И с грустью подумал: «Увы, все это стало безвозвратным прошлым».

Мы прибыли в Хатфилд шестого сентября после полудня. Все вокруг дышало миром и покоем; в садах начали облетать желтые листья; павлины нарушали тишину своими гортанными голосами; сложенный из красного кирпича дворец казался особенно красивым в лучах мягкого осеннего солнца. Удивлению Лиз Партлетт не было предела, когда по пути я сообщил ей, что намерен встретиться с гофмейстером леди Елизаветы, который является моим патроном. А уж при виде Хатфилдского дворца глаза у кормилицы и вовсе полезли на лоб. Подъехав к воротам, я назвал свое имя; один из стражников отправился в караульное помещение, и вскоре навстречу нам вышел мой старый знакомый Фоуберри. Три месяца назад, в дождливый июньский день, этот здоровенный валлиец сопровождал нас из Лондона в Хатфилд; казалось, с тех пор минула целая вечность. Мне было позволено войти, а Николасу, Бараку и Лиз пришлось остаться за воротами. В глазах Фоуберри вспыхнуло недоумение, когда он увидел, что меня сопровождает женщина с младенцем на руках. Такую же реакцию вызвал у него и протез Барака. На изумленный взгляд валлийца Джек ответил дерзкой ухмылкой и помахал ему искусственной рукой. Я спешился, стряхнул с мантии дорожную пыль и вслед за Фоуберри отправился во дворец.

Томас Пэрри встретил меня в своем кабинете. Предложив мне сесть и приказав слуге принести пива, он уселся за письменный стол и уставился на меня с таким любопытством, словно перед ним был диковинный зверь, привезенный из Индии.

— Я получил ваше письмо, — изрек он спустя несколько долгих мгновений. — История, конечно, поразительная.

— Да уж, кто бы мог подумать, что события примут подобный оборот.

— Все это кажется просто невероятным, — вскинул мохнатую бровь Пэрри.

— Вы показали мое письмо леди Елизавете?

— О да.

— Надеюсь, она пребывает в добром здравии?

— Леди Елизавета здорова, хотя и несколько расстроена тем, что король, ее брат, до сих пор не соизволил прислать ей подарок ко дню рождения. Я утешаю ее тем, что презент непременно прибудет в ближайшее время. Досаду леди Елизаветы усугубляет то обстоятельство, что подарок от леди Марии она уже получила. — Пэрри вновь вскинул бровь. — Знаете, что старшая дочь Генриха отправила своей сестре? Молитвенник на латыни. — Пэрри покачал головой и засмеялся. Однако, когда он вновь повернулся ко мне, взгляд его был холоден и пронзителен. — Из вашего письма я понял, что вы побывали у леди Марии в Кеннингхолле незадолго до того, как мятеж охватил Норидж?

— Да, я был там и разговаривал с леди Марией. Она пыталась выяснить, сочувствуют ли бунтовщики традиционной религии. Я абсолютно несведущ в этом вопросе и честно сказал ей об этом. — Переведя дыхание, я добавил: — При нашей беседе присутствовал также сэр Ричард Саутвелл. Я должен сообщить вам кое-какие обстоятельства, имеющие отношение к этому человеку. Обстоятельства эти таковы, что, по моему разумению, их не следует доверять бумаге.

Пэрри кивнул, и я рассказал о том, каким образом Саутвелл связан с убийством Эдит Болейн, слесаря и его ученика. Сообщил я и о том, что сей вельможа вручил крупную сумму денег Роберту Кетту, вероятно в обмен на обещание оставить в покое владения леди Марии и его собственные.

Томас слушал меня в задумчивом молчании, время от времени потирая рукой пухлый подбородок. Когда я смолк, он тяжело вздохнул и произнес, вперив в меня пристальный взгляд:

— Мне необходимо обсудить все с леди Елизаветой. Она решит, стоит ли давать этому делу ход.

— Но разве… — начал было я и запнулся. — Ведь Саутвелл был среди тех, кто замышлял погубить ее родственника…

— Мэтью, недавно в Тайном совете произошли важные перемены, — перебил меня Пэрри. — В последнее время Англия пережила слишком много бедствий: поражение в Шотландии, эти кошмарные мятежи, новую войну с Францией. Тех, кто недоволен герцогом Сомерсетом и считает, что он не способен выполнять обязанности лорда-протектора, становится все больше. Думаю, вы сумеете догадаться, кто является главным кандидатом на его место.

— Граф Уорик?

— Никогда не сомневался в вашей проницательности. Но у Сомерсета все еще хватает сторонников. Уж не знаю, в какую сторону повернется ситуация, но в том, что всех нас ожидают новые тревоги и неприятности, можно не сомневаться. Вы, конечно, в курсе, что политика леди Елизаветы состоит в том, чтобы держаться в стороне от политических интриг. Иначе и быть не может. — Пэрри подался вперед. — Полагаю, вам также известно распоряжение покойного короля Генриха: в случае смерти или отставки кого-либо из членов Тайного совета его место должен занять Ричард Саутвелл. Не забывайте, Мэтью, после того как вы провели два месяца в лагере мятежников, да еще в качестве советника Роберта Кетта, ваша собственная безопасность висит на волоске. Вам крупно повезло, что было принято решение даровать прощение всем джентльменам, которых мятежники принудили к сотрудничеству силой, — не только в Норфолке, но и по всей стране. Члены Совета сознают, что в противном случае Англия останется без сельского дворянства. — Патрон прищурился, так и сверля меня глазами. — Впрочем, я подозреваю, что ваше сотрудничество с Кеттом было… скажем так, не только вынужденным. Зная вас, нетрудно предположить, что вы добровольно согласились участвовать в этих незаконных судилищах, ибо рассчитывали смягчить приговоры и избежать вопиющей несправедливости. Нет-нет, молчите, я не хочу ничего слышать! — махнул рукой Пэрри, заметив, что я уже открыл рот. — Но если подобные подозрения возникли у меня, то они вполне могут возникнуть и у других. Например, у Ричарда Рича, который ныне находится в Эссексе, где вершит казни над тамошними бунтовщиками. — Томас слегка нахмурился. — Кстати, мне сообщили, что вас сопровождают какой-то однорукий малый и женщина — по словам Фоуберри, явная простолюдинка, да еще и с младенцем. Кто они такие?

— Однорукий — мой бывший помощник Джек Барак. Я уже говорил вам о нем. В начале июня он приехал в Норидж, чтобы работать там на выездной сессии суда. Что касается ребенка, это дочь моей бывшей служанки, которая перебралась в Норидж, когда вышла замуж. И она, и супруг ее погибли во время уличных боев. Я решил удочерить девочку и нанял кормилицу — ту самую женщину, о которой вам рассказал Фоуберри.

— Говорите, родители девочки погибли? Без сомнения, они были мятежниками. — Пэрри подозрительно посмотрел на меня.

Однако я невозмутимо ответил ему:

— Эти люди стали жертвами жестокого убийства.

— Если вы действительно хотите усыновить ребенка, надо придумать менее подозрительную историю, — усмехнулся Томас и резко встал из-за стола. — Пойду к леди Елизавете, передам ей все то, что вы сообщили мне относительно Саутвелла. Ждите здесь.

Прошло не менее часа, прежде чем мой патрон вернулся. Предоставленный самому себе, я вспоминал о людях, с кем познакомился минувшим летом и более уже никогда не встречусь, ибо их унесла смерть. О бедном Саймоне Скамблере, которого я намеревался взять с собой в Лондон, о простодушном и добросердечном Нетти. Разве способен Пэрри, да и любой другой из моих лондонских знакомых, понять то, что понял я, проведя два месяца в повстанческом лагере? Тем не менее он, без сомнения, прав: что касается смерти родителей Мышки, тут мне следует придумать другую историю.

Когда Томас вновь вошел в кабинет, я сразу заметил, что настроение его резко улучшилось.

— Слава богу, подарок от короля наконец-то прибыл, — сообщил он. — Леди Елизавета может более не переживать на этот счет. — Испустив вздох облегчения, Пэрри сложил руки на своем круглом животе. — Что касается Саутвелла, то она предполагает передать этот вопрос на усмотрение Уильяма Сесила. В общем, решение пока еще не принято.