— А когда приедет эта ваша комиссия? — раздался недовольный голос из задних рядов. — Пока что о ней ни слуху ни духу.

Катчет побагровел. С исказившимся от ярости лицом указал на кричавшего, молодого человека в поношенном дублете:

— Арестовать его немедленно! Он оскорбил суд!

Солдаты бросились к нарушителю спокойствия, схватили его и вывели прочь.

— За оскорбление суда тебе придется поплатиться! — орал ему вслед Катчет. — Верь моему слову, тебе отрубят уши!

Столь незначительное нарушение порядка никак не могло повлечь за собой столь тяжкое наказание; тем не менее зрители беспокойно заерзали на своих местах.

Катчет опустился в кресло, слово взял Рейнберд:

— Надеюсь, джентльмены, призыв моего коллеги, ученого-судьи, дошел до ваших сердец. — Пухлые его пальцы перебирали лежавшие на столе бумаги. — А теперь мы приступаем к рассмотрению первого гражданского дела. Итак, слушается дело о завещании покойного Джеральда Карберри…

— Дела о спорных завещаниях меня ничуть не интересуют, — повернулся я к Николасу. — Думаю, нам пора.

И, поклонившись суду, мы вышли вон.

— Надо же, палач получил распоряжение не затягивать петли слишком туго, — бормотал Николас на обратном пути в мастерскую Снокстоуба. — Бедолагам придется долго дрыгать ногами в воздухе, и никто не посмеет положить их мучениям конец.

— Считается, что всем прочим жителям города это послужит назидательным примером, — вздохнул я.

— Не случайно судьи носят мантии красного цвета, — негромко проронил Тоби. — Красный — цвет крови.

Мы дошли до середины рыночной площади. Неподалеку от ратуши уже соорудили виселицу, поблизости плотники возводили еще одну. Они рыли в земле углубления, рядом лежали свежевыструганные столбы разной длины. Приготовления к публичной казни нескольких осужденных шли полным ходом. Поодаль стояла небольшая горстка бедно одетых людей, наблюдавших за работой плотников. Проходя мимо, мы уловили обрывки их разговора:

— Он плавал лицом вниз прямо под Епископским мостом. Лодочник, который его выловил, говорит, что бедняга запутался в водорослях…

— Наверное, свалился с моста, горемыка. Господи Исусе, до чего же паршивая смерть…

— Каждый вечер он был пьян как сапожник. Не представляю, как он только управлялся в своей мастерской…

— Ну, слесарем-то, положим, он был отличным…

Услышав это, я замер точно громом пораженный.

— Какой-то слесарь утонул? — спросил я, вновь обретя дар речи.

Говорившие удивленно посмотрели на меня.

— Да, мастер. А вам какое до этого дело?

— Как его звали?

— Маркус Снокстоуб. Этим утром его мертвое тело выловили из реки Уэнсум.

— Идем туда, — повернулся я к своему помощнику. — Немедленно!

На мгновение у меня закружилась голова, так что я вынужден был опереться на руку Николаса. Столь важный для нас свидетель, единственный человек, способный внести ясность в вопрос о ключах, был найден мертвым; официальный вызов в суд, который нам удалось раздобыть с таким трудом, оказался совершенно бесполезным.

— Епископский мост довольно далеко отсюда, — сообщил Тоби, с сомнением глядя на меня.

— Идем туда немедленно, — повторил я и, выпустив руку Николаса, зашагал вперед.

Мы вернулись на площадь Тумлэнд, вновь прошли по Холм-стрит, мимо Большого госпиталя, у ворот которого сидело множество нищих, и направились в сторону таверны «Голубой кабан». Миновав высокие ворота, мы вышли на каменный мост через реку Уэнсум. На противоположном берегу возвышался Маусхолдский холм. У парапета стояло несколько зевак, с любопытством наблюдавших за происходящим. Мы присоединились к ним. Двое дюжих констеблей с трудом тащили из воды труп, чьи ноги обвивали водоросли. Коронер, которого мы видели в ратуше, стоя на берегу, отдавал им распоряжения. Стоило мне бросить взгляд на утопленника, как я сразу узнал тощую фигуру Снокстоуба; лицо его, прежде багровое, теперь было синюшно-бледным.

— Как нам спуститься вниз? — повернулся я к Тоби.

Он указал на земляные ступеньки, ведущие к небольшому квадратному углублению на берегу.

— Что это? — спросил Николас.

— Лоллардова яма, — пояснил Тоби. — Прежде тут казнили еретиков. По приказу Мора здесь сожгли Томаса Билни.

Мы осторожно спустились по ступенькам и обогнули зловещую яму.

Тело лежало на берегу, коронер и констебли осматривали его.

— Слепому ясно: он напился до чертиков и свалился с моста, — изрек один из констеблей.

— Похоже на то, — кивнул коронер. — Никаких ран и повреждений на теле не видать.

Я с трудом опустился на колени и осмотрел голову утопленника. Эдит Болейн размозжили затылок. Одного из крестьян Вайтерингтона близнецы огрели по голове дубинкой. Откинув длинные волосы Снокстоуба, я внимательно осмотрел его череп. Нет, никаких следов удара.

— Эй, мастер законник! — недовольно окликнул меня коронер. — Чем это вы тут занимаетесь?

Я разогнул колени и поклонился:

— Простите мое самоуправство. Но я немного знал этого человека. Вчера разговаривал с ним — о ключах, которые он делал. Вы не будете столь любезны рассказать нам, что здесь случилось?

Вместо ответа коронер поманил пальцем какого-то мужчину в шерстяной куртке и белой шляпе, стоявшего поодаль; вид у того был до крайности испуганный.

— Это Седжлей, лодочник, который нашел труп. Седжлей, расскажи-ка этим джентльменам, как все произошло.

— Рано утром я плыл на своей лодке вниз по течению, — судорожно сглотнув, пробормотал лодочник. — Неподалеку от моста заметил, что в воде что-то болтается. Подплыл поближе и увидел, что это он, бедняга. Наверняка свалился с моста и запутался ногами в водорослях. В этом году водоросли чертовски густые.

Коронер, немного поразмыслив, повернулся ко мне:

— Судя по всему, джентльмены, это несчастный случай. Утопленник был известен всему городу как горький пьяница.

Я оглянулся на мост, потом окинул взглядом Маусхолдский холм, склоны которого были усеяны точками пасущихся овец; вдали, на самой вершине, возвышалось величественное здание — дворец графа Суррея.

— Но почему Снокстоуб решил отправиться на холм посреди ночи? — произнес я, размышляя вслух. — Там ведь нет никакого жилья, за исключением дворца, разумеется.

Коронер пожал плечами:

— Когда человек пьян в стельку, ему может взбрести в голову все, что угодно.

— Судебный эксперт будет осматривать тело?

— Наверное, раз так положено, — вздохнул коронер. — Небось обнаружит, что легкие у покойника полны воды, и ничего больше. — Он повернулся к констеблю. — Ты пригнал повозку?

— Да, сэр.

— Отвези его в мертвецкую. А ты, лодочник, пойдешь со мной. Надо взять у тебя показания.

Констебли подняли утопленника, от которого исходил запах гниющих водорослей.

— Эй вы, бездельники, расходитесь по домам! — крикнул коронер зевакам на мосту. — Представление окончено!

Мы вернулись на площадь Тумлэнд. Смерть слесаря нанесла нашему расследованию ощутимый удар; ордер, лежавший в моем кармане, оказался бесполезным. Более того, меня терзала мысль, что косвенным образом именно я оказался причиной гибели этого человека. То, что утром я пригрозил вызвать Снокстоуба в суд, а вечером он свалился с моста, трудно было счесть простым совпадением.

— Похоже, это действительно несчастный случай, — заметил Николас. — По голове его никто не бил, крови на теле не видно.

— Возможно, ему нанесли удар кинжалом и кровь просто смыло водой. Но тогда рану непременно обнаружат во время осмотра трупа.

— Не забывайте, у нас еще остался подмастерье, — напомнил Тоби. — Пока он не знает о смерти своего хозяина. Надо попытаться вытянуть из парня все, что ему известно.

Стоило Уолтеру, стоявшему за прилавком, увидеть нас, как лицо его вытянулось.

— Хозяин еще не вернулся, — буркнул он.

— Боюсь, мы принесли тебе дурную весть, Уолтер, — мягко произнес я. — Сегодня утром твой хозяин был найден мертвым. Он утонул в реке Уэнсум. Судя по всему, прошлой ночью свалился с моста в пьяном виде.