— По моим подсчетам, в лагере сейчас живет восемь тысяч человек! — перебил меня Барак. — Вам понадобятся целый отряд помощников и здоровенный мешок монет!

Однако удача улыбнулась нам раньше, чем мы рассчитывали. Подойдя к скопищу деревянных домишек, теснившихся вокруг приходского знамени, мы увидели нескольких человек, занятых починкой крыши одной из хижин. Я сразу узнал среди них Питера Боуна. В памяти моей моментально всплыло, как две недели назад я встретил его в Норидже, с мешком, наполненным пожитками.

— Питер, вы не откажетесь перемолвиться со мной парой слов? — окликнул я бывшего ткача.

Судя по выражению лица Питера, он предпочел бы избежать разговора; тем не менее он спустился с лестницы.

— Я отойду на минуту, братцы, — кивнул Боун своим товарищам, взиравшим на нас с нескрываемым любопытством.

Вслед за Питером мы вошли в его жилище — крохотную конурку из тех, что предназначались для одиноких людей. Внутри царили безукоризненная чистота и порядок; мешок, который я видел у него за спиной, теперь лежал в углу. Мы сели, Барак и Николас устроились на земляном полу по обеим сторонам от двери.

— Приятель, я вижу, здесь есть прореха, — заметил Николас, указывая на мешок. — Вам нужно срочно ее зашить, иначе вы наверняка что-нибудь потеряете.

— Какие-нибудь мелкие вещи, вроде этих. — Я разжал ладонь, показывая ему гребешок и кольцо.

Глаза у Боуна полезли на лоб от неожиданности, но он отвел от вещей взгляд и уставился в земляной пол.

— Вам известно, какая надпись выгравирована внутри кольца? — осведомился я.

— Конечно, — ответил Питер ровным безучастным голосом. — Это обручальное кольцо Эдит Болейн. — Он поднял голову, и в глазах его внезапно вспыхнула печаль. — Я искал его повсюду, несколько часов подряд ходил по тропинкам туда-сюда. Кольцо наверняка вывалилось сквозь прореху в мешке, когда я нес в лагерь свои пожитки. — Он издал нечто среднее между вздохом и стоном. И поинтересовался: — А откуда оно у вас?

— Вор, которого сегодня судили у Дуба реформации, нашел кольцо на перекрестке, полагаю, вскоре после того, как вы его потеряли. Это кольцо принесли в суд вместе с другими украденными вещами. Оно привлекло мое внимание, я решил рассмотреть его получше — и увидел надпись.

Питер молчал, неотрывно глядя на украшение.

— Когда Эдит пришла к нам, кольцо было у нее на пальце, — произнес он наконец. — В тот же день она сняла его — суставы у нее тогда были еще не такие распухшие, какими стали потом, — и спрятала в шкатулку. — Он снова погрузился в молчание, а потом горько усмехнулся. — Вижу, мне надо рассказать все от начала до конца. Прежде я боялся, что отец Эдит отдаст меня под суд за похищение дочери. Но сейчас нориджским дворянам пришлось поджать хвост.

— Так вы похитили Эдит? — удивился я.

— Нет, — покачал головой Боун; его худое, изборожденное морщинами лицо оставалось непроницаемым и безучастным.

— Может, это вы ее убили? — продолжал я расспросы.

В глазах Питера вспыхнули огоньки негодования.

— Если бы я знал, кто убил Эдит, то прикончил бы мерзавца вот этим самым ножом! — процедил он и коснулся рукоятки ножа, висевшего у него на поясе.

— Будет лучше, приятель, если вы отдадите нож мне, — проворчал Барак.

Боун неохотно протянул ему свое оружие.

— Если вы действительно не похищали и не убивали Эдит, обещаю: никаких неприятностей у вас не будет, — заверил я его. — Но в память о ней, прошу вас, расскажите все, что вам известно.

Питер Боун утомленно откинулся назад, прислонившись к дощатой стене, и закрыл глаза. Он молчал так долго, что я уже потерял всякую надежду услышать его рассказ. Но он все же заговорил:

— Мой отец был ткачом и хозяйничал на маленькой ферме неподалеку от Ваймондхема. Детей у него было трое: я и мои сестры, Мерси и Грейс. Некоторым ткачам удается стать состоятельными людьми, а другие едва сводят концы с концами. Мой отец принадлежал к числу последних. Он умер, упокой Господь его душу, в тысяча пятьсот тридцать первом, а годом раньше скончалась наша матушка. Вскоре после его смерти срок арендного договора на дом и землю истек. Мы с сестрами остались без крова над головой. Все, что у нас было, — немного денег да ткацкий станок. От отца я выучился ремеслу и, несмотря на свою молодость, был весьма искусным мастером. Мы с сестрами решили, что я отправлюсь в Норидж и буду зарабатывать на жизнь ткачеством, а они попытаются устроиться горничными в какой-нибудь богатый дом. Мать научила их всем женским премудростям: убирать, стряпать, шить. Оказавшись в Норидже, я снял небольшой домик. Поначалу мне сопутствовала удача, я даже нанял нескольких прядильщиц, которые на меня работали. Вскоре я перебрался в другой дом, побольше, тот самый, где мы с вами впервые встретились. А потом женился на славной девушке. — Питер грустно покачал головой. — То было счастливое время, но длилось оно недолго. Жена моя вскоре умерла от оспы. Работы у меня становилось все меньше, ибо нориджские богатеи прибрали к рукам все производство шерстяных тканей, оставив мелким ремесленникам сущие крохи. — Питер прикрыл глаза и вздохнул. — Но я не сдавался и изо всех сил пытался удержаться на плаву. Все знали, что обе мои сестры служат в богатых домах. Конечно, им тоже приходилось нелегко: горничная должна ходить по струнке, а Мерси и Грейс были живые, веселые, шумные — иногда, быть может, слишком шумные. — По губам Питера скользнула грустная улыбка.

— Не желаете ли выпить пива, мастер Боун? — предложил я.

— Нет, благодарю вас, — покачал он головой. — Вы ведь хотите, чтобы я продолжил свой рассказ, верно? Так вот, сестры служили в разных домах. Грейс сменила несколько мест и наконец, как вам известно, поступила горничной к Эдит Болейн. Это было в тридцать восьмом году. Что касается Мерси, то с ней случилась беда. — Питер нервно переплел пальцы. — Я уже говорил, сестры были очень похожи — и по характеру, и внешне. Обе красивые, с пышными темными волосами и большими голубыми глазами. Но между ними имелось одно важное различие. Грейс мужчины не интересовали, а Мерси… Надо признать, Мерси была отчаянная кокетка. Она служила в семье, живущей неподалеку от Кромера. В тридцать третьем году, два года спустя после смерти нашего отца, ее хозяин прислал мне письмо с просьбой приехать. Когда я явился в его имение, он сообщил, что сын его обрюхатил Мерси… О, я не сомневался, что этому молодчику не пришлось долго ее уламывать. Сестра моя умерла в родах, произведя на свет мальчика. — Питер вновь погрузился в молчание и несколько мгновений спустя произнес едва слышным шепотом: — Мне дали взглянуть на племянника, новорожденного младенца на руках у кормилицы. Отца ребенка я тоже видел, то был красивый молодой джентльмен, опечаленный смертью Мерси ничуть не меньше моего. Что касается главы семейства, то его больше всего заботило, чтобы история не получила огласки. — В голосе Боуна послышались резкие нотки. — Когда я приехал, тело Мерси уже было предано земле. Старый помещик заявил, что сын его позаботится о ребенке и даст ему образование. Подобные случаи, сами понимаете, не редкость в дворянских семьях. К тому же лорд потребовал, чтобы впредь я не только не упоминал о случившемся, но и не появлялся в их доме. Этого я никогда ему не прощу. Однако спорить я не мог, ведь в противном случае он угрожал лишить ребенка всех своих попечений. «В конце концов, мать младенца была шлюхой и грешницей», — заявил этот тип.

Неожиданно Питер залился слезами, совершенно по-детски всхлипывая. Я вновь предложил ему выпить воды или пива, но он лишь затряс головой, сердито смахнул слезы и заговорил вновь:

— Я согласился, ибо желал своему племяннику добра. Сейчас он уже должен быть подростком. Даже имя его мне неизвестно. Когда у меня спрашивали, где Мерси, я отвечал, что она служит в Йоркшире, слишком далеко отсюда, чтобы навещать меня. Прошло несколько лет, и о ней все забыли. Грейс оставалась моим единственным утешением, она жила неподалеку и часто у меня бывала. Ну а потом, в тридцать восьмом, она устроилась горничной в дом Болейнов. Платили они хорошо, однако семья пользовалась в Норидже дурной славой. Несмотря на странный нрав Эдит Болейн, Грейс сразу прониклась к ней симпатией. Полагаю, она привязалась к своей хозяйке даже сильнее, чем ко мне или к Мерси. Эдит тоже доверяла ей. Как-то она призналась, что муж внушает ей отвращение — впрочем, как и все остальные мужчины. — Питер пристально взглянул на меня и негромко произнес: — Эдит открыла Грейс, что, когда она была девочкой, отец насиловал ее чуть ли не каждую ночь. Вы не представляете себе, как часто происходят подобные случаи — и в богатых семьях, и в бедных.