— Черт подери, Дрезден, — прохрипела Мёрфи. — Это вооруженное нападение. Нам надо вернуться.

Через открытую дверь на заднее сиденье ввалился Мыш. Молли захлопнула обе не заблокированных снегом двери. Я вывернул руль, выдернул «Сатурн» из снега и осторожно повел его по улице. К лицу моему так и прилипла дурацкая ухмылка. Щеки горели.

— Исключено, Мёрф.

— Но не можем же мы просто так дать им уйти!

Я подавил очередной приступ адреналинового смеха.

— Никуда они не денутся. И потом, я персона нон грата, ты забыла? Или ты хотела, чтобы тебя застали на месте перестрелки, да еще такой, в которую замешан я?

— Но…

— Черт подери, Мёрфи, — устало выдохнул я. — Ты хочешь, чтобы я отправился в тюрьму? Если мы сейчас вернемся, этот громила, подручный Торелли, скажет им, что это я его подстрелил. Они возьмут мой пистолет на экспертизу, и если они найдут пулю, а может, она осталась у него в ноге, это квалифицируется как нападение с использованием огнестрельного оружия.

— Нет, если это самооборона, — возразила Мёрфи.

— В справедливом мире, возможно, и так, — сказал я. — Но раз там нет никого, кроме двух раненых громил с криминальным послужным списком и известными связями, полиция решит, что они поссорились и постреляли друг друга. Двух нехороших парней отправят, куда надо, ты сохранишь свою работу, а меня не уберут с этого дела — что для меня было бы равносильно смерти, — я искоса посмотрел на нее. — И кто в проигрыше?

С минуту Мёрфи молчала. Потом подняла голову.

— Все в проигрыше, Гарри. Законы принимают, чтобы защищать всех. Подразумевается, что они в равной степени относятся к каждому.

Я вздохнул и сосредоточился на дороге. Несколько минут я просто гнал вперед, чтобы удостовериться, что за нами нет хвоста, потом повернул и направил машину обратно, в направлении дома Карпентеров.

— Это мечтательный образ мышления, Мёрф, и ты сама это знаешь. Юристам Марконе такой подход наверняка очень нравится.

— Закон не идеален, — тихо ответила она. — Но это не значит, что мы не должны стараться поддерживать его.

— Сделай мне одолжение, — сказал я.

— Что?

— Зажми нос, изобрази филадельфийский акцент и произнеси: «Я есмь закон».

Мёрфи фыркнула и мотнула головой. Я покосился на нее. Лицо ее побелело от боли, глаза чуть остекленели. Повязка на левой руке, похоже, представляла собой лоскуты, оторванные от Моллиной футболки.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Разумеется, моя ученица щеголяла в зеленом кружевном лифчике прямо под расстегнутым пальто. Она сидела, охватив руками Мыша за шею и зарывшись лицом в его запорошенный снегом мех.

— Эй, там, сзади, — окликнул я. — Пострадавших нет?

Мыш зевнул, но Молли все равно осмотрела и ощупала его.

— Нет. Мы оба в порядке.

— Клево, — сказал я и обернулся, чтобы ободряюще улыбнуться Молли. — Отличная завеса. Быстрая как черт-те что. Отлично справилась, Кузнечик.

Молли улыбнулась в ответ.

— Что, у меня было такое же лицо, когда вы проделывали эту штуку с огненным шаром со мной?

— Я предпочитаю думать о нем как о маленьком шаре солнечного света, — сказал я. — И по сравнению с этим парнем ты, Кузнечик, просто стоик. И ты, морда мохнатая, тоже хорошо поработал, — сообщил я Мышу. — Я перед тобой в долгу.

Мыш разинул пасть в зубастой собачьей ухмылке и вильнул хвостом, стряхнув снег на голое плечо Молли. Она взвизгнула и рассмеялась.

Мы с Мёрфи переглянулись. Нажми тот тип на курок на сотую долю секунды раньше или позже, и Мёрфи была бы мертва. Картечина могла бы попасть ей в голову или шею, или перебить артерию. Без Мыша я, возможно, тоже был бы трупом. И уж если бы они убрали меня и Мёрфи, сомневаюсь, что они оставили бы в живых и Молли — как-никак, свидетель.

Удар пришелся близко — без всякого сверхъестественного вмешательства. Возможно, Молли этого еще не сообразила — но уж мы-то с Мёрфи наверняка.

— Как рука, Мёрф? — тихо спросил я.

— Кость не задело, только мышцу, — ответила она, закрывая глаза. — Болит как черт знает что, но убить не убьет.

— Хочешь, отвезу тебя в травмопункт?

Мёрфи помедлила с ответом. Собственно, в вопросе заключалось гораздо больше, чем в произнесенных словах. Врачам положено сообщать в полицию обо всех огнестрельных ранениях. Обратись Мёрф за медицинской помощью, и об этом станет известно копам. А поскольку она и сама коп, ей придется отвечать на самые разные вопросы, а это значит, вся правда о том, что произошло, запросто может выплыть наружу.

Это было бы вполне ответственно и законопослушно.

— Нет, Гарри, — произнесла она наконец и закрыла глаза.

Я медленно, с облегчением выдохнул. Этот ответ дался ей непросто. Руки мои, державшие руль, начали дрожать. Вообще-то, я очень неплохо держусь, пока кризис в разгаре. А вот потом это начинает здорово действовать мне на нервы.

— Тогда сиди и отдыхай, — сказал я. — Мы тебя заштопаем.

— Ты рули давай, — устало произнесла она.

И я рулил.

— Очень темная вся эта история, — заметил Майкл; в голосе его звучала тревога. — Мне это не нравится.

Хрустя подошвами по снегу, мы с ним шли из дома в мастерскую. Снова стемнело: на город надвигался новый снежный заряд.

— Мне это тоже не нравится, — согласился я. — Только что-то никто не спешит обрадовать меня вариантами решения, — я остановился перед дверью. — Как Мёрфи?

Майкл остановился рядом со мной.

— У нас Черити специалист по медицине, но на мой взгляд рана не слишком серьезная. Кровотечение ей остановила еще Молли, и мы тщательно продезинфицировали рану. Ей, конечно, необходимо следующие несколько дней следить за своим состоянием, но думаю, с ней все будет в порядке.

— Ей очень больно?

— Черити сделала ей инъекцию кодеина. Он слабее больничных болеутоляющих, но по крайней мере даст ей возможность заснуть.

Я поморщился и кивнул.

— Майкл, я собираюсь выследить динарианцев.

Он сделал глубокий вдох.

— Вы собираетесь на них напасть?

— Хорошо бы, — ответил я чуть более резко, чем собирался. — Потому что есть на свете люди, не заслуживающие второго шанса, Майкл, и если уж эти уроды не входят в список перманентных говнюков, то я не знаю, кого туда еще поместить и за что.

Майкл чуть улыбнулся.

— У каждого найдется, за что, Гарри.

Меня пробрал легкий холодок, но я постарался не выказать этого. Вместо этого я закатил глаза.

— Конечно, конечно. Первородный грех, Божье милосердие… где-то я это уже слышал, — я вздохнул. — Однако я не собираюсь нападать на них. Я просто хочу узнать о них как можно больше, прежде чем сталкиваться с ними снова.

Майкл кивнул.

— Я правильно понимаю, мы поэтому стоим на снегу, не входя в дом?

— Мне нужна вся информация, какой вы можете меня снабдить. И мне не нужны новые философские дебаты.

Майкл хмыкнул.

— Я уже связался с Отцом Фортхиллом. Он переслал список тех, кто, по нашему мнению, может находиться здесь вместе с Тессой.

Пару секунд я молчал как набедокуривший идиот.

— Ох, — выдавил я из себя наконец. — Спасибо. Это… это может здорово мне помочь.

Майкл пожал плечами.

— Мы привыкли не до конца доверять даже собственной разведке. Падшие — мастера вводить в заблуждение, Гарри. Порой у нас уходит несколько веков, чтобы поймать одного из них на лжи.

— Я понимаю, — кивнул я. — Но у вас, должно быть, имеется что-то надежное.

— Немного, — сказал он. — Мы знаем наверняка, что Тесса и Имариил — из самых старейших динарианцев. Дольше их орудуют только Никодимус и Андуриил.

Я хмыкнул.

— И Тесса с Никодимусом соперничают?

— Как правило, — подтвердил Майкл. — Хотя полагаю, стоит упомянуть, что они также муж и жена.

— Брак, заключенный в Аду, так?

— Ну, не думаю, чтобы это слишком много для них обоих значило. Они редко работают вместе, а когда так случается, это не приводит ни к чему хорошему. Последний раз, если верить церковным записям, такое имело место как раз перед тем, как в Европу пришла Черная Смерть — чума.