Конечно же, Мистер не мог уступить в чем-то какой-то там собаке. Мой котяра с достоинством спрыгнул со своего насеста на книжной полке и принялся тереться о мою руку, пока я и ему не уделил внимания.

— Пожалуй, от тебя все-таки не одни неприятности, — сообщил я щену. — Но у меня уже есть пушистый компаньон. Верно, Мистер?

Мистер смерил меня загадочным кошачьим взглядом, столкнул щена с дивана и быстро утратил ко мне интерес. Он спрыгнул на пол, где вокруг него тут же с восторгом принялся носиться щенок. Мистер недовольно прижал уши и вернулся на книжную полку.

Я рассмеялся. Я ничего не мог с собой поделать. Пусть мир полон злобы, смерти и предательства, но смеха ему не убить. Смех, как и любовь, обладает своей силой, чтобы выжить в самых жутких штуках, которые подкидывает жизнь. Более того, он делает это с шиком.

И он помог мне встряхнуться. Я оделся для боя: черно-серые камуфляжные штаны, темно-красный толстый свитер, черные солдатские бутсы. Кое-как, одной рукой одел я пояс с кобурой, прицепил на него свою трость-шпагу и прикрыл все это ветровкой. Потом проверил, не забыл ли я амулет матери и браслет-оберег, сел и набрал номер Томасова мобильника.

Телефон не отгудел и раза, когда кто-то снял трубку, и напуганный девичий голос спросил: — Томми?

— Инари? — спросил я. — Это вы?

— Это я, — подтвердила она. — А это ведь Гарри, да?

— На ближайшую пару часов, во всяком случае, — хмыкнул я. — Могу я поговорить с Томасом?

— Нет, — ответила она. Мне показалось, она плачет. — Я надеялась, это он звонит. Мне кажется, он попал в беду.

Я нахмурился.

— Какую беду?

— Я видела одного из папиных людей. Мне показалось, у него в руке пистолет. Он заставил Томаса выбросить мобильник и сесть в машину. Я не знаю, что делать.

— Спокойно, спокойно, — попытался утешить я. — Откуда его увезли?

— От студии, — произнесла она несчастным голосом. — Он как раз довез меня сюда, когда мы услышали про стрельбу. Я сейчас здесь.

— Лара в студии? — спросил я.

— Да. Рядом со мной.

— Дайте мне ее, пожалуйста.

— Сейчас, — всхлипнула Инари.

В трубке зашуршало. Мгновением спустя в моем ухе зазвучал Ларин голос:

— Привет, Гарри.

— Лара? Я знаю, что это ваш отец стоит за проклятием для Артуро — вместе с Артуровыми женами. Я знаю, что они целят в Артурову невесту, чтобы Рейт смог вернуть Артуро под свой контроль. И у меня к вам один вопрос.

— Только? — отозвалась она.

— Ага. Где Томас?

— Все-таки восхищают меня мужчины, столь тактичные, — заявила она. — Столь обходительные.

— Тогда лучше напрягитесь, — посоветовал я. — Он мне нужен целым и невредимым. У меня сильное желание убить любого, кто встанет у меня на пути. Но я хочу заплатить вам за помощь.

— Правда? — удивилась Лара. Я услышал, как она вполголоса говорит что-то — наверное, Инари. Потом она выждала мгновение, я услышал стук закрывшейся двери, и голос ее слегка изменился, сделавшись сухим, деловым. — Готова вас выслушать.

— А я готов отдать вам клан Рейтов. И всю Белую Коллегию в придачу.

Последовало потрясенное молчание.

— И как вы это устроите? — спросила она наконец.

— Уберу вашего отца с трона. А вы займете его место.

— Довольно туманно. Ситуация не из простых, — заметила она, но я уловил в ее голосе нотки возбуждения. — Другие кланы Белой Коллегии подчиняются клану Рейтов потому, что боятся и почитают моего отца. Представляется маловероятным, чтобы они перенесли это почтение на меня.

— Маловероятным. Но не невозможным. Мне кажется, это можно устроить.

Она издала негромкий, мурлычущий звук.

— Правда? И что вы ожидаете от меня в вознаграждение? Если мой отец решил убрать Томаса, я вряд ли в состоянии помешать ему.

— От вас этого и не потребуется. Просто отвезите меня к нему. Я сам отобью Томаса.

— И ваши дипломатические способности произведут такое впечатление на моего отца, что он добровольно отдаст клан мне?

— Вроде того, — сказал я. — Отвезите меня туда. А потом все, что вам останется делать — это наблюдать из-за кулис за тем, как Дрезден-Кошачья-Лапка управляется за вас с вашим папочкой.

— Ммм, — произнесла она. — Да, это наверняка повысит мой статус в Коллегии. То есть, готовить дворцовый переворот у нас в порядке вещей, однако очень немногим доводится наблюдать это с лучших зрительских мест. Подобной чести удостаивались очень, очень немногие.

— Плюс, если вы будете присутствовать на месте, и дела повернутся для меня не лучшим образом, вы всегда сможете сдать меня и заработать папочкину благосклонность.

— Разумеется, — подтвердила она без тени смущения. — Ты очень хорошо меня понимаешь, чародей.

— Да, есть еще одно, чего я хочу.

— Ну? — спросила она.

— Оставьте девочку в покое. Не подталкивайте ее. Не наседайте. Расскажите ей все о ее происхождении, и пусть она сама решает, кем становиться, когда до этого дойдет.

Она выждала мгновение, прежде чем ответить.

— Это все?

— Это все.

Она снова мурлыкнула.

— Надо же… Я так и не поняла пока, правда ли вы столь грозны, или просто невероятный болван, но в настоящий момент вы представляетесь мне просто восхитительным мужчиной.

— Все девушки почему-то говорят мне это.

Она рассмеялась.

— Давайте на мгновение допустим, что я нахожу ваше предложение приемлемым. Мне необходимо знать, как вы намерены свергнуть моего отца. Он ведь в некотором роде непобедим, знаете ли.

— Нет, — возразил я. — И я хочу продемонстрировать вам, насколько он слаб на деле.

— И откуда это вам известно?

Я закрыл глаза.

— Прозрение.

Несколько секунд Лара молчала — думала.

— Я должна понять еще одно, чародей, — произнесла она, наконец. — Зачем? Зачем вам это?

— Я в долгу перед Томасом за его помощь в прошлом, — ответил я. — Он был мне союзником в прошлом, и если я оставлю его в беде, это может аукнуться в будущем, когда мне понадобятся новые союзники. И, если план сработает, я получу к тому же руководство Белой Коллегии, с которым будет гораздо проще вести дела.

Лара издала звук, который означал, скорее всего, задумчивость, однако в темноте такой звучал бы очень и очень возбуждающе. То есть, я имел в виду, при тесном общении.

— Нет, — сказала она. — Это не все.

— Почему?

— Это были бы более чем убедительные доводы, иди речь обо мне, — объяснила она. — Но ты на меня не похож, чародей. Ты и на большинство своих-то не очень похож. Я не сомневаюсь, что ты весьма искушен в оценке сил, но не расчет руководит тобой. Ты готов взять на себя чудовищный риск, и я хочу знать, почему твое сердце толкает тебя на это.

Я задумчиво прикусил губу, взвешивая все «за» и «против» и возможные последствия.

— Вам известно, кто была мать Томаса?

— Маргарет ЛеФей, — удивленно ответила она. — Но какое это… — она осеклась. — А-а. Теперь ясно. Это во многом объясняет его вовлеченность в политические дела последних лет, — она негромко рассмеялась, хотя смех вышел не без горечи. — Ты ведь во многом на него похож, знаешь? Томас скорее бы руку дал на отсечение, чем позволил бы причинить боль кому-нибудь из своих сестер. Очень он в этих вопросах далек от рациональности.

— Такая причина вас устраивает? — спросил я.

— Я ведь тоже не до конца свободна от привязанности к семье, чародей. Да, устраивает.

— И потом, — добавил я, — я ведь сам дал вам в руки секрет, чертовски удобный для потенциального шантажа.

Она рассмеялась.

— О, вы мне прямо в душу смотрите.

— Так вы в игре?

Она помолчала. Когда она заговорила снова, голос ее звучал жестче, решительнее.

— Я не знаю точно, куда отец мог отвезти Томаса.

— Но выяснить можете?

— Пожалуй, — задумчиво протянула она. — Пожалуй, могу. Возможно, это судьба.

— Что за судьба?

— Увидите, — сказала она. — Как скоро вы намерены действовать?

— Немедленно, — ответил я. — И чем немедленнее, тем лучше.