? — выдавил из себя потрясенный Николас.

— Возможно, она хочет узнать побольше о той роли, которую ее сестра сыграла в деле Болейна.

— Неужели Марии стало известно, что Эдит Болейн побывала в Хатфилде? — с беспокойством спросил Николас. — Помните, Пэрри признался, что у каждой из сестер имеются свои осведомители при дворе другой.

— Об этом мы можем только гадать. Но мы служим леди Елизавете, и наш долг — никому не выдавать тайну, которую она нам доверила. Даже наследнице престола, — изрек я, буравя Николаса взглядом.

— За меня можете не беспокоиться, — пожал он плечами.

— Полагаю, при встрече будет присутствовать Саутвелл, — добавил я, нахмурившись.

Порывшись в бумагах, лежавших на моем столе, я извлек карту, которую Тоби нарисовал перед нашим путешествием в Норфолк.

— Так, Кеннингхолл. Это примерно в двадцати милях к югу отсюда. За один день мне такой путь не проделать. Придется нам заночевать в Ваймондхеме или в Эттлборо. Ступай поговори с трактирщиком, спроси, какой из этих городов, по его мнению, лучше подходит для ночевки.

Николас ушел, а я уставился в окно. Сегодня снова был базарный день, и на улицах царило оживление. Прохожие, казалось, от жары едва таскали ноги.

«Зачем я понадобился леди Марии?» — вертелось у меня в голове.

— Хозяин говорит, надо останавливаться в Ваймондхеме! — с порога объявил вернувшийся Николас. — Расстояние до Эттлборо намного больше, а в первый день нам лучше проделать не слишком длинный путь. — (Я кивнул в знак согласия.) — По словам мастера Теобальда, в Эттлборо сейчас неспокойно, крестьяне по-прежнему волнуются. А Ваймондхем — довольно большой город, третий по величине в Норфолке, и в нем имеются приличные постоялые дворы. Правда, в ближайшую субботу там состоится ярмарка и грандиозное театральное представление. Оказывается, его устраивают каждый год. Так что, если мы хотим найти свободные комнаты, надо спешить. Хозяин сказал, самый лучший из тамошних трактиров называется «Зеленый дракон».

— Отлично. Завтра утром отправляемся в путь.

Вообще-то, на следующий день я намеревался съездить на ферму Тоби Локвуда и узнать, почему от него нет никаких вестей. Но эту поездку вполне можно было отложить.

— А сейчас сходим в таверну «Голубой кабан», сообщим нашу новость Бараку, — распорядился я. — После чего стоит заглянуть в цирюльню, подстричься и побриться.

На следующий день, в четверг, мы поднялись ни свет ни заря и, облачившись в мантии законников поверх лучших своих дублетов, спустились к завтраку. Кое-кто из купцов, приехавших на базар издалека, остался ночевать в трактире; за завтраком только и разговоров было что о крестьянских бунтах, которые разгорались по всей стране. Мятежники раскинули свои лагеря не только в Кенте, но и в Эссексе; численность армии повстанцев в Эссексе, предположительно, превысила тысячу человек. Главным требованием, которое выдвигали повстанцы в петициях, посылаемых протектору, оставалось уничтожение незаконно огороженных пастбищ. Ходили слухи о том, что беспорядки захватили также и Оксфордшир. По словам одного из купцов, в последнем воззвании протектора говорилось, что все бунтовщики будут признаны государственными изменниками и понесут суровое наказание.

— Однако принимать это на веру вряд ли стоит, — заметил торговец с нескрываемой досадой. — Скорее всего, в следующем воззвании мятежникам будет объявлено помилование. Один из моих покупателей живет в Кенте, — добавил он. — Тамошние бунтовщики постоянно талдычат о государстве общего блага.

— Все эти разговоры об общем благе означают только одно: голодранцы хотят присвоить чужое добро, — пробурчал другой купец и заключил: — Это ничуть не лучше, чем анабаптизм.

Я посмотрел на Николаса и многозначительно вскинул бровь; мой помощник в ответ молча нахмурился.

Подъехав к городским воротам, мы и в самом деле увидели прикрепленное к ним новое воззвание, обещавшее бунтовщикам самые суровые кары. Однако за пределами города царили тишина и спокойствие.