— Насколько мне известно, вы часто посещаете петушиные бои в Кослани, а после этого заходите в таверну, которая находится неподалеку. Так?

— Да, сэр. Как правило, я хожу на петушиные бои по субботам.

— Двенадцатого мая вы тоже были там? — Болейн, судя по всему, уже пришел в себя.

— Да, сэр.

— А мои сыновья? В тот вечер они присутствовали на петушиных боях?

— Да, сэр, я видел их обоих: сначала во дворе, где проходили бои, а потом в ближайшей таверне. Они пришли туда в большой компании друзей, громко разговаривали и смеялись. Я слышал, они говорили о том, что намерены устроить шутку с ключом. Позднее поднялась суета, ибо Джеральд оставил на скамье свой дублет, в кармане которого находился кошелек с ключом. В таверне в тот вечер яблоку негде было упасть, и, когда они вспомнили о дублете, им не сразу удалось добраться до той скамьи. Помню, братья распихивали посетителей локтями и толкали столы, так что даже опрокинули пару кружек с пивом. Но когда они наконец нашли дублет, выяснилось, что ничего не пропало. К немалой их радости.

— Вы говорите, мои сыновья упоминали о некой шутке с ключом?

— Именно так. Они с друзьями немало выпили и говорили во весь голос.

— Благодарю вас, — кивнул Болейн; взгляд его был исполнен печали.

— Если позволите, я хотел бы сообщить суду еще кое-что, — заявил Чаури. — Жеребец по кличке Полдень всегда отличался неукротимым нравом. В Бриквелле сменилось несколько конюхов, ибо никто не сумел с ним поладить. Саймон Скамблер — единственный, кто нашел к нему подход. Ныне Полдень, как и прежде, никого не подпускает к себе.

— Благодарю вас, Чаури, — сказал Болейн. — А теперь… — трясущимися руками он перевернул несколько листков с записями, — я хотел бы в последний раз вызвать своих сыновей.

Близнецы, сопровождаемые любопытными взглядами, вернулись на свидетельскую кафедру. На этот раз вид у них был слегка раздосадованный. Болейн судорожно сглотнул. Снова повисло молчание.

— Нам следует поспешить! — не скрывая раздражения, заявил Рейнберд. — Заседание длится уже целых сорок пять минут.

— Приношу свои извинения, милорд! — Болейн взял себя в руки и пристально взглянул на сыновей. — Вы слышали: мой управляющий заявил, что вы лгали, утверждая, будто Скамблер скверно обращается с лошадью.

— Его слово стоит не дороже нашего, — равнодушно бросил Джеральд. — К тому же Чаури ваш слуга.

— Вы отрицаете, что вечером двенадцатого мая были в Кослани на петушиных боях, а затем отправились в таверну, где в компании друзей похвалялись, что устроите славную штуку с ключом?

— Накануне мы ночевали у дедушки и потеряли ключ от его дома. Именно об этом шел разговор, — сообщил Джеральд.

— А когда Джеральд нашел наконец свой дублет с кошельком в кармане, оказалось, что ключ лежит в кошельке, — добавил Барнабас.

— И как долго дублет находился на скамье?

— Примерно с полчаса, — пожал плечами Джеральд.

— Значит, вы не собирались отпереть конюшню, выпустить Полдня и все свалить на Скамблера? — продолжал свои расспросы Болейн. — Вы не сообщали об этом намерении своим приятелям и деду?

— Что за вздор он несет? — бросил Джеральд, повернувшись к брату.

— И дед не стал отговаривать вас от подобной шутки, сказав, что ваш отец, то есть я, непременно догадается обо всем, увидев у Скамблера синяки? Ему удалось вас убедить, и на следующий день вы подбросили Саймону ключ. Но вечером, когда ключ находился в кармане дублета Джеральда, кто-то украл его и снял восковой слепок — предположим, при помощи свечи. Слепок этот неизвестный человек впоследствии отнес слесарю Снокстоубу, дабы заказать копию ключа. Вы отрицаете, что подобное возможно?

Близнецы одновременно обожгли меня злобными взглядами. Я тяжело перевел дух. Если сейчас свидетели сообщат суду, что мы выудили у них все эти факты, прибегнув к насилию, нам с Николасом не миновать серьезных неприятностей в коллегии адвокатов. Оставалось надеяться, гордость не позволит братьям Болейн признать, что они попали в ситуацию, в которой выглядели самым жалким образом.

— Откуда вам известно, что именно говорил вашим сыновьям их дед? — обратился к Болейну судья Рейнберд.

— Простите, ваша честь, но я не могу открыть вам источник, из которого получил эти сведения, — судорожно сглотнув, заявил Болейн.

— Значит, ваши слова — не более чем показания с чужих слов, — возвел глаза к потолку Рейнберд.

— Милорд, мои сыновья так и не ответили на мой вопрос.

— Все это — не более чем бессовестная ложь! — Голос Джеральда звучал спокойно и ровно, однако в нем слышались зловещие нотки. — Наш отец и его управляющий Чаури измыслили эту историю, чтобы бросить на нас подозрение. Наш дед, вне всякого сомнения, подтвердит, что подобного разговора между нами никогда не было.

— Разумеется, я готов подтвердить это, — поднимаясь со своего места, заявил Рейнольдс.

— Наши друзья тоже подтвердят, что ни о какой шутке с ключом между нами не было речи.

— Не сомневаюсь, ваши друзья подтвердят все, что угодно, — буркнул Болейн. — Те самые друзья, на показаниях которых и основано ваше алиби.

— Напрасно вы расставляете нам ловушки, отец! — процедил Барнабас. — Вам не удастся отправить нас на виселицу за преступление, которого мы не совершали. Наша мать вернулась домой, и вы убили ее, это очевидно. А после подучили своего прихвостня Чаури и этого чокнутого Скамблера возвести на нас напраслину. — Он метнул взгляд в сторону Саймона. — Эй, Грязнуля! Я слышал, твой новый хозяин дал тебе пинка под зад? И поделом тебе, наглый врун. — Скамблер моментально съежился. Барнабас повернулся к отцу. — Завтра мы придем посмотреть, как вас вздернут на виселицу, сэр.

— И каждая лишняя минута ваших мучений доставит нам огромное удовольствие! — с жутким смехом добавил Джеральд.

Близнецы, как я и надеялся, дали волю обуревавшей их злобе — увы, не в тот момент, когда речь шла о ключах. Так или иначе, зрители и присяжные взирали на братьев с отвращением; несомненно, на судей их выходка тоже произвела отталкивающее впечатление.

— Довольно! — рявкнул Катчет. — Своим поведением вы оскорбляете суд! Если бы не ваша тяжкая утрата, я приказал бы заключить вас обоих в тюремную камеру. Убирайтесь немедленно!

Не проронив более ни слова, близнецы вернулись на свое место. Дед наблюдал за ними с нескрываемым беспокойством. Вновь повисло молчание. Судья Рейнберд безмолвствовал, внимательно разглядывая собственные переплетенные пальцы. Наконец он повернулся к присяжным и изрек:

— Допрос свидетелей закончен. Вы слышали показания относительно обстоятельств, при которых было обнаружено тело. Вы слышали также, что в конюшне, принадлежащей обвиняемому, были обнаружены облепленные грязью ботинки и молоток, послуживший орудием убийства. Свидетели сообщили, что лошадь, находившаяся в конюшне, не подпускала к себе никого, кроме конюха и обвиняемого. Таким образом, у обвиняемого имелись как причина, так и возможность убить свою законную супругу. Даже если выдвинутое защитой предположение, согласно которому преступник действовал не в одиночку, соответствует истине, это отнюдь не означает невиновности Болейна. Что касается пропавшего ключа, вся эта история строится на запутанных показаниях с чужих слов и откровенных домыслах. Тем не менее вам решать, ставит ли она под сомнение виновность Джона Болейна вкупе с тем неопровержимым фактом, что разумный человек, убив свою законную жену ради сохранения второго брака, несомненно, постарался бы спрятать труп, а не выставлять его на всеобщее обозрение. Впрочем, все мы сегодня убедились… — для пущего эффекта он сделал паузу, — все мы убедились в том, что мастер Болейн чрезвычайно вспыльчив и подвержен приступам ярости. Оставайтесь на своих местах, ибо нам предстоит рассмотреть еще несколько дел. Надеюсь, все они будут не столь запутанны и не отнимут так много времени.

По непроницаемым лицам присяжных трудно было понять, какое впечатление произвели на них слова судьи.