Натан осмотрел необычный предмет. Корпус зажигалки оказался запаян, кремень отсутствовал, бутафорское колесико крутилось вхолостую, не встречая препятствий.

— Смотрите-ка, «Рогачевская табачная марка»! — Юля указала на сигаретную пачку. — Вы слышали про такую?

— Вот, что я думаю, Юля… Мы вернем эти вещи Артуру, как только он отдохнет, а пока… Если ты не против, они полежат на балконе.

— Конечно, — согласилась девушка, — если Сара утащит, то потом не найдешь.

Натан Валерьянович понес подозрительные предметы на балкон мимо клетки с вороной, а Юля пошла за ним.

— Не верю, — сказала она. — Просто не представляю себе, чтобы наши друзья-эзоты докатились до такой низости. Подослать к нам Артура да еще со шпионским устройством. Нет, как-то грубо работают. Обычно… — Натан Валерьянович приложил к губам палец. Он поднял с пола промасленную куртку Артура, еще раз ощупал пуговицы, сложил в корзину для белья и вынес на балкон, следом за зажигалкой.

— Давайте, позвоним Жене. Вдруг кто-то, кроме Артура вернулся.

— Позвони.

— А что мы решим насчет Некрасова?

— Пригласим его в гости.

— Как? — удивилась Юля. — Когда?

— Не будем торопиться. Скажи, что я хочу лично с ним познакомиться.

Пока Артур спал, много событий произошло в майамской квартире. День успел превратиться в ночь, а ночь в день. Юля дозвонилась до Оскара и поссорилась с ним, а потом поделилась с доктором Русым дурным предчувствием. Юле показалось, что сон ее гостя становится летаргическим, и девушка прибавила данную неприятность к черной полосе своей жизни, которая не прекращалась вот уже несколько дней. Пока Артур спал, Натан Валерьянович помирился с семьей, потому что в этот раз Левушку решили не класть в больницу, и моральная поддержка супруга перестала быть жизненно необходимой Розалии Львовне.

Утром Натан собирал Эрни в школу для бедных латиноамериканских детишек, открытую на пожертвования церковной общине. В школу, которая не вела учет и не требовала с прихожан документы. Там за детьми смотрели добрые сестры, и мальчишкам несмышленого возраста было позволено все, даже бегать по скамейкам класса и кричать во всю глотку. Эрнест вертел головой и не желал завязывать шнурки на ботинках. Он ждал, пока Натан Валерьянович встанет перед ним на колени и сделает это сам.

— …Не хочу быть там до вечера, — капризничал мальчик. — Если ты не приедешь с обедом, я убегу.

— Надо говорить «во время обеда», — поправил Натан. — «С обедом» — имеет совершенно другой смысл. Внимательнее будь, Эрнест! Ты же знаешь, как сказать правильно.

Больше прочих достоинств католической школы для бедноты Натан Валерьянович ценил высокий забор и неподкупного сторожа у ворот. За это заведение получило прозвище «зоопарк», но Натана это ничуть не смущало. Детям в школе рассказывали историю Девы Марии и Иисуса Христа. Каждый раз примерно одно и то же, потому что контингент то и дело менялся, а вечные сюжеты веками сохраняли воспитательные свойства.

Натан Валерьянович положил монетку в карман ребенка.

— Опустишь в жертвенник, когда пойдешь в храм, — сказал он. — Запомни, эта денежка не для того, чтоб сунуть сторожу и удрать, не для того, чтобы спорить с ребятами, не для того, чтобы царапать на парте неприличное слово. Если сестра Тереза еще раз пожалуется, что ты запер мальчика в туалете или брызгал водой с лестницы, я приставлю к тебе индивидуального воспитателя. Заплачу ему деньги, которые собирался потратить на новые теннисные ракетки.

Натан Валерьянович встал на коленки, чтобы завязать ребенку шнурки.

— Давай, мне лучше Юлька английский поучит?

— Опять неправильно говоришь. Что случилось, Эрнест? Всего один день ты побудешь в школе, а завтра мы с тобой опять поедем на корт.

— Ну, дядя Натан…

— Ты больше дурака валяешь, чем занимаешься с Юлей английским. А у Юли, между прочим, экзамены на носу. Я не хочу, чтобы у нее весь день из-за тебя были растрепаны нервы.

— Ну, я не буду трепать ее нервы.

— Кого ты хочешь ввести в заблуждение, Эрнест? — профессор поднялся с колен и посмотрел на свою работу. Мальчик был обут, одет, экипирован тетрадкой и альбомом для рисования. Настроение у ребенка было хуже некуда, что и требовалось для того, чтобы сбагрить его на попечение сестры Терезы.

— Может быть, вам действительно вернуться в Израиль? — предложила Юля. — Эзоты поймут, что вы отошли от дел и занялись семьей.

— Нет, — ответил Натан. — Прятаться, не понимая, что за опасность тебе грозит — верный способ поставить себя под удар. Я долго терпел ваши тайные посиделки с Некрасовым, хоть и обещал Оскару их пресекать. Я много наслушался о ваших увлекательных диалогах. Однажды мне, так или иначе, придется вмешаться. Пусть Сава придет. Тогда многое станет ясно.

Артур продолжал спать, когда Савелий Некрасов возник на пороге и поздоровался с Юлей, как с домашней прислугой.

— Сава… — растерялась девушка, — ты меня не узнал?

— Рад видеть, — Некрасов сдержанно поклонился.

Его голос показался Юле незнакомым, манеры странными. Даже фигура, сгорбленная под тяжестью обстоятельств, вдруг вытянулась и приобрела осанку. Девушке показалось, что на плешивой макушке ее товарища вдруг прибавилось волос, и пиджак натянулся в плечах.

— Добрый день, — поздоровался Сава с профессором, получил приглашение пройти в комнату, и слегка оробел.

На журнальном столике стояла ворона, расставив лапы, и смотрела на Савелия, словно готовилась принять бой. Казалось, Сара Исааковна больше всех была изумлена переменой личности.

— Кыш, — прикрикнул Боровский на птицу. — Пошла… пошла вон!

— Благодарю за приглашение, — вымолвил гость. — Если б он увидел в элитной квартире парочку гиацинтовых попугаев, то не придал бы значения. Только уважающий себя житель Майами ни за что не пустил бы ворону в дом. Ситуация ненадолго вывела Саву из равновесия, но он быстро пришел в себя, прошел в комнату, сел на диван и положил на коленки портфель.

— Какие возникли проблемы? Чем я могу вам помочь? — начал Натан Валерьянович, прикрывая дверь в детскую. Сава Некрасов бросил подозрительный взгляд на балкон, и Натан Валерьянович прикрыл и дверь на балкон. — Что за организацию вы представляете?

— В данный момент, я представляю компанию «Интермед», которая торгует медицинскими препаратами и оборудованием в Европе, и с которой я имею честь сотрудничать в качестве консультанта по юридическим вопросам.

— Известная фирма… «Интермед».

— Одна из лучших на рынке медпрепаратов, — заверил Савелий.

— Не сомневаюсь.

— И заключать контракты я буду только от этой организации. Если, конечно, вы согласитесь на наши условия.

— Чем я могу быть полезен компании? Я не медик.

— Вы такой же человек на Земле, как все мы. И подвержены той же угрозе, что вся наша раса. Все, что я могу добавить… Натан Валерьянович, ситуация такова, что откладывать некуда. Или мы с вами приходим к необходимости сотрудничества и делаем все, что возможно для этого мира, или вместе с ним пропадаем пропадом.

— Могу я узнать подробнее?..

— Разумеется, — Некрасов полез в портфель, который ни на минуту не выпускал из рук. — Когда я узнал, что вы готовы к диалогу, я долго думал, что может вас убедить, и решил показать секретный документ, который был составлен по итогам саммита прошлого года и подписан президентами девяти государств. — Сава выложил на стол подшитую стопку бумаг. — Прошу ознакомиться. Резолюция появилась после доклада, сделанного на конференции по проблемам генетики. Здесь подписи ведущих ученых мира. Среди них — ваш знакомый, доктор Гурамов, если его мнение является авторитетным для вас… Прошу вас, Натан Валерьянович, речь идет об открытии, которое, по сути, вынесло человечеству приговор. Дело в том, что наша биологическая программа предполагает ограниченное число поколений.

— Что вы говорите… — удивился профессор.