— Да вот хотели посмотреть, высоко ли у Юдит задираются юбки, — ответил один из близнецов. — А она, дуреха, принялась верещать как резаная!

— Ваша бабушка просила вас не приставать к служанкам!

— Отвали, если не хочешь щеголять с расквашенным носом!

В комнату ввалился Барнабас, юнец со шрамом. Завидев нас, он на миг замер от неожиданности и нахмурился, однако уже в следующее мгновение к нему вернулась прежняя наглость.

— Гляди-ка, Джерри, у нас гости, старые знакомые! Горбун и его подручный, долговязый рыжий ублюдок!

Взгляд Джеральда, вошедшего в комнату вслед за братом, не предвещал ничего хорошего.

— Вы знакомы с моими внуками? — удивленно спросил Рейнольдс.

— Да. Мы имели удовольствие встретиться с этими молодыми джентльменами в Лондоне, на прошлой неделе. В доме их отца.

— Куда эта компания крючкотворов приперлась, хотя их никто не звал, — вставил Барнабас.

— Внуки — это все, что у меня осталось, — заявил Рейнольдс. — Я должен защищать их интересы. После того как отца мальчиков повесят, я подам прошение об опекунстве. — Он повернулся к близнецам, и взгляд его неожиданно смягчился. — А потом мы найдем пару богатеньких красоток вам в жены, да, парни?

— Только не надо с этим спешить, дедуля. Нам пока и холостым неплохо.

Рейнольдс перевел взгляд на меня:

— Кстати, если у вас имеются какие-то подозрения относительно моих внуков, знайте — у мальчиков есть алиби. Тот вечер, когда моя дочь была убита, они провели со своими друзьями. Повеселились на славу, как это принято у молодежи, верно, парни? Весь вечер просидели в харчевне, и тому есть добрый десяток свидетелей. Коронер уже говорил с ними.

— Дед, хочешь, мы вышвырнем эту парочку вон? — спросил Джеральд, расправляя могучие плечи. — Да и Локвуда стоит выгнать взашей. Неплохая выйдет забава.

— Полагаю, они уйдут сами, — процедил Рейнольдс. — Прежде, чем вы им поможете это сделать.

Николас метнул в близнецов негодующий взгляд. Барнабас в ответ лишь издевательски подмигнул. Я взял своего помощника за локоть и потащил к дверям.

— Я слышал, сейчас за городом стоят цыгане, мастер горбун! — крикнул нам вслед один из близнецов. — Будьте осторожны, иначе они украдут вас и будут показывать на потеху публике!

Их дедушка, оценивший шутку по достоинству, зашелся лающим смехом.

«Да уж, — вновь подумал я, — в душе этого человека нет ни капли сожаления о погибшей дочери».

В холле мы увидели Тоби, ожидавшего нас в обществе управляющего. Воувелл, нахмурившись, с тревогой поглядывал на дверь кухни, откуда доносились приглушенные всхлипывания. Джейн Рейнольдс куда-то скрылась.

К немалому моему удивлению, Воувелл вышел на улицу вслед за нами. Быстро оглянувшись на дом, он сжал мою руку повыше локтя и прошептал:

— Вам следует знать, сэр, что мой хозяин рассказал вам далеко не все.

— Что вы имеете в виду?

Лицо управляющего исказилось от злобы.

— Существуют некие обстоятельства, которые он считает нужным скрывать. Я служу у него более десяти лет и хорошо осведомлен обо всех его делах. Так вот, девять лет назад, за несколько месяцев до своего исчезновения, Эдит Болейн обратилась к отцу за помощью. Джон Болейн хотел, чтобы у них были еще дети, но Эдит не могла заставить себя лечь с супругом в постель. Болейн, пытаясь принудить жену выполнять свои обязанности, пускал в ход побои. Она надеялась, что отец встанет на ее защиту. Но вы уже поняли, что за человек старый Рейнольдс. Папаша лишь накричал на Эдит и прогнал ее с глаз долой. Заявил, что он не собирается вмешиваться в чужие семейные дела и со своим мужем она должна разбираться сама.

— Почему вы решили рассказать мне об этом? — спросил я, внимательно посмотрев на Воувелла.

— Потому что я слишком хорошо знаю Гэвина Рейнольдса. Все, что его волнует сейчас, — это его несостоявшееся мэрство. А теперь, когда в доме появилась парочка юных мерзавцев, возросла вероятность того, что в один прекрасный день я тоже исчезну без следа.

— Я заметил, что Рейнольдс сильно хромает. Если бы не хромота, он, пожалуй, выгнал бы нас пинками. Вам не известно, при каких обстоятельствах он повредил ногу? — спросил я.

— Нынешней весной поскользнулся в жидкой грязи, которой в Норидже хватает. Это произошло на моих глазах. С той поры старикан вынужден ходить с палкой. Признаюсь откровенно, этот дом мне изрядно опостылел. Вот, собственно, и все, что я хотел вам сообщить.

С этими словами он повернулся, скрылся в доме и закрыл за собой дверь.

Я догнал Николаса и Тоби.

— Что там вам нашептывал этот молодчик? — спросил Николас.

Я вкратце передал слова управляющего.

— Если бы Рейнольдс сообщил властям, что Эдит жаловалась на побои мужа, это стало бы еще одним доказательством вины Болейна, — заметил Николас.

— Не понимаю, почему старик счел нужным это скрыть? — спросил Тоби. — Он спит и видит, как бывшего зятя вздернут на виселицу.

— Потому что в этой истории он сам предстает отнюдь в не лучшем свете, — предположил я. — Отец просто-напросто отмахнулся от своей дочери, и, если это станет публичным достоянием, его репутация пострадает еще сильнее. А репутация — это единственное, что волнует Рейнольдса. Бедная Эдит! — вздохнул я. — Этой женщине достались в удел безрадостная жизнь и ужасная смерть.

Вечер я провел в своей комнате, записывая сведения и факты, которые нам удалось собрать. Вне всякого сомнения, пока что все они подтверждали виновность Джона Болейна. Тем не менее образ жестокого домашнего тирана никак не увязывался в моем сознании с подавленным и растерянным человеком, которого мы нынешним утром видели в тюремном замке. Покончив с записями, я вспомнил, что пришло время составить отчеты для Пэрри и леди Елизаветы, и призадумался, сжимая в пальцах перо. Стоит ли сообщать о том, что все обстоятельства складываются против Болейна? О том, что без просьбы о помиловании, судя по всему, не обойтись, так как суд, вероятно, признает его виновным? Стоит ли упоминать, что сам я отнюдь не уверен в невиновности Болейна? До заседания суда осталась всего неделя, но, возможно, за это время мы сумеем раздобыть сведения, которые заставят взглянуть на дело в новом свете. Не исключено, что это произойдет уже завтра, во время поездки в Бриквелл. Поразмыслив, я ограничился сообщением о том, что расследование пока не принесло результатов, и обещанием в ближайшее время написать вновь. Запечатав письма, я отнес их вниз и попросил хозяина отправить с утренней почтой в Лондон. Любопытно, подумал я, как отнесутся к моим посланиям в Хатфилде. Пэрри вряд ли будет опечален медленным ходом расследования. А вот леди Елизавета — иное дело.

На следующее утро, предвещавшее очередной жаркий день, Локвуд присоединился к нам за завтраком ровно в шесть часов. Он сообщил, что мать его чувствует себя немного лучше. Едва Тоби уселся за стол, как в дверях появился Джек. Трактирный слуга с подозрением посмотрел на его железную руку и потрепанную одежду, но Барак, не удостоив его взглядом, уселся за стол рядом с нами.

— Познакомься с мастером Локвудом, — сказал я. — Впрочем, вы уже встречались. В четверг, когда мы приехали в город, он был с нами.

— Рад знакомству, — кивнул Барак, пожимая руку Тоби. — Насколько я помню, вы местный житель и хорошо знакомы со здешними обстоятельствами.

— Что-то в этом роде.

— Глаза и уши повсюду — вот что вам сейчас необходимо, — глубокомысленно изрек Барак, обращаясь ко мне.

— Кстати, о глазах и ушах. Вчера вечером мои нориджские осведомители сообщили весьма важные для нас сведения, — повернулся ко мне Тоби. — Во-первых, у нас теперь есть адрес тетки Скамблера — она, как выяснилось, проживает на Бет-стрит. Во-вторых, удалось найти следы Джозефины и Эдварда Браун.

— Джозефина! — воскликнул Барак. — Да, конечно, она ведь теперь живет в Норидже! Как у нее дела?

— Муж ее работает каменщиком, а она прядет шерсть. Не так давно они перебрались в Конисфорд, квартал, что находится к югу от замка. — Поколебавшись, Тоби добавил: — Один из самых бедных кварталов в Норидже.