— Дело в том, что все эти документы находятся у меня, — негромко сообщил я. — Мы обнаружили их в вашем лондонском доме.

Болейн резко вскинул голову.

— Да, я отвез некоторые бумаги в Лондон, — заявил он после недолгого замешательства. — Как я уже сказал, хотел нанять адвоката. Теперь я отчетливо вспомнил: в тот вечер я просматривал старые приходно-расходные книги, расписки от арендаторов и тому подобное.

Он явно лгал, однако я решил до поры до времени оставить всякие попытки вывести его на чистую воду. Прежде следовало побывать в Бриквелле, предоставив Болейну возможность хорошенько подумать.

— Понятно, — кивнул я, намеренно придав своему голосу оттенок сомнения. — Боюсь, мы слишком утомили вас, мастер Болейн. В самом скором времени мы вновь посетим вас. Но полагаю, завтра нам необходимо съездить в Бриквелл. Попробую побеседовать с мастером Вайтерингтоном.

— Не уверен, что этот старый дикарь согласится встретиться с вами, — пожал плечами Джон. В следующее мгновение неприязненное выражение его лица сменилось умоляющим. — Вы ведь не откажетесь передать Изабелле, что я люблю ее? Что я думаю о ней дни и ночи? Да, еще поблагодарите ее за то, что она присылает мне еду. Хотя добрую половину всей снеди забирают тюремщики, будь они трижды прокляты.

— Непременно все передам вашей жене.

— Во время своего прошлого визита Тоби сказал, что леди Елизавета проявила ко мне интерес, — почти шепотом произнес Болейн. — Это правда?

— Правда.

— Это она вас наняла?

— Она хочет, чтобы справедливость восторжествовала. Но прошу вас, держите это в тайне.

— Можете не сомневаться, я умею держать рот на замке.

Я поднялся с табурета со всей возможной осторожностью, но все же спина моя жалобно затрещала. Тоби ударил кулаком в дверь, призывая тюремщика, который незамедлительно выпустил нас. После холодной, промозглой атмосферы замка приятно было вновь оказаться на свежем воздухе и ощутить тепло солнечных лучей. Несколько минут мы постояли на холме, озирая раскинувшийся внизу город. Никогда прежде я не видел такого количества церковных шпилей одновременно.

— Ну, что скажете? — обратился я к своим спутникам. — Какое впечатление на вас произвел Болейн?

— Он явно кривит душой, рассказывая, чем занимался в вечер убийства, — заявил Николас.

— Несомненно. Нам следует выяснить причины этого.

— Подобная ложь наталкивает на мысль, что он таки имеет отношение к убийству, — заметил Тоби.

— Это вполне возможно, — кивнул я. — Не сомневаюсь, Джон Болейн подвержен приступам ярости. Но вот настолько ли он жесток, чтобы совершить чудовищное надругательство над трупом, это другой вопрос. Из его рассказа о драке в Бриквелле можно сделать вывод, что он суров и безжалостен. Тем не менее порой он производит впечатление человека слабого и неуверенного в себе. Боится, что арендаторы привлекут его к суду, опасается происков Вайтерингтона. Но как бы то ни было, в самом главном вопросе Болейн лжет. И мы должны понять почему. А еще нам необходимо отыскать Грязнулю Скамблера.

— Никогда прежде не был в тюрьме, — содрогнувшись, признался Николас. — Тоскливое местечко.

— Прежде вы не занимались уголовными делами? — осведомился Тоби.

— В основном мы специализируемся на земельной собственности, — пояснил я. — Впрочем, у меня самого имеется изрядный опыт посещения тюрем.

«И не только в качестве адвоката», — добавил я про себя. Два раза я попадал в Тауэр в качестве арестанта. Правда, оба раза заключение длилось недолго.

Я поднял голову. Солнце стояло почти в зените.

— Ну а теперь идем в ратушу, — скомандовал я. — Нас ждет встреча с коронером.

Проповедник, витийствовавший на рыночной площади, уже ушел. Я заметил одного из подростков, изводивших Скамблера. Что касается злосчастного Грязнули, то его и след простыл.

Мы направились к ратуше, трехэтажному зданию впечатляющих размеров. У дверей стояло двое стражников в ливреях. Я заметил, что кремниевые плиты, которыми были облицованы стены, покрывают многочисленные зазубрины; в швах раствора, скрепляющего плиты, торчали мелкие осколки. Я уже собирался провести по стене пальцами, но Тоби, заметив мое намерение, предостерег:

— Осторожно: пораните руки.

Откуда-то из подвала донесся приглушенный крик. В решетку крохотного оконца, распложенного у самой земли, вцепились грязные пальцы.

— Добрые господа, смилуйтесь, подайте на хлеб, — долетел до нас жалобный голос.

— Здесь тоже есть тюрьма, — пояснил Тоби. — Те заключенные, которым предстоит предстать перед городским судом, сидят тут. В замок помещают только тех, чьи дела будут слушаться на выездной сессии суда присяжных.

Я просунул сквозь прутья решетки несколько мелких монет. В то же мгновение кто-то схватил их, и из мрачного подземелья появились новые руки. С трудом выпрямившись, я испустил тяжкий вздох, повернулся к Тоби и спросил:

— Здесь ведь проходят заседания городского совета?

— Да, разумеется. Это самая большая ратуша в Англии. За пределами Лондона, конечно. Ее возвели примерно сто сорок лет назад, причем горожан насильно заставляли работать на строительстве. Среди этих горожан были и мои предки.

Локвуд поднялся на крыльцо и что-то сказал одному из стражников. Тот поклонился и распахнул дверь, пропуская нас.

Внутри было достаточно света благодаря большим окнам; возможно, когда-то окна украшали витражи, но ныне их сменили простые стекла. Стражник подвел нас к лестнице.

— Коронер ожидает вас в оружейной палате, господа, — сообщил он.

— В оружейной палате? — удивленно переспросил Николас.

— Никакого оружия вы там не увидите, — улыбнулся Тоби. — Это зал, в котором проходят заседания городского совета. Но там устроено подобие чердака, где действительно хранится оружие — на случай, если в городе вспыхнут беспорядки.

— Такое уже бывало? — спросил я.

— Пока нет.

Стражник провел нас наверх и постучал в массивную резную дверь. Раздался голос, приглашавший войти, и дверь распахнулась. Слуга, отвесив поклон, пропустил нас. Мы оказались в просторном зале, где полукругом стояли скамьи и стулья. За столом, заваленным бумагами, восседал дородный мужчина средних лет, седобородый и с выцветшими голубыми глазами. Он встал, приветствуя нас:

— Сержант Шардлейк?

— К вашим услугам. А это мои помощники: мастер Овертон и мастер Локвуд.

Коронер вперил в нас пронзительный взгляд:

— Позвольте представиться: Генри Уильямс, коронер Нориджа. Бриквелл расположен на территории, находящейся в моем ведении. Мне не часто приходится встречаться с законниками столь высокого ранга, сэр. Вы знакомы с сержантом юриспруденции Фловердью, представителем Ведомства по делам конфискованного имущества?

— Нет. Но уже немало о нем наслышан. Например, мне известно, что он хочет выселить семью Джона Болейна из имения, не дожидаясь решения суда.

Уильямс поджал губы:

— Возможно, он намерен приобрести эти земли для себя или для кого-то другого. Он человек, который… э-э-э… Скажем так, фамилия не слишком ему подходит. С росинкой на цветке он, чего уж греха таить, не имеет ничего общего[5]. — Коронер невесело усмехнулся и, прищурившись, вновь метнул на меня пронзительный взгляд. — Насколько мне известно, мастер Шардлейк, вы прибыли к нам, дабы заняться делом Болейна, которое вам передал мастер Копулдейк?

— Да, именно так.

— Копулдейк работает на Томаса Пэрри, управляющего леди Елизаветы, — продолжал он, не сводя с меня глаз.

Я сделал вид, что пропустил эти слова мимо ушей. И заверил собеседника:

— В мои намерения входит всего лишь собрать факты и взглянуть на них свежим взглядом. Я отнюдь не собираюсь доказывать невиновность Болейна во что бы то ни стало. Как, впрочем, и его виновность.

— Виновен он или нет, решит суд.

— Разумеется.

Я ободряюще улыбнулся, прекрасно сознавая, что коронер заинтересован в подтверждении собственного вердикта.