Наверное, это можно было бы сделать и эффективнее. Я держал оба электрода одной рукой, и до полной отключки сознания у меня оставалось секунды две, не больше, но это сработало. Контакты коснулись друг друга и влажной кожи. Полетели искры. Боз дернулся и отпрянул от внезапного источника боли — чисто инстинктивно, как вы отдернули бы руку от обжигающе горячей ручки кастрюли. Вес его сместился, и я, напрягая все до единой мышцы, столкнул его с себя. Он перекатился по полу и попытался отползти, а я не отставал; посох я отпустил, зато набросил провод ему на шею. Он бился и пытался вырваться, но я запрыгнул ему на спину и стиснул ногами его бедра. Держась за провод обеими руками, я изо всех сил затягивал его у Боза на шее.

Все произошло почти стремительно, но тогда мне так не казалось. Боз бился, напрягая силы, однако мощная мускулатура сыграла с ним злую шутку: ему не хватало гибкости, чтобы завести руки за спину и до меня дотянуться, так что столкнуть меня он не мог. Он сделал попытку меня стряхнуть, но и провод, и хватка ног удерживали меня достаточно надежно. Он попытался просунуть пальцы между шеей и проводом, и хотя пару фаланг он продел-таки, я тянул провод с достаточной силой, чтобы одолеть один-единственный его палец.

Каким бы сумасшедшим вы ни были, одно правило универсально: когда вашему мозгу не хватает кислорода, вы теряете сознание. Боз не стал исключением. Я подержал удавку еще секунд десять — удостовериться, что Боз меня не дурачит. Потом досчитал до пятнадцати. Потом до двадцати. Кто-то замысловато ругался, и до меня не сразу дошло, что это я сам. Примитивное ощущение собственной силы, собственной победы туманило мозги сильнее наркотика... оставалось довести дело до конца.

Я стиснул зубы. Мне и раньше приходилось убивать мужчин и женщин, но только тогда, когда другого выбора не оставалось. Может, я и боец, но не убийца. Я заставил себя отпустить провод, и Боз обмяк на полу, без сознания, но живой. Мне пришлось еще откатить его с моей ноги, и это оказалось не так-то просто, но в конце концов я выпрямился, тяжело дыша. Потом повернулся к Морти и принялся развязывать узлы.

Он смотрел на меня с опаской.

— Дрезден... То, что вы делаете — во плоти, как сейчас... Это неправильно.

— Знаю, — заверил я его. — Но кроме меня, некому было.

Он мотнул головой:

— Я только хотел сказать... Это вредно для вас. Те духи... Ну, которых я укрывал... они поначалу ничем не отличались от любого другого духа. Делать так... Это сказывается постепенно. Вы меняетесь. — Он подался чуть ближе ко мне. — Вот сейчас вы остаетесь собой. Но то, что вы там почувствовали... Это растёт. Продолжайте делать так и дальше, и вы превратитесь в нечто другое.

— Я почти закончил, — сказал я, разматывая веревку так быстро, как только мог. Это заняло некоторое время. Морти связали очень тщательно, чтобы вес приходился не на одно место. Наверное, Собиратель Трупов не хотела провести несколько часов, восстанавливая контроль за своим телом, в случае если Морти сломается.

Он застонал и сделал попытку сесть. Это вышло у него не сразу, но когда я попробовал помочь, он только отмахнулся.

— Идти сможете? — спросил я.

Морти пожал плечами:

— Как-нибудь, черт подери, выйду из этой дыры. Дайте мне только минуту.

— Нет у меня минуты, — вздохнул я. — Мне надо спешить.

— Зачем?

— Мои друзья где-то там, наверху.

Он со свистом втянул в себя воздух.

— Знаю, — поморщился я, поднялся, подобрал свой посох и двинулся к лестнице.

— Стю, — услышал я за спиной голос Морти. — Ты ведь умеешь вязать узлы, да?

Я оглянулся и увидел, что сэр Стюарт утвердительно кивает. Морти кивнул в ответ и принялся собирать в бухту веревку, которую я с него снял.

— Иди сюда. Не хочу, чтобы этот человек-гора пришел в себя и довершил начатое.

Я заколебался — хотелось удостовериться в том, что с Морти все в порядке. Но я и так потерял здесь слишком много времени, и наваливавшаяся на меня усталость отдавалась уже звоном в ушах. Пришлось спешить наверх.

Имелась только одна причина, заставившая Собирателя Трупов самой отключить обереги. Теперь, когда она могла получить себе новое тело, выбор представителей человеческой расы для нее заметно расширился. Она сама хотела, чтобы люди зашли в её логово.

Исключительно для расширения выбора.

Я бросился вверх по лестнице, надеясь на то, что все-таки успею помешать этой протеже Кеммлера выбрать кого-нибудь из моих друзей — раз и навсегда.

Я взмыл по ступенькам и обнаружил, что в коридоре темно. Черт. Наверное, я слишком привык к положительным сторонам призрачного существования. Я потянулся к висевшему на шее амулету моей матери, и...

...и его там не оказалось. Хотя должен был. То есть настоящий мой плащ превратился в лохмотья и утонул, но на мне сейчас красовалась его точная копия. Я не видел причины, по которой такого же не могло произойти с амулетом, а вот не произошло. Это вполне могло означать что-то важное.

Однако беспокоиться об этом мне сейчас было некогда. Вместо этого я накачал немного энергии в посох, и вырезанные на нем руны засияли бело-голубым чародейским светом — достаточно, чтобы я хотя бы разбирал дорогу. Магии во мне осталось всего ничего, но простое осветительное заклятие на порядок проще любого боевого, и энергии на него требуется совсем немного.

Я бегом пронесся по коридору, миновал спальные ниши с занавесками вместо дверей и сквозь пролом в стене ворвался в старую щитовую.

Фонарик лежал на полу, и луч его прочертил расширяющуюся полосу, в которую попал еще клок волчьего меха. Мне пришлось засветить посох сильнее, чтобы разглядеть Мёрфи и волков, неподвижно лежащих на полу рядом со спящими Капюшонами.

Собирателя Трупов здесь не было.

Как и Молли.

Я медленно поворачивался в поисках ответа на то, что произошло, но не обнаружил ничего.

По камню зашуршали чьи-то шаги, я стремительно повернулся, держа наготове посох, и обнаружил Баттерса, стоявшего посередине лестничного пролета. Больше всего он напоминал кролика, готового в любое мгновение сорваться с места и дать стрекача. Лицо под очками побелело как мел, темные волосы спутались в бесформенную массу.

— Боже! — выдохнул он. — Дрезден?

— Вернулся для ограниченной операции, — прохрипел я, опуская посох. — Баттерс, что случилось?

— Я... Я не знаю. Они все вдруг начали кричать, а потом... потом просто рухнули.

— А вы? — спросил я.

— А я стоял там. — Он ткнул пальцем себе за спину. — Ну, понимаете... ждал полицию или чего такого.

— В роли Глаз, да? — кивнул я и повернулся обратно к Мёрфи с волками.

— Ну, примерно так, — сказал он и осторожно спустился по лестнице вниз. — С ними все в порядке?

Я склонился над Мёрфи и приложил руку к ее шее. Пульс бился ровно. То же самое относилось и к лежавшему ближе к ней волку.

— Угу, — ответил я, немного успокаиваясь. — Мне кажется, о...

Что-то холодное и твердое уперлось мне в затылок. Я опустил взгляд.

Кобура одного из пистолетов Мёрфи была пуста.

— Докторам все доверяют, — промурлыкал Баттерс совершенно несвойственным ему тоном. — Даже чародеи. Да, Дрезден?

Я напрягся:

— Собиратель?

— Так ты все-таки сумел проявиться? Любопытно. Думаю, у тебя врожденные способности к темной магии. Мой наставник купил бы тебя не торгуясь.

Как-то я целых полдня потратил в спортзале Дага Джо, отрабатывая с Мёрфи технику обезоруживания. Я попытался вспомнить, в какую сторону крутануться, чтобы выбить пистолет из рук Собирателя Трупов. Все зависит от того, как держат оружие, а этого я как раз не видел. То есть я точно знал, что Баттерс левша, но это могло ровным счетом ничего не значить теперь, когда за рулем сидела Собиратель Трупов.

— Надо же. Меня могли сравнивать со сбродом вроде вас? Уверен, со мной этот номер не прошел бы.

— Возможно, и нет, — согласилась Собиратель Трупов. — Однако как к оппоненту я питала к тебе значительно больше уважения, чем ты заслуживал. Много ли осталось за телом которое ты собрал? Полагаю, вряд ли больше, чем у любого из этих жалких духов. Ты способен на неплохой тактический ход, однако совершенно очевидно: у тебя нет ни терпения ни стратегических талантов.