— Мне нужно полчаса… возможно, чуть больше. Встретимся у нашего загородного дома.

— Полчаса плюс-минус пара минут, — повторил я. — До встречи.

Я положил трубку на рычаг как раз в момент, когда из-за двери послышался приближающийся раскатистый рык. Еще парой секунд спустя вошла Мёрфи. Она снова нарядилась в кожаные байкерские доспехи.

— Я так понимаю, мы куда-то собирались?

— Седлай своего зверя, — сказал я. — Готова к новому бою?

Она блеснула зубами и протянула мне красный мотоциклетный шлем.

— Садись в седло, сукин ты сын.

Если уж на то пошло, мотоциклы — не самый безопасный вид транспорта. Я хочу сказать, статистика страховых случаев показывает, что каждый у нас в стране хоть раз в жизни попадает в дорожно-транспортное происшествие, а большинство и не раз. Однако же, если вы сидите в старом дредноуте «Линкольн», и кто-то задевает его крылом, это может напугать или огорчить вас, не более того. Если вы в такой же ситуации сидите на мотоцикле, вам повезет, если вы выберетесь из этой передряги более-менее целым. Впрочем, чтобы убиться на мотоцикле, даже не нужно другой машины. Ведь не просто же ради красоты байкеры щеголяют этой своей кожей — она не дает дорожному покрытию ободрать вас до кости, если вы вдруг потеряете управление и размажетесь по асфальту.

И при всем этом, ездить на мотоцикле — это НАСЛАЖДЕНИЕ.

Я надел громоздкий, ярко-красный шлем, подумав про себя, что ни разу еще не наряжался на маскарад шведской спичкой. На контрасте с моим угольно-черный шлем Мёрфи казался предметом, импортированным из двадцать пятого века. Я вздохнул: истерзанные останки моего достоинства получили очередную плюху по физиономии — и устроился в седле за спиной у Мёрфи. Я продиктовал ей пункт назначения, старый «Харлей» взрычал, и она вывела его от дома на улицу.

На мгновение мне показалось, что мотоцикл выпрыгнет из-под меня. Я с трудом удержался в седле.

— Дрезден! — раздраженно рявкнула Мёрфи. — Держись за мою талию!

— Каким местом? — крикнул я в ответ и помахал у нее перед глазами сначала забинтованной рукой, потом другой, с зажатым в ней посохом.

Вместо ответа Мёрфи отобрала у меня посох и сунула его в некоторое подобие сумки, расположенной так близко от правой руки водителя, что она могла служить только емкостью для ружья или бейсбольной биты. Посох торчал из нее как пластмассовый флагшток на тележке для гольфа, зато у меня высвободилась одна рука. Я охватил ей Мёрфину талию, ощущая, как напрягаются мышцы на ее животе на поворотах. Когда мы выбрались из города на шоссе и набрали скорость, встречный ветер подхватил полы моей куртки, и мне пришлось покрепче цепляться за Мёрфи, чтобы не взлететь на них как на небольшом параглайде.

Мы с ревом пронеслись по фальшивому Шервудскому лесу и затормозили у входа в Шато Рейт. Я слегка замешкался с тем, чтобы убрать руку с Мёрфиной талии, но она, похоже, даже не заметила этого. Она созерцала дом, розы и причудливые горгульи с видом скучающего бывалого копа, но я чувствовал, что в глубине души она так же подавлена этим видом, как я — и по тем же причинам. Огромный старый дом наглядно демонстрировал богатство и власть, которым наплевать на законы и общественное мнение. Как-то это не очень ободряло.

Я слез с седла, и она протянула мне мой посох. Царила тишина, нарушаемая только посвистом ветра в деревьях. У двери мерцал один неяркий огонек, другой такой же — у начала ведущей к ней дорожки. Еще два-три светильника выхватывали из сумерек пятна на клумбах — и все.

— Ну, — спросила Мёрфи. — И каков наш план? Драться?

— Нет пока, — ответил я и изложил ей краткую версию последних событий. — Прикрывай меня со спины. Не начинай ничего, если только кто-нибудь из Рейтов не попытается физически дотронуться до тебя. Если им это удастся, они могут воздействовать на тебя тем или иным образом.

Мёрфи поежилась.

— Не вопрос. Насколько это в моих силах, они до меня не дотронутся.

Послышался рык мотора, и белая спортивная тачка, вылетев из Шервудского леса, в мгновение ока одолела несколько сотен ярдов, чудом избежала столкновения с Мёрфиным «Харлеем» и с визгом тормозов застыла, развернувшись носом в направлении, противоположном тому, откуда приехала.

Мёрфи переглянулась со мной. На нее это явно произвело впечатление. Меня это только раздражало.

Открылась левая дверь, и из машины выскользнула Лара в длинной, свободной красной юбке и белой бумажной блузке, расшитой алыми розами. Она огляделась и направилась к нам — босиком, только на лодыжке ее блеснуло серебро. Когда она приблизилась, я услышал звон крошечных колокольчиков.

— Добрый вечер, чародей.

— Лара, — склонил голову я. — Славная юбочка. Прямо «Кармен».

Она одарила меня довольной улыбкой, потом внимательно посмотрела на Мёрфи.

— А это кто?

— Мёрфи, — представилась та. — Друг.

Лара улыбнулась ей. Медленно, лениво улыбнулась.

— У меня никогда не было много друзей.

Мерфи сохранила на лице выражение скучающего копа, только добавила в голос немного равнодушного презрения.

— Я не говорила, что ваш друг. Я с Дрезденом.

— Стыд какой, — улыбнулась Лара.

— И еще я с полицией, — добавила Мёрфи.

Суккуб чуть сильнее прогнула спину и снова внимательно посмотрела на Мёрфи. Потом наклонила голову — вполне вежливо, едва ли не почтительно.

Отворилась вторая дверь белой машины, и из нее выбрался Преображенный Бык Бобби; судя по цвету лица и нетвердости походки, его изрядно укачало. Мгновением спустя за ним последовала Инари, заботливо подхватив его под руку, несмотря на то, что собственная ее сломанная рука до сих пор покоилась на перевязи.

Лара чуть повысила голос.

— Инари? Будь лапочкой, привези ее сюда, ладно? Бобби, дорогой, если бы вы помогли ей, я была бы очень вам благодарна.

— Угу… да, — отозвался Бобби. Лицо его сохраняло еще зеленоватый оттенок, но он взял себя в руки и следом за Инари пошел к двери.

— Сейчас спустим, — пообещала Инари.

Я подождал, пока они не скрылись в доме.

— Какого черта они здесь делают? — спросил я у Лары.

Она пожала плечами.

— Они настаивали, а времени спорить не было.

Я нахмурился.

— В следующий раз, когда будете разыгрывать сексапильность, потратьте хотя бы часть времени на отработку «шел-бы-ты» в дополнение к «иди-ка-сюда», ладно?

— Я приму это к сведению, — кивнула она.

— Кого это они должны вынести? — поинтересовался я.

Лара удивленно выгнула бровь.

— А вы не догадываетесь?

Я стиснул зубы.

— Нет. Совершенно.

— Тогда минуточку терпения, дорогуша, — мурлыкнула она и, покачивая бедрами и гривой темных волос, направилась к багажнику своей машины. Она подняла крышку и достала из него ножны со шпагой — настоящей, не одной из тех похожих на автомобильную антенну игрушек, которые ассоциируются с этим словом у большинства людей. Лара вытащила клинок из ножен — добрых три фута длиной, шириной в два моих пальца у основания, с острым как игла наконечником. Широкая стальная гарда украшалась алой розой из крошечных рубинов на серебряном основании. Лара вытянула из багажника алый шарф, повязала его на талии и, убрав шпагу обратно в ножны, сунула ее под него.

— Вот, — повернулась она обратно ко мне. — Все еще «Кармен».

— Скорее, «Пираты из Пензанса», — отозвался я.

Она театральным жестом прижала руку с растопыренными пальцами к груди.

— Гилберт и Салливен. Я вам этого никогда не прощу.

— Как мне найти в себе силы продолжать? — спросил я и, покосившись на Мёрфи, закатил глаза. — Эй, раз уж зашел разговор о продол…

Инари ногой распахнула дверь дома и придержала ее так. Секундой спустя показался Бобби; он нес на руках какую-то старуху в белой ночной рубахе. При всем росте и физической силе Бобби, они ему вряд ли пригодились, столь эфемерной казалась женщина, которую он нес. Ее седые волосы колыхались от слабейшего движения воздуха, ноги и руки безвольно болтались, и она была болезненно худа.