— Он совершенно верно сказал. Чего вы добьетесь своими хитростями?

— Ничего, — согласилась с профессором Юля. — Они ничего не добьются, потому что цели у них совершенно разные. Эрни хочет войти в мировую десятку, а Оскар хочет контролировать Ангелов. Да, да, Оскар! Нечего мотать головой. Я предупреждала, что все расскажу Натану Валерьяновичу. Сначала он с пришельцами работал, тестировал на них идеи. Теперь он тестирует идеи на Ангелах.

— А у тебя какие здесь цели, Юля? — поинтересовался Натан, чем ввел девушку в замешательство.

— У меня? Никакие… Просто интересно, чем все закончится. Сначала от него сбежали пришельцы. Теперь Ангелы… предпочитают с ним дел не иметь. Они убегают с корта, когда видят его на трибуне. Просто переносят турниры в Ассирион… или куда подальше. Я знаю, чем это кончится, Натан Валерьянович… когда Ангелы уйдут из нашего мира, все скажут, что их прогнал Оскар!

— Вот и я говорю, — поддержал идею Некрасов, — ключ дольмена нужен человеку как воздух. Без него дело не сдвинется, если только… — Сава встретился взглядом с Оскаром и не решился закончить фразы. Он энергично попятился и сделал вид, что потерял в траве нечто ценное.

— Савелий прав, — согласился Натан. — Нет смысла заниматься серьезными делами ни в науке, ни в жизни, ни в спорте, если в любую минуту можно оказаться на иллюзорной частоте, и на утро забыть, чем занимался вчера. Так вам и надо! Вы то же самое проделывали с ребятами, которых потом обыгрывали в турнирах. Они даже не имели возможности защититься от вас, хитрецов. Как так можно, Оскар?! Вы творите то же безобразие, что Гиды, а потом обижаетесь на них… За что? За то, что сами их научили мошенничать.

Представитель украинской торговой фирмы потоптался по поляне и ретировался в сторону портала. Саша Шишкин, заметив, что назревает скандал, поставил сумку возле кроссовок, торчащих из спального мешка. Сначала он побродил по полянке, поискал тренировочную базу в зарослях лопухов, но Сава Некрасов строго поманил его пальцем из чащи леса. Только Юля осталась на распутье. Она не чувствовала себя лишней в компании Учителя и ученика, она желала принять участие в разговоре, но только затянула паузу. Оскар сердито посмотрел на подругу.

— Наверно стоит их проводить, — догадалась девушка. — А то ведь заблудятся.

Натан Валерьянович сел над песчаным обрывом рядом с учеником.

— Тысячу раз ты прав, — сказал он. — Тысячу раз я с тобой согласен. Эзотерики не те люди, которые справедливо распорядятся властью. Здесь я весь на твоей стороне, но… — профессор задумался. — Подумать только, твои родители… жизнь отдали за эту идею. Да и мои предки тоже. Может, с нами что-то не то? Может, мы с тобою не правы? Ведь сколько поколений человечества бесследно пропало с Земли! Они были достойнее и умнее, но у них не было шанса, как у нас, дураков.

— И у нас не будет.

— Вот, что я подумал, Оскар. Вероятный обладатель ключа дольмена ничем не обязан этой влиятельной организации! Подумай сам, на протяжении многих лет они отслеживали нужных людей и патронировали их с детства. Вычисляли в пеленках будущих гениев, финансировали, устраивали в хорошие школы. Если бы столько средств вливали в нашу несчастную науку… Ну, да ладно! Что это я о больном?

— Действительно, к чему это вы, Учитель?

— К тому, что просмотрели они только тебя одного. Прохлопали, — развел руками Натан. — И за это надо сказать спасибо твоей матушке, Марине Анатольевне. Много чего можно сказать об этой женщине нелестного. Но если б она не была хитра и дальновидна… Если б не поступила единственно разумным способом… то теперь и ты впитал бы в себя идеалы тайного общества друидов и фармацевтов. Имел бы там своих покровителей, которых нельзя предать. У тебя было бы счастливое детство и блестящее образование. Нам бы не пришлось брать уроки грамматики, чтобы в будущем не срамиться…

— Учитель… Как только я сделаю ключ, они найдут способ им завладеть.

— Да, — согласился Натан, — они просто убьют тебя.

— Пришельцы сказали мне то же самое.

— Какой они видят выход?

— Они боятся друидов, как чумы, но связываться не хотят. Хотят с ними воевать моими руками.

— Не важно, кто тебя убьет, пришельцы или эзотерики. Важно, что ситуация парадоксальна сама по себе, а значит, может разрешиться как угодно. Но я не допущу, чтобы ты ставил себя под удар.

— Дело не во мне.

— Дело в том, Оскар, что мне небезразлично, какой ценой ты получишь этот проклятый ключ. Если б не ситуация, к которой мы неизбежно катимся, я бы не стал даже заводить с тобой разговора. Не зря я общался с Савелием. Не напрасно штудировал их тайные документы. Человек, который способен создать ключ дольмена, не может оставаться среди людей. Но если его не создать — миру придет конец.

— Мне не нужен этот мир. И судьбами человечества я распоряжаться не собираюсь.

— Весь ли мир тебе так не нужен, как ты говоришь?

— Почти весь.

— Вот, ради этого «почти», мы живем. Иногда это все, ради чего стоит жить. Юля права. Сейчас ты мотаешь нервы всем: и пришельцам, и Ангелам, и эзотерикам, и даже теннисной ассоциации. Я уверен, что спортивные чиновники также от тебя натерпелись. А больше всех ты натерпелся от самого себя.

— Дело не во мне, Учитель.

— Я знаю, в ком дело. Если ты думаешь, что я ничего не вижу и не понимаю, то ты ошибаешься. Конечно, вам с Мирославой надо встретиться и объясниться.

— Не нам. Сейчас вам надо встретиться с ней.

— Нет, уж уволь. Это ваши личные отношения и я…

— Ваши, Учитель! Чтобы серьезно работать с дольменом, нужно получить его в собственность. Даже Копинский понял, что только абсолютная собственность дает человеку право подбирать ключи к дверному замку.

— Копинский завещал имущество сыну. Он считает тебя гениальным ученым, поэтому опасается.

— Копинский считает меня Господом Богом. Он думает, я решу любые задачи.

— Не знаю, Оскар… Не знаю, решишь ли. Но точно знаю, что никто кроме тебя даже не приближался к решению.

— Нет, Учитель. Пока Мирка не вернется и не объяснится с вами, я с места не сдвинусь. Однажды я ее предал, потому что не вник в ситуацию. Боюсь совершить еще раз ту же ошибку. Пожалуйста, не старайтесь меня понять. Только Мирка может сдвинуть дело с мертвой точки. Если она до сих пор не сделала это — значит, на то есть неизвестная мне причина.

Профессор нахмурился.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет, — бессовестно соврал ученик.

— Знаешь что-то, чего не знаю я, но по какой-то причине не можешь сказать?

Оскар почувствовал, как начали краснеть его уши. Это замечательное ощущение он перестал испытывать так давно, что уже забыл. Уже не ожидал от своего организма таких сюрпризов. Оскару стало смешно, потому что впервые жизнь поставила его перед необходимостью врать человеку, которому меньше всего на свете хотелось врать. Крошка-граф вовремя вылез из спального мешка. Применяя кухонный нож и ненормативную лексику, стал отдирать пластырь от старых мозолей.

— Эрнест! — отвлекся Натан Валерьянович. — Ты куда-то собрался?

— Кросс бежать, — ответил молодой человек, обувая кроссовки.

Он поднялся на ноги и, ни с кем не прощаясь, скрылся в лесу.

— Оскар, я не уйду, пока не узнаю, что ты скрываешь.

— Я рассчитал апокалипсис, Учитель. И могу показать вам расчет.

— Нет, — решил Боровский после недолгих раздумий. — Я не должен это увидеть. Есть вещи, которые можешь видеть ты и больше никто.

— Учитель…

— Я давно уже тебе не учитель, мой мальчик. Так же как ты — давно не мой ученик. Прошло время, когда я мог проверять ошибки в твоих работах. Сейчас моя задача тебя поддержать. Ответь мне только на один вопрос: ты знаешь что-то про Эрнеста? Тебе известно, кто его настоящие родители?

— Да.

— Так вот… — строго заявил Натан Валерьянович. — Эрнест — мой сын! Прошу это принять к сведению и других вариантов не рассматривать. Этот мальчик — мой собственный, родной ребенок. Передай это всем, кто до сих пор сомневается. И еще передай, что эту тему я закрыл и никому не позволю ее обсуждать, даже вам с Мирославой. А Эрнест?.. — с тревогой в голосе уточнил профессор. — Знает?..