Не удостоив крикуна вниманием, мы свернули на Маркет-стрит. Здесь у дверей таверны собралась еще одна компания. Какой-то человек, завидев нас, поспешно юркнул в темный переулок. Я остановился.

— Что такое? — спросил Николас.

— Ты успел его рассмотреть? Человека, который только что убежал?

— Нет.

— Мне кажется, я его знаю. Хотя, возможно, это ошибка.

В глубине души я был уверен, что это тот самый Майлс, которого я видел в Норидже, в обществе Воувелла и Эдварда Брауна. Делиться своей догадкой с Николасом я не счел нужным.

— Идем быстрее, — только и сказал я. — Завтра нам вставать ни свет ни заря. В два часа дня непременно надо быть в Кеннингхолле.

Вернувшись в трактир, мы сразу улеглись. Спал я хорошо. На заре меня разбудил грохот повозок, доставляющих в Ваймондхем товары для субботней ярмарки.

В шесть часов утра мы уже были в седле. Пришлось проделать долгий утомительный путь — не менее двадцати миль — под палящим солнцем. Через несколько часов мы въехали в Эттлборо, городок, который запомнился мне еще во время путешествия в Норидж. На городских улицах царила тишина, однако в окрестностях произошли некоторые перемены — кое-где плетеные изгороди были сломаны, земля вспахана, пасущиеся овцы исчезли.

Миновав Экклс, мы свернули с главной дороги; впрочем, проселочный тракт, по которому мы ехали теперь, оказался ухоженным и ровным. Вдоль дороги тянулись сплошные изгороди. По большей части за ними находились парки, принадлежащие местным помещикам; поля и пастбища встречались значительно реже. Наконец мы увидели вдали громадный дворец из красного кирпича; размерами он значительно превосходил Хатфитд, хотя, несомненно, тоже был построен недавно. Прежде, до того как его приобрела леди Мария, дворец принадлежал герцогу Норфолку. У ворот стояли два стражника. Едва мы подъехали, как к нам подбежали двое конюших; за ними следовали дворецкий, в мантии, на которой была вышита буква «М», и один из стражников.

— Мы прибыли по распоряжению леди Марии, — сообщил я. — Я сержант юриспруденции Мэтью Шардлейк. Это мастер Овертон, мой помощник. На два часа дня нам назначена аудиенция.

Дворецкий важно кивнул. Николас, соскочив с седла, помог мне спешиться. Конюшие увели лошадей, а мы в сопровождении дворецкого проследовали в дом. Внутри все было иначе, чем в Хатфилде: убранство несравненно богаче, стены увешаны роскошными гобеленами, на резных столиках венецианские вазы с цветами. Я ощутил запах ладана, как видно долетавший из домовой церкви.

— Погода сегодня отличная, — изрек дворецкий. — Полагаю, путешествие было приятным?

— Да, хотя и несколько утомительным. Ночь мы провели в Ваймондхеме.

— Вы наверняка проезжали мимо Эттлборо, где эти мерзавцы-фермеры раскурочили изгороди на пастбищах землевладельца. Изгороди по-прежнему сломаны?

— Насколько мы могли видеть, да.

Наш провожатый остановился перед двустворчатой дверью, у которой стоял стражник. Он постучал, и мужской голос ответил:

— Войдите.

— Вам придется подождать здесь, — сказал дворецкий, слегка поклонившись Николасу, и распахнул дверь.

Я вошел. В дальнем конце огромной комнаты стоял сэр Ричард Саутвелл в коричневой мантии, единственным украшением которой являлся меховой воротник. Сложив руки за спиной, он с обычной надменностью смотрел на меня сверху вниз сквозь полуопущенные веки. Рядом, на возвышении, на которое вели три ступени, под пурпурным балдахином стояло резное кресло; в нем восседала наследница престола леди Мария. У подножия на табуретах сидели две фрейлины, занятые вышиванием. Ни одна из них даже не подняла головы при моем появлении. Сняв шляпу, я согнулся в почтительном поклоне, который оказался не слишком низким, ибо горбатая моя спина не отличалась гибкостью.

— Встаньте, сэр, — любезно произнесла леди Мария.

Заметив застывшего у дверей дворецкого, она махнула рукой, повелевая ему уйти. На губах ее играла улыбка, однако темные глаза смотрели внимательно и настороженно. Леди Марии уже исполнилось тридцать три года; возрастом она более чем вдвое превосходила Елизавету, свою единокровную сестру. Она была такой же невысокой и худощавой, какой запомнилась мне со времен прошлой встречи, но, казалось, даже воздух вокруг пронизан ее железной волей. Про себя я отметил, что жесткие складки вокруг небольшого рта старшей дочери Генриха стали глубже, а губы тоньше. Волосы цвета осенних листьев были почти скрыты под головным убором, украшенным драгоценными камнями. Великолепное платье леди Марии, как и то, в котором я видел ее три года назад, было расшито гранатами — эмблемой ее матери Екатерины Арагонской.

— Благодарю вас за то, что вы приняли мое приглашение, сержант Шардлейк. Мне нужно поговорить с вами.

— Сочту величайшей честью быть вам полезным, миледи.

Она едва заметно улыбнулась:

— Помните нашу встречу три года назад? Тогда вы по поручению покойной королевы Екатерины, да простит ей Господь все ее прегрешения, занимались поиском исчезнувшего перстня.

— Именно так, миледи.

— Вы заметно изменились с тех пор. Седины у вас прибавилось, и, кажется, вы похудели.

— За три года я постарел, миледи.

— Беды, которые ныне переживает Англия, заставляют нас всех стареть прежде времени, — изрекла она. — Сэр Ричард только что вернулся из Лондона, где лорд-протектор встречался с крупными землевладельцами из всех графств. Разговор шел о том, что правительству необходимо создать армию для усмирения бунтовщиков на юго-западе.

Я неотрывно смотрел на леди Марию, но лицо ее оставалось непроницаемым. Она перевела взгляд на Саутвелла:

— А ныне нам сообщили о новых мятежах, которые вспыхивают по всей стране. Крестьяне собираются в отряды и ломают изгороди, ограждающие пастбища.

— Да, каждый день приносит новые тревожные известия, — кивнул Саутвелл.

«Значит, купец в Норидже говорил правду», — пронеслось у меня в голове.

Леди Мария вновь повернулась ко мне:

— Насколько мне известно, вы присутствовали на выездной сессии суда присяжных в Норидже. Как вам показалось, какие настроения царят в Норфолке?

— Несомненно, в городе имеются недовольные, — осторожно ответил я. — Что касается сельской местности, я был там лишь проездом. — Поколебавшись, я добавил: — Вчера утром я слышал в трактире, как некий купец рассказывал о новых крестьянских волнениях — в Кенте, Эссексе и Оксфордшире.

— Удивительно, но местные купцы осведомлены о положении в стране лучше, нежели лорд-протектор, — глядя на Саутвелла, презрительно процедила леди Мария.

Саутвелл кивнул в знак согласия.

— Несомненно, в стране действуют заговорщики, которые занимаются тем, что разжигают мятежи и подбивают народ на бунт. Возможно, они переезжают с места на место, сея повсюду смуту и недовольство, — изрек он. — Тем не менее мои осведомители утверждают, что обстановка в Норфолке остается спокойной. Печальное исключение составляет лишь Эттлборо.

— Вы сказали, что в Норидже имеются недовольные, — перевела взгляд на меня леди Мария. — Чем именно они недовольны?

— Растущими ценами, обесцениванием денег, нехваткой работы.

— А перемены в жизни Церкви, они волнуют кого-нибудь?

Взгляд леди Марии внезапно стал острым, как стальной клинок.

— Насколько мне известно, нет. — Я не стал кривить душой.

Значит, ей хотелось узнать, в какой степени нынешние волнения связаны с религиозными реформами, отметил я про себя. Впрочем, главная причина, по которой леди Мария пожелала меня увидеть, вряд ли заключалась в этом.

— Разговоры о всеобщем благоденствии ведутся повсюду, не только на юго-западе, — заметил Саутвелл. — Радикальные протестантские воззрения получают все большее распространение. Вероятно, многие мечтают, что Комиссия по незаконным огораживаниям, возглавляемая Джоном Хейлзом, добьется перемен, которых требуют мятежники. Организуя вооруженные отряды, они рассчитывают заставить комиссию действовать так, как им нужно.