Наконец земля под ногами начала подниматься, и поглядев вперед, я увидел перед нами холм с Каменным Столом на вершине. Я мог даже различить там, наверху, массивную тушу Коррика, который пятился от каменной фигуры Лилии — судя по всему, ее только что поставили на Стол. Рядом виднелась стройная фигурка Авроры — спешившись, она злобно смотрела в нашу сторону.

— Лилия! — вскричала Мерил, но голос ее дрогнул. Хват тревожно повернулся к ней, и она, скривившись от боли, опустилась на одно колено. — Найди ее, Хват. — Спаси ее и отведи домой, — она огляделась по сторонам, и взгляд ее остановился на мне. — Вы ему поможете?

— Вы же заплатили, — заверил я ее. — Оставайтесь здесь. Не вставайте. Вы и так сделали что могли.

Она покачала головой.

— Не все, — выдохнула она, но все же опустилась на землю, зажав рукой рану и тяжело дыша.

Аврора бросила Коррику какую-то команду. Кентавр кивнул и, зажав в руке копье, поскакал по склону нам навстречу.

— Вот черт, — буркнул я. — Билли, этот парень — тяжеловес. Не приближайтесь к нему. Лучше попробуйте отвлечь его.

Билли согласно прорычал что-то, и оборотни устремились наперехват кентавру. Сблизившись с ним, они рассыпались веером и по очереди, уворачиваясь от его копыт и копья, принялись терзать его за бока и бедра.

— Оставайтесь с Мерил, — сказал я Хвату и, обогнув волков с кентавром, поспешил вверх по склону к Каменному Столу.

Я подошел достаточно близко, чтобы видеть, как Аврора замерла перед изваянием Лилии. В руках она держала Расклятье Матери Зимы. Она прижала его к статуе и потянула за свободные концы нити, начиная распускать вязку. Я ощутил нечто, какую-то темную тяжесть, бесцеремонно коснувшуюся моих магических чувств. Нить за нитью, ряд за рядом Расклятье распускалось в тонких пальцах Авроры.

Я протянул руку к ним; адреналин и боль сообщали мне достаточно энергии для заклятья.

— Ventas servitas! — крикнул я. Внезапный порыв ветра подхватил клочок вязаной ткани, вырвал его из рук Авроры и швырнул в мою сторону. Я подхватил его и показал Авроре язык. — Мип-мип! — завопил я, подражая мультяшному страусу Роудраннеру, и очертя голову бросился вниз по склону.

— Будь ты проклят, чародей! — взвизгнула Аврора, и звук ее голоса вцепился в меня зазубренными когтями. Она подняла руки, выкрикнула что-то еще, и земля под ногами содрогнулась, лишив меня равновесия. Я упал и покатился вниз, к самому подножию холма. Мне понадобилась целая секунда, чтобы суметь хотя бы вздохнуть, а потом я перекатился на спину и сел.

Новый порыв ветра ударил мне в лицо, опрокинул обратно на землю и вырвал Расклятье у меня из рук. Я поднял взгляд и увидел, как Аврора небрежно поймала его и не спеша пошла обратно наверх. Я пытался встать и броситься следом, но не смог даже сесть: ветер продолжал прижимать меня к земле.

— Все, никаких помех больше, — бросила Аврора и махнула рукой.

Земля застонала. Из нее, извиваясь, вырос вдруг усеянный шипами росток толщиной в мою руку, за ним показался другой, и вокруг вершины выросла живая изгородь, такая густая, что я не видел сквозь нее ни Авроры, ни Стола с Лилией.

Я боролся с заклятьем Авроры, но физических сил моих не хватало, и я даже не пытался разорвать его своими жалкими магическими силами. Я перестал трепыхаться и закрыл глаза, пытаясь нащупать в нем слабое место.

— Гарри? — услышал я крик Хвата. — Гарри! На помощь!

Один из волков громко взвизгнул от боли, потом другой. Мысли мои путались — как нельзя невовремя. Эти люди были здесь из-за меня, и будь я проклят, если собирался позволить еще какой-нибудь гадости случиться с ними. Я пытался сконцентрироваться, найти конец, потянув за который можно будет распустить Аврорино заклятье, но страх, злость и тревога мешали мне сделать это. Такие вещи хороши в качестве топлива для заклятья, но для тонкой работы они были только помехой.

Тяжелые копыта простучали по склону и замерли совсем рядом со мной. Я повернул голову и увидел воина в зеленых доспехах — единственного из того отряда Летних сидхе, оставшегося в седле. Он возвышался надо мной, конь рыл землю копытом, а копье его целилось мне в голову.

— Не надо! — сказал я. — Постойте!

Всадник не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Он отвел руку для удара, острие копья блеснуло в лунном свете и устремилось вниз, в мое ничем не защищенное горло.

Копье вонзилось в землю у самой моей шеи, и знакомый женский голос прошипел из-под забрала: «Лежи смирно!»

Она соскочила с коня, подняла руку и сняла шлем. Прекрасные, цвета зрелой пшеницы волосы Элейн сбились в беспорядке, растрепавшись из пучка на затылке, и она то и дело раздраженно смахивала их с лица.

— Лежи и не трепыхайся. Сейчас освобожу.

— Элейн, — произнес я. — Самые разные эмоции боролись во мне в эту минуту, и у меня не было времени ни на одну из них. — Я бы сказал, что рад видеть тебя, но не уверен в этом.

— Это все потому, что ты всегда был немного сухарем, Гарри, — не без ехидства заметила она. Потом прикрыла глаза и положила руки в перчатках мне на грудь. Она пробормотала что-то себе под нос. — Вот. Саманьяна.

Какая-то мягкая, но уверенная сила коснулась меня, и ветер, пришпиливавший меня к земле, сразу стих. Шатаясь, я поднялся на ноги.

— Ладно, — сказала она. — Давай убираться отсюда.

— Нет, — выдохнул я. — Я еще не разобрался с делами, — я подобрал с земли посох и саквояж. — Мне нужно пробраться через эти шипы.

— Это невозможно, — возразила Элейн. — Гарри, я знаю это заклятье. Эти шипы не просто острые, они отравлены. Если один из них оцарапает тебя, тебя просто парализует на пару минут. Но два или три убьют тебя.

Я нахмурился и крепче взялся за посох.

— И огонь их не берет, — добавила Элейн.

— О… — я стиснул зубы. — Что ж, тогда я раздвину их.

— Это все равно что пытаться отодвинуть дверь с сильной пружиной, Гарри. Стоит тебе чуть ослабить концентрацию, и они вернутся на место.

— Значит, я ее не ослаблю.

— У тебя ничего не получится, Гарри, — настаивала Элейн. — Стоит тебе начать прорываться через них, как Аврора почувствует это и разорвет тебя на мелкие клочки. Если ты будешь отталкивать от себя шипы, ты не в состоянии будешь защититься от всего остального.

Я опустил посох и перевел взгляд с шипов обратно на Элейн.

— Отлично, — сказал я. — Значит, тебе придется раздвинуть их для меня.

Глаза Элейн потрясенно округлились.

— Что?

— Ты будешь раздвигать шипы. Я пойду внутрь.

— Ты пойдешь к Авроре? Один?

— Ну, с твоей помощью, — уточнил я.

Элейн прикусила губу и отвернулась.

— Ну же, Элейн, — настаивал я. — Ты и так уже изменила ей. И я все равно проникну сквозь эти шипы — с твоей помощью или без.

— Я не знаю…

— Еще как знаешь, — вздохнул я. — Если ты собираешься меня убить, у тебя уже была такая возможность. А если Аврора довершит то, что затеяла, я все равно что труп.

— Ты не понимаешь…

— Я знаю, что не знаю, — огрызнулся я. — Я не понимаю, почему ты ей помогаешь. Я не понимаю, как ты можешь просто стоять рядом и позволять ей делать то, что она делает. Я не понимаю, как ты можешь стоять здесь, позволяя умереть этой девушке, — я сделал паузу, позволяя ей переварить это. — И я не понимаю, как ты можешь предавать меня вот так. В очередной раз.

— Ну, посмотреть на это твоими глазами, еще не все потеряно, — заметила Элейн. — Я запросто могу отпустить шипы на полпути и убить тебя ради нее.

— Может, и так, — согласился я. — Но я не хочу верить в это, Элейн. Мы любили друг друга когда-то. Я знаю, что ты не трусиха, и что ты не убийца. Я хочу верить в то, что мы кое-что значим друг для друга, даже сейчас. Что я могу доверить тебе свою жизнь точно так же, как ты можешь доверить мне свою.

Она горько усмехнулась.

— Ты ведь не знаешь, в кого я превратилась, Гарри, — она подняла взгляд на меня. — Но я тебе верю. Я знаю, что могу довериться тебе.