Парень подошел к нам, и я пригляделся получше. Это была не старуха. Гладкая, без морщин, хоть и бледная как смерть кожа, не загрубевшие руки и ноги… Вот волосы, действительно, совершенно поседели. Порыв вечернего ветра отвел их от лица, и я понял, что они поседели буквально за считанные часы.

Потому что я узнал эту девушку. Жюстина.

— Блин-тарарам, — пробормотал я. — А я думал, она умерла.

Лара подошла ко мне и тоже посмотрела на девушку. Лицо ее застыло.

— И должна была, — заметила она.

Я чуть не задохнулся от злости.

— Как вы можете говорить так?

— С учетом обстоятельств. Я ничего не имею против этой девушки, но если выбирать между ней и Томасом, я предпочла бы, чтобы умерла она. Просто так обстоят дела.

Я испепелил ее взглядом.

— Чего?

Лара недоуменно повела плечом.

— Томас оторвался от нее в последнее возможное мгновение. Точнее говоря, даже чуть позже возможного. Я не знаю, как это ему удалось.

— И это вас тяготит? — сердито спросил я.

— Это был непростительный риск, — возразила она. — Просто глупо. Это его чудом не убило.

Я постарался, чтобы взгляд мой остался только неодобрительным, но не убийственно-злобным.

— Тут все дело в интенсивности, — пояснила Лара. — Это… это слияние. Запас жизненных сил у Томаса практически иссяк. И насильственное отрывание его от сосуда…

— От Жюстины, — поправил я ее.

Теперь уже Лара выказала некоторое неодобрение.

— Насильственное отрывание от Жюстины не могло не нанести ему тяжелой психической травмы, а ведь он и так был ослаблен донельзя. Собственно, в обычной ситуации прервать контакт не представляет особого труда. Чаще всего так и происходит. Однако он кормился этой девушкой на протяжении нескольких лет. Он мог высасывать из нее энергию простыми ласками. Но при таком голоде… — глаза у Лары чуть посветлели, и напрягшиеся соски рельефно обрисовались под блузкой. — Мысли в этом процессе не участвуют совершенно. Он его практически не контролирует. Им правит только голод.

— Ужас какой, — шепотом произнесла Мёрфи. — Заставлять ее идти на такое…

Взгляд бледных Лариных глаз остановился на Мёрфи.

— О нет, мой милый офицер. Никто ее к этому не принуждал. Она сама с радостью предлагала себя. Когда жертвой кормятся столько раз, она перестает бояться смерти. Это ведь только приятно, когда тобой кормятся. Наоборот, им не терпится дать больше, как бы опасно это ни было.

Судя по голосу, Мёрфи сделалось дурно.

— Но может, это она прервала контакт?

Лора скривила губы в снисходительной улыбке.

— Нет. Ко времени, когда мой брат окреп настолько, чтобы хоть что-то осознавать, она мало чем отличалась от самки во время гона.

Мёрфи сощурилась и посмотрела на Лару в упор.

— А вам самой ведь доставляет наслаждение говорить об этом. Гадость какая!

— Вы ни разу не разжигали в себе аппетит разговорами о еде, а, офицер Мёрфи? — парировала Лара. Мёрфи насупилась, но промолчала.

— Так или иначе, — продолжала Лара, — то, что сделал Томас — жестоко. Жюстина заботилась об этом настолько, насколько это возможно для жертвы, для пищи. Когда он оторвался от нее, так мало осталось от ее тела, от ее рассудка. Говоря прямо, она выжила. Но я не уверена, можно ли ее назвать по-настоящему живой.

— Я понял, — сказал я. — Они с Томасом составляли почти единое целое. Ну, связаны психическими узами. И вы считаете, Жюстина может помочь нам узнать, где он находится. Так?

Лара кивнула.

— Такое случается, когда мы связаны с кем-то слишком долго. Хотя меня удивляет то, что ты догадался об этом.

— Не догадался, — признался я. — Просто, когда Бьянка отобрала у него Жюстину, Томас знал, где та находится у Бьянки в доме. Только он не объяснял мне, как.

— Если у нее осталось хоть немного рассудка, она смогла бы привести нас к моему брату. Я не думаю, чтобы он находился далеко отсюда. Отец редко выезжает за пределы контролируемой им территории поместья.

Бобби с девушкой на руках подошел к нам. Инари нырнула в дом и вернулась с инвалидным креслом. Она подкатила его к Жюстине, и Бобби усадил в него девушку.

Я опустился перед креслом на колени. Жюстина полусидела, полулежала в нем тряпичной куклой. Темные, ввалившиеся глаза ее смотрели в пространство. На губах играла легкая улыбка. Кожа ее казалась почти прозрачной. Дыхание ее было частым, прерывистым, и вдруг я услышал, как она издала слабый, но все-таки слышный возглас.

— Черт, — выдохнул я. — Кажется, она приходит в себя.

— Тик-так, — напомнила мне Мёрфи.

Я кивнул и помахал рукой у Жюстины перед глазами. Никакой реакции.

— Жюстина? — негромко окликнул я ее. — Жюстина, это я, Гарри Дрезден. Вы меня слышите?

Слабая складочка появилась у нее на лбу, хотя выражение лица почти не изменилось. Что ж, и то лучше, чем ничего.

— Жюстина, — продолжал я. — Послушайте меня. Томас попал в беду. Вы меня слышите? Томас в беде, и нам нужно, чтобы вы нашли его.

Легкая дрожь пробежала по ее телу. Она моргнула, взгляд ее сделался чуть осмысленнее, и она сделала попытку оглядеться по сторонам.

— Томас, — повторил я. — Ну же, Жюстина. Мне нужно, чтобы вы со мной поговорили.

Она вздохнула глубже. Едва заметное довольное выражение лица ее исчезло, сменившись огорчением.

— Томас, — прошептала она.

— Да, — подтвердил я. — Где он? Вы можете сказать мне, где он?

Взгляд ее снова сделался совершенно отсутствующим, а потом глаза и вовсе закрылись. Лицо ее застыло в почти медитативной сосредоточенности.

— Чувствую.

— Где? — я с трудом сдерживал захлестывающую меня досаду. — Что вы чувствуете?

Она подняла руку и коснулась ею другого запястья, потом колена.

— Цепи. Холод.

Лара пригнулась к ней.

— Он далеко? — спросила она.

Жюстина зябко поежилась.

— Нет.

— В каком направлении? — спросил я.

Она сделала рукой слабое, неопределенное движение, но снова нахмурилась.

— Мне кажется, ей просто не хватает сил показать, — сказал я Ларе.

Лара кивнула и повернулась к Инари.

— Поверни кресло по кругу, пожалуйста. Только медленно.

— Жюстина, — произнес я. — Можешь сказать нам, когда он окажется перед тобой?

Девушка открыла глаза. На мгновение наши взгляды встретились, и как же быстро, трусливо опустил я свой. Будьте добры, никаких заглядываний в душу. Для одного дня в памяти у меня и так в избытке хватало всяких страстей. Однако, когда Инари повернула кресло, Жюстина вдруг подняла голову и выбросила руку вперед, в темноту. Движение это вышло слабым, но по сравнению с остальными и оно впечатляло.

Секунду-другую Лара молча смотрела в темноту, потом повернулась к нам.

— Это Провал. Он в Провале.

— Что? — не поняла Мёрфи.

Лара нахмурилась.

— Это старая пещера у северной границы имения. Это естественный колодец… никто не знает, как он глубок. Мы пользуемся им для того…

— Чтобы избавляться от разных вещей, — негромко договорил я. — Трупов, например.

— Да.

— Туда долго добираться?

— Служебный проезд ведет к домику садовника, — ответила она. — Нужно обогнуть главный дом и ехать на север. В дальнем конце газонов увидите белую изгородь, а в ней ворота…

— Не объясняйте. Поедете с нами, — сказал я.

Ответить Лара не успела, поскольку ночь вдруг наполнилась грохотом, и питчер — судя по силе удара, из высшей лиги — засветил мне мячом аккурат между лопатками. Я рухнул ничком, ободрав щеку об асфальт. Секундой спустя я услышал, как охнула и грохнулась на землю в паре футов от меня Мёрфи.

Еще через секунду я сумел повернуть голову — как раз вовремя, чтобы увидеть одного из Кенов-Телохранителей, стоявшего на крыльце у входа. Он передернул цевье помпового дробовика и навел ствол на Лару. Суккуб стремительно и грациозно как лань отпрянула налево, и телохранитель повел стволом ей вслед. Однако прежде, чем он снова взял на прицел Лару, ствол дробовика нашел Инари и замер. Девушка тоже застыла, широко раскрыв глаза.