Я невольно прыснул со смеху:

— Что ж, в ответном письме расскажи ей о своих новых блистательных знакомствах — о братьях Болейн, Грязнуле Скамблере и тех парнях, что огрели тебя по затылку в таверне.

— Боюсь, подобные шутки отнюдь не покажутся Беатрис забавными, — покачал головой Николас. — Но больше всего меня опечалило другое. Она сообщает, что познакомилась в церкви с каким-то молодым барристером и он стал за ней настойчиво ухаживать. Так что у меня появился соперник: Беатрис говорит об этом без обиняков.

— А имя своего нового ухажера она упоминает?

— Нет. Но можно не сомневаться: этот пройдоха обладает деньгами и нужными связями, — вздохнул Овертон.

— Она просто играет с тобой, Ник, — заметил я. — При первом же знакомстве Беатрис произвела на меня впечатление особы, весьма искушенной в женских хитростях и уловках. К тому же у нее есть опытная наставница — ее матушка.

— Вы совсем не знаете Беатрис, — нахмурившись, возразил Николас. — Она совершенно не похожа на свою мамашу. Если бы вы не были так циничны, когда речь идет о женщинах, то…

— …то уже давным-давно женился бы, — перебил я. — Только не на такой легкомысленной кокетке, каковой мне представляется твоя Беатрис.

Произнеся эти слова, я моментально пожалел о них. Увы, в то утро я был слишком раздражен, чтобы проявлять деликатность.

— Вы совсем не знаете Беатрис, — упрямо повторил Николас. — Мать плохо влияет на нее, это верно. Но сама Беатрис добрая и искренняя девушка.

К моему великому облегчению, этот неловкий разговор был прерван появлением Тоби. Он выглядел усталым, сквозь загар пробивалась бледность. Нынешним утром гребень явно не коснулся его бороды и волос.

— Простите, что опоздал, — извинился Локвуд. — Матери вновь стало хуже.

— Мне очень жаль, — кивнул я. — Полагаю, сегодняшним вечером вы можете вернуться домой. С братьями Болейн мы вполне справимся и без вас — с нами, надеюсь, будет Барак.

— Матушке я все равно ничем помочь не могу, — вздохнул Тоби. — Да и на ферме у меня нет сейчас других дел, кроме как косить чертополох да наблюдать, как сохнут на жаре посевы. День у нас сегодня ожидается тяжелый. Давайте захватим слесаря в его логове, прежде чем солнце поднимется слишком высоко.

Мы направились в заведение Снокстоуба, расположенное неподалеку от нашего постоялого двора. Я надеялся, что при виде официального вызова в суд у слесаря развяжется язык. Мастерская была открыта, но за прилавком стоял только юный Уолтер, встретивший нас испуганным взглядом.

Я протянул ему повестку и строго вопросил:

— Где мастер Снокстоуб?

— Его нет, — развел руками парнишка. — Ума не приложу, куда он подевался. В девять часов заказчик должен прийти за готовыми ключами, а я не знаю, где они. — Он бросил отчаянный взгляд на ряды висевших на стене ключей, каждый из которых был снабжен биркой. — Мастер не записал их в книгу.

— И часто твой хозяин позволяет себе опаздывать? — процедил я.

Подросток, поколебавшись несколько мгновений, пробормотал:

— Только прошу, не говорите ему, что я разболтал вам об этом. Но с тех пор как в прошлом году от мастера Снокстоуба ушла жена, он вечерами таскается по тавернам и напивается в стельку. А утром никак не может проспаться и вечно опаздывает. Правда, если у него назначена встреча, он всегда приходит вовремя.

— Мы вернемся примерно через час, — пообещал я. — Скажи своему хозяину, что у нас есть официальная бумага, повелевающая ему явиться в суд. И если он что-либо знает о ключах от конюшни Болейна, пусть лучше оставит любые запирательства.

— Да, сэр, — уныло промямлил Уолтер.

Мы двинулись к дверям.

— Господи Исусе, и почему на нашем пути вечно возникают какие-то препоны и помехи? — посетовал я, оказавшись на улице.

— Значит, мы не заслуживаем благосклонности судьбы, — ледяным тоном изрек Николас; он все еще дулся на меня за нелестный отзыв о Беатрис.

— В нашем распоряжении целый час. Может, пойдем посмотрим, как откроется первое заседание выездного суда? Оно начнется совсем скоро.

По улицам, залитым яркими лучами утреннего солнца, мы направились в сторону замка.

Ширхолл, грандиозное здание, увенчанное готическими башнями, располагалось к северо-востоку от замка; оно тоже было сложено из белого камня. У дверей, оживленно беседуя, стояло несколько человек, судя по виду джентльменов. Я заметил сэра Ричарда Саутвелла, обсуждавшего что-то с двумя собеседниками. На лице его, по обыкновению, застыло выражение презрительной надменности. Увидев меня, он слегка кивнул, не сопроводив свой кивок даже подобием улыбки. Значит, он помнил нашу короткую встречу у собора Святого Павла; впрочем, судя по всему, он относился к числу людей, которые никогда ничего не забывают. На память мне пришли слова Тоби о том, что близнецы и подобные им молодые шалопаи время от времени выполняют для Саутвелла всякого рода грязную работу.

Войдя внутрь, мы миновали просторный вестибюль и оказались в зале суда, громадном, с невероятно высокими сводчатыми потолками. На помосте стоял покрытый тяжелой зеленой скатертью стол, за которым предстояло восседать судьям. Взгляд мой упал на скамью подсудимых, находившуюся слева; к ней вело несколько деревянных ступенек. Чиновники, облаченные в черные мантии, уже заняли свои места на скамьях перед судейским столом; они сосредоточенно просматривали какие-то документы. Солдаты в королевских мундирах застыли в карауле у дверей и вдоль стен. Множество зрителей, судя по дорогой одежде — представителей местного дворянства, занимали свои места; некоторые еще стояли поодаль, продолжая беседовать. От одной из групп отделилась долговязая фигура и направилась к нам.

— Приветствую вас, сержант Шардлейк. Пришли посмотреть на открытие выездной сессии?

— Мое почтение, сержант Фловердью, да ниспошлет вам Господь доброго утра. Да, мы решили, что взглянуть на это будет любопытно.

Сегодня Фловердью, похоже, пребывал в лучшем расположении духа, чем накануне.

— Думаю, в начале церемонии олдермены и городские чиновники получат хороший нагоняй за то, что скверно выполняют новые законы и постановления. Кстати, как продвигается расследование дела Болейна?

— Открылись некоторые любопытные обстоятельства, — осторожно ответил я.

Прищурившись, Фловердью вперил в меня пристальный взгляд:

— Вы хотите сказать, что располагаете новыми фактами, свидетельствующими в пользу Болейна?

— Я всего лишь хочу сказать, что всякий человек вправе уповать на справедливость закона, — отрезал я.

— С этим трудно поспорить.

Пристав, войдя в зал, призвал собравшихся к тишине. Зрители поспешно заняли места на скамьях. Судьи Рейнберд и Катчет прошествовали к своему столу. Толстощекое лицо Рейнберда сияло от сознания собственной важности; Катчет, по обыкновению, выглядел угрюмым и мрачным. Они опустились в кресла. Рейнберд, главный судья, кивнул Катчету, и тот, громко хлопнув костлявыми ладонями, провозгласил:

— Именем нашего повелителя, короля Эдуарда Шестого, объявляю Нориджскую выездную судебную сессию открытой. Нам предстоит рассмотреть множество дел. Однако прежде всего я вынужден заявить, от имени короля и лорда-протектора, что последние законы и постановления не выполняются в Норидже надлежащим образом и это повергает нас в гнев и скорбь. Введение налога на овец происходит слишком медленно и не в полной мере. Самозванцы, объявляющие себя пророками, продолжают беспрепятственно проповедовать в людных местах; безбожные памфлеты, призывающие к бунту, разбрасываются на улицах и вывешиваются на дверях домов. — Катчет звучно ударил кулаком по столу. — Судьи и констебли отнюдь не предпринимают должных усилий, дабы отыскать виновных и подвергнуть их наказанию. Хочу напомнить вам, джентльмены, слова мастера Кальвина, коего столь высоко ценит наш король, о том, что простолюдинов следует держать в узде. Предметом особой тревоги нашего монарха и лорда-протектора являются попытки противодействовать закону и порядку, каковые наблюдаются в последнее время в южных и западных частях нашей страны. Распространение подобной смуты необходимо прекратить. Малейшие зачатки мятежных настроений следует вырывать с корнем и безжалостно уничтожать. Ныне лорд-протектор озабочен созданием особой комиссии, целью которой является предотвращение незаконного огораживания пастбищ. В самом скором времени комиссия эта отправится в путешествие по стране и положит конец всем творимым ныне злоупотреблениям. Довольно потакать бунтовщикам и нарушителям закона! Джентльмены, призываю вас неукоснительно исполнять свои обязанности. Заверяю вас, что в ходе данной сессии мы будем радеть о торжестве справедливости, сколь бы сурова она ни была. Сегодня мы приступаем к рассмотрению дел, в том числе и уголовных. Преступники, признанные виновными, будут подвергнуты публичной казни через повешение на рыночной площади в ближайшую субботу. Палач получил распоряжение не затягивать петли слишком туго, дабы зрелище предсмертных судорог казненных послужило хорошим уроком жителям города. Никому не будет позволено приблизиться к преступникам и прекратить их мучения, повиснув у них на ногах и сломав им шею.