У парнишки аж челюсть отвисла. На лице его не отразилось ни малейшей печали (учитывая скверный нрав его хозяина, это меня ничуть не удивило), зато ясно проступил испуг. На память мне пришло, что вчера, пока мы допрашивали Снокстоуба, Уолтер тоже пребывал в величайшем беспокойстве; помню, я заметил, как пальцы мальчишки судорожно цеплялись за прилавок.

— Уолтер, а куда твой хозяин пошел вчера, после нашего с ним разговора?

Парень судорожно сглотнул.

— Не знаю, Богом клянусь. Как только вы ушли, мастер Снокстоуб начал метаться туда-сюда как бешеный. Видно было, что на душе у него кошки скребут. Потом собрался уходить, сказал, вернется через час. Пришел обратно мрачнее тучи, целый день рычал на меня да сидел как истукан, сложа руки. В пять часов мы, как водится, закрылись. Я отправился в свою комнату наверху, а он к себе домой. Дураку ясно, мастер Снокстоуб был испуган до чертиков. Упокой Господи его душу, — завершил Уолтер свой рассказ.

— Помнишь, вчера мы спрашивали, доводилось ли братьям Болейн, Джеральду и Барнабасу, заходить в вашу мастерскую этой весной. Ты сказал, что никогда их здесь не видел. И твой хозяин утверждал в точности то же самое.

— Помню, сэр. Я не солгал вам, честное слово.

— Солгать не солгал, но кое-что скрыл, верно? — спросил я, буравя подмастерье взглядом.

Уолтер понурил голову и испустил вздох столь тяжкий, что все его тощее тело содрогнулось. Несколько мгновений он молчал — как мне показалось, мысленно читая молитву. Наконец парнишка вскинул голову.

— Сюда приходил… один человек, — выдавил он из себя. — Это было в мае. Он принес ключ и попросил сделать дубликат. Сказал, что его послал мастер Болейн. Хозяин, ясное дело, сразу узнал ключ. На нем ведь стояло его клеймо. Если бы этот человек обратился к другому слесарю, по законам гильдии тот отослал бы его к Снокстоубу.

— И кто же это был? Ты узнал заказчика?

— Никогда прежде я его не видел, — покачал головой Уолтер.

— Скажи хотя бы, как он выглядел! — вступил в разговор Тоби.

— Ну, такой… широкоплечий. Еще не старый. С бородой.

— Прекрасное описание, — усмехнулся я; подойдет доброй половине мужчин в Норидже. — Может, вспомнишь, какой масти у него была борода — светлая, темная, рыжая?

— Темная, мне кажется. А может, и рыжая. Не помню. — Щеки мальчишки залила краска. — Понимаете, сэр, зрение у меня скверное. Вблизи еще ничего, иначе я не смог бы работать. А чуть подальше все расплывается. Богом клянусь, того человека я видел только мельком. Мастер Снокстоуб сразу увел его в заднюю комнату. Но когда они проходили мимо, я слышал, как они говорят о мастере Болейне и о том, что он потерял ключ от конюшни своего любимого жеребца по имени Полдень.

Я утомленно прикрыл глаза. Удача явно не желала поворачиваться к нам лицом. В довершение всех бед еще и свидетель оказался близоруким. Но по крайней мере, он мог подтвердить, что Снокстоуба посетил некто, заказавший ключи от конюшни. И не исключено, именно это свидетельство окажется на суде решающим. Пристально взглянув на дрожавшего мелкой дрожью Уолтера, я спросил:

— Почему ты так боишься этого человека?

— Не его, сэр, нет. Я боюсь сыновей мастера Болейна. Сэр, вчера мастер Снокстоуб буквально места себя не находил. Его убили, да? Он ведь не сам упал с моста?

— Не знаю, Уолтер, — пожал я плечами. — В четверг тебе придется дать показания в суде. Но мы позаботимся, чтобы до этого времени с тобой ничего не случилось…

— Нет! — возопил Уолтер. — Сначала убили миссис Болейн, потом моего хозяина… Лопни мои глаза, если я пойду в суд!

— У тебя есть в Норидже родные, готовые дать тебе приют?

— Нет у меня никаких родных! Моя семья живет в Сандлингсе. Здесь я один как перст.

— Послушай, Уолтер, — произнес я, стараясь говорить как можно внушительнее. — Сейчас ты вместе с нами пойдешь на постоялый двор при трактире «Девичья голова». Там останешься в моей комнате. Если хочешь, запру тебя на ключ. А после суда мы отвезем тебя в Сандлингс, к родным.

— Да что вы такое говорите! — выпучив глаза, пробормотал подмастерье. — В «Девичьей голове» оборванцев вроде меня и на порог не пускают. Они дадут мне пинка под зад, только и всего. Нет уж, видно, мне надо поскорее уносить ноги из города.

— Если я попрошу, хозяин трактира позволит тебе остаться. И каким образом ты собираешься уносить ноги из города, скажи на милость? Думаешь, на проселочной дороге ты будешь в безопасности?

Уолтер застонал и закрыл лицо руками:

— Я хочу домой.

— Но если ты придешь в суд и расскажешь правду, то спасешь невиновного от петли. Ты же веруешь во Христа, Уолтер? А значит, твой долг — прийти на помощь безвинно осужденному.

Парнишка склонил голову так низко, что пряди сальных волос упали ему на глаза.

— Думаю, самое разумное, что ты можешь сейчас сделать, — это беспрекословно слушаться меня, — продолжал я. — Ступай наверх, быстренько собери вещи. Мы отведем тебя в «Девичью голову». Там ты будешь в полной безопасности, Уолтер, в этом можешь не сомневаться. В четверг пойдешь на заседание суда, расскажешь судьям правду, а после мы отвезем тебя домой.

На бледном лице подмастерья застыло выражение полной безнадежности.

— Хватит уже трусить, парень! Иди собирай свои пожитки! — попытался ободрить его Николас.

Уолтер молча кивнул и направился к деревянной лестнице, расположенной в задней части магазина.

— Еще одна заячья душа на наши головы, — недовольно пробормотал Тоби. — Мало нам Скамблера. Прежде в Англии жили крепкие, отважные и честные фермеры. А ныне бывшие крестьяне переселились в города в поисках куска хлеба и превратились в жалких трусов. Неудивительно, что мы терпим в Шотландии поражение за поражением.

— Подчас вы бываете очень суровы, Тоби, — заметил я.

— Я привык говорить правду.

— Пора бы уж мальчишке спуститься, — с тревогой заметил Николас через несколько минут. — Вещей, я полагаю, у него кот наплакал.

— Давайте посмотрим, что он там возится, — предложил Локвуд.

Мы торопливо поднялись по лестнице. Наверху располагалась крошечная каморка, всю обстановку которой составляли шаткая кровать да грубо сколоченный стол, на котором лежало дешевое издание нового молитвенника. Ставни на единственном окне были распахнуты настежь.

— Черт! — взревел Тоби. — Этот паршивец удрал!

Мы бросились к окну. Из него не трудно было перебраться на покатую крышу соседнего дома, а оттуда соскочить во двор. Судя по всему, именно так и поступил Уолтер.

Выбежав на улицу, мы устремились в противоположные стороны. Тоби помчался вдоль по переулку, а мы с Николасом — к площади Тумлэнд, осматривая по пути все улицы и закоулки. Уолтер мог нырнуть в любой из них. Вернувшись в «Девичью голову», Овертон принялся расспрашивать слуг, пытаясь выяснить, не видел ли кто-нибудь из них парнишку, бегущего через площадь. Но все расспросы оказались тщетными. Вскоре к нам присоединился Тоби.

— Негодный мальчишка как сквозь землю провалился, — сообщил он. — Искать его бесполезно.

— А Сандлингс, где живет его семья, далеко отсюда?

— В Саффолке, на побережье. Туда ведет множество дорог, а Уолтер, скорее всего, двинется окольными путями. Мы его упустили. Я сразу понял: он не только трус, но и обманщик.

— Парень чертовски запуган, — заметил Николас.

— Что ж, теперь уже ничего не исправишь, — вздохнул я. — Конечно, я могу повторить под присягой все, что слышал от Уолтера. Но показания с чужих слов не имеют в суде большого веса.

— Скамблер может подтвердить, что потерял ключ, — напомнил Тоби.

— Не думаю, что это произведет на суд сильное впечатление. К тому же к его показаниям вряд ли отнесутся серьезно. В Норидже Грязнулю считают придурком, способным нести всякую околесицу.

— Если Снокстоуба действительно убили, то не исключено, что и Скамблер тоже в опасности, — предположил Николас. — Возможно, тот человек, что принес в мастерскую ключ, получил его от близнецов.