Потом её крик перешёл в плач, в булькающий стон, а её тело сжалось в позе эмбриона.

— Мантия передана, — захихикала Мэйв. — Ближайший сосуд заполнен. Времена года сменяют друг друга снова, и снова, и снова.

Мэб смотрела на Мэйв широко распахнутыми глазами.

— Ха-ха! — ликовала Мэйв, пританцовывая от полнейшей радости. — Ты не предвидела такого развития событий, да, мама? Тебе такое даже не могло прийти в голову, не так ли?

Её глаза расширились в сумасшедшем задоре:

— И как вы будете убивать меня сейчас? Кому перейдёт моя мантия? Где теперь ближайший сосуд? Им станет какой-то несчастный смертный, который пожалуй, даже не знает истинной природы этой силы? Инструмент в руках ваших врагов, которые, в союзе со мной, готовы похитить мантию и оставить вас уязвимыми? — Мэйв захихикала. — Я тоже могу играть в шахматы, мама. А сейчас даже лучше, чем ты когда-либо могла. И я сейчас представляю для тебя меньшую угрозу живой, чем мёртвой.

— Ты не понимаешь, что ты наделала, — тихо сказала Мэб.

— О, я точно знаю, «что наделала», — прорычала Мэйв. — Я побила тебя. Всё дело было не в Спящих, или этом проклятом острове, или жизни смертных букашек. Всё это было, чтоб побить тебя, ты, узколобая ведьма. Чтобы использовать твои же интриги против тебя. Убей меня сейчас, и ты рискуешь навсегда нарушить баланс между Зимой и Летом, начнётся хаос.

Сарисса лежала на земле и постанывала.

— Ну и конечно, чтоб забрать её у тебя, — злорадствовала Мэйв. — Сколько культурных мероприятий смертных или спортивных событий сможет посетить Зимняя королева в сопровождении Летней леди? И каждый раз, когда ты будешь думать о ней, будешь вспоминать её, ты будешь знать, что это я отняла её у тебя.

Взгляд чёрных глаз Мэб скользнул по Сариссе.

— Вина за это лежит на мне, — тихо промолвила Мэб. — Я слишком много заботилась.

И вот, когда Мэб это говорила, я осознал кое-что. Она не реагировала так, как должна бы. Холодная ярость, бурлящий гнев, чрезмерное возмущение — что-нибудь такое было бы полностью в её духе. Но ничего такого не было ни в её голосе, ни на её лице.

Просто… сожаление. И решимость.

Мэб знала что-то. Что-то, о чём Мэйв не догадывалась.

— Помни это, когда этот мир станет прахом, мама, — продолжала Мэйв, — ты не можешь рисковать моей смертью сегодня, а я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе в наступающей Ночи. Без силы Зимней леди твоё падение — просто вопрос времени, и не более. После этой ночи ты больше не увидишь меня.

— Да, — непонятно с каким из этих утверждений согласилась Мэб.

— У меня есть выбор, мама, в то время как ты будешь уничтожена в своих кандалах, — сказала Мэйв. — Ты умрёшь, а у меня будет свобода. Наконец-то.

— Выполнять своё предназначение не значит быть рабом, дочь моя, — сказала Мэб. — И ты не свободна, дитя моё. Ты свободна не больше, чем нож, вынутый из ножен и воткнутый в плоть.

— Выбор — это власть, — заявила Мэйв в ответ. — Или мне сделать ещё несколько выборов этой ночью, для демонстрации?

Она снова подняла маленький пистолет и направила его на меня.

Кэррин резко выдохнула.

И я неожиданно понял, что происходило. Я понял, что знала Мэб, и о чём не догадывалась Мэйв.

Сарисса не была единственным подходящим сосудом на этом холме. Она была тем сосудом, который должен был отвлечь Мэйв.

Была ещё одна персона, которая проводила время с могущественной феей.

У кого были отношения кое с кем, которые были глубже и важнее, чем случайное или формальное знакомство.

Чья жизнь была методично, умышленно и скрыто изменена для достижения определённой цели.

Кто был всесторонне подготовлен одним из сидхе.

— Мэйв, — протараторил я в панике. — Не надо! Ты только убиваешь себя. Ты проиграла. Ты просто не понимаешь этого.

Мэйв восторженно хихикнула:

— Да неужели?

— Возможность лгать не является грёбаной супер-силой, Мэйв, — ответил я. — Потому как это значит, что ты всегда можешь совершать неверный выбор. Это значит, что ты можешь врать самой себе.

Улыбка Мэйв стала откровенно сексуальной, её глаза ярко засияли.

— Два плюс два равно пять, — произнесла она и повертела своим оружием, всё ещё направив дуло ствола мне в глаз.

Мэб слегка шевельнула мизинцем.

Руки Кэррин рванулись из-за спины с брызгами обломков чёрного льда, которые её сковывали. Она выдернула свой маленький пистолет из скрытой кобуры на лодыжке.

— Нет! — крикнул я.

Два выстрела грянули практически одновременно.

Что-то со злобным шипением пронеслось мимо моего уха.

Прямо возле носа Мэйв, на тонкой грани её скулы, появилось аккуратное чёрное отверстие.

Мэйв дважды моргнула. Её лицо приобрело почти то же выражение, что и лицо умирающей Лилии. Из раны от пули вытекла струйка крови.

А затем она упала, подобно сосульке, согретой солнечным светом.

— Чёрт побери, нет, — прошептал я.

Пламя насыщенного синего оттенка сгустилось над павшей Зимней Леди. С противным воем пламя собралось воедино, приобретя очертания змеи, которая свернулась и совершила бросок вперёд, который пронес её пылающий силуэт на пятнадцать футов, к ближайшему углу разрушенного домика…

…Где Молли под своей завесой, присев, дожидалась возможности мне помочь.

Змея Зимы вверглась Молли в грудь, разбив её завесу своим ударом, лицо моей ученицы исказилось от ужаса. Она даже не успела уклониться. Змея ударила, и Молли отбросило назад, к стене домика, её ноги свело судорогой так, как-будто мускулы в них забыли, как нужно двигаться.

Молли посмотрела на меня, на её лице смешались недоумение и смятение, и она едва сумела выдавить, задыхаясь:

— Гарри?

И затем она, содрогаясь, тоже рухнула на землю и потеряла сознание.

— О, Боже, — выдохнул я. — О, Боже.

Молли.

Две Королевы Феерии умерли.

Да здравствуют королевы.

Все вокруг ещё не оправились от потрясения.

Я повернулся к свитам погибших королев и сказал:

— Отпустите Хвата. Сейчас же.

Они выпустили его, и Хват тут же ринулся к Лилии. Лицо его всё ещё было искажено от горя.

— Вы положите на землю всё, что взяли у моих друзей, — приказал я фэйре ровным голосом. — А потом вы удалитесь вниз по холму, так далеко, как стена позволит. Если я увижу, что кто-то из вас затевает какую-то гадость, вы уже никогда не покинете этот остров. Всё понятно?

Я выглядел не слишком впечатляюще, но присутствие Мэб за одним моим плечом и Предела Демона за другим помогло им воспринять меня всерьёз. Даже Ободранной Башке. Фэйре спустились с холма, разделившись на две группы.

— Гарри, — сказала Кэррин. — Что это было? С Молли всё хорошо?

Я пристально посмотрел на Мэб.

— Не знаю, — ответил я, обернувшись к Кэррин. — Может, ты и Жюстина отнесёте их обеих в домик? Только… проверь, пожалуйста, что в их состоянии они не задохнутся, проглотив собственный язык, или ещё что-то типа того.

Я глянул в сторону Жюстины.

— Как сам, Мак?

Мак усталым жестом показал мне трясущийся большой палец.

Жюстина перевела взгляд с Мака на меня:

— Не думаю, что кровотечение очень сильное. Но нам надо бы смыть с него всю эту грязь.

— Там возле домика насос, — сказал я. Затем хмуро взглянул на Предел Демона:

— Эй, сделай уже что-нибудь полезное и помоги им занести раненных внутрь.

Предел Демона пронзил меня взглядом.

Но послушался, неуклюже двинувшись вперёд, чтобы поднять с земли Молли, а затем и Сариссу, очень осторожно, как если бы взрослый нёс маленьких детей, по одному в каждой руке. Затем он поковылял к домику вместе с ними. Кэррин, тем временем, подошла к Жюстине, и встав по обе стороны от Мака, они смогли поднять его на ноги, чтобы тот, прихрамывая, тоже отправился к домику. Я же приблизился к Томасу и сумел перекинуть его через плечо. Я дотащил его бесчувственное тело до домика и попросил Мыша: