— Права была Мирослава, Ангел никогда не поймет человека. Эрнест, не уходи от нас далеко. Конечно, я не могу посадить тебя в башню. Не могу просить о помощи покровителей небесных…

— Почему? — удивился Эрнест. — Вы странные люди! Почему не просить о помощи тех, кто обязан вам помогать?

— Потому что сама во всем виновата!

— Что за вздор?! Нет такой вины, которую небесный покровитель не простит человеку. Вы, самые прекрасные из разумных творений, обязаны просить тех, кто в ответе за вас! Нет, не просить! Вы обязаны требовать, потому что гордыня убивает человека вернее всех зол. Ты не знаешь главного, Джулия: чем чаще ты просишь о помощи, тем благосклоннее к тебе покровитель, ибо помощь молящему человеку возвышает его больше прочих благодеяний.

— А тебя? Кто защитит здесь тебя, Эрнест?

— И меня. Каждого человека есть, кому защитить. Каждого, кто верит, и кто не верит. Только вы, не верящие, обречены на одиночество во Вселенной, потому что решили сами наказать себя за ошибки. Не бери груза большего, чем положено человеку, Джулия. Нас есть, кому наказать.

— Нас. Ага! Значит, ты упорно продолжаешь считать себя человеком! Мирослава тебе сказала, я сказала… Не дошло. Кто еще тебе должен сказать, чтобы ты понял? Нам всем грозит опасность, Эрнест, а тебе — больше всех. Если Мирослава не убедила тебя вернуться в прежнюю жизнь, зачем же ты поехал с ней во Флориду?

— Мирослава мне рассказала об одной удивительной книге.

— Которую ты написал? Техническую документацию по Греалю?

— Мирослава рассказала о книге, написанной про всех нас. Она сказала, что я должен знать Автора; того, кому принадлежит наш мир; того, кто нас выдумал. Мирослава решила, что я был причастен к написанию книги, прежде чем стал персонажем. Я не решился спорить, чтобы не разрушить прекрасный мир, в котором она живет.

— Ты не согласен с ее «теорией авторства»? — удивилась Юля.

— Не согласен.

— А почему?

— Потому что у книг не бывает Авторов. Книга не может принадлежать Творцу так же, как судьба человека.

— Как тебя понимать?

— Возьми чистый лист, нарисуй на нем буквы, и ты поймешь, что у Вселенной нет ни персонажей, ни авторов. Ты увидишь, как буквы свяжутся между собою по одним лишь им известным законам, как породят слова и перескочат на другую страницу. Ты побежишь без оглядки за ними и не заметишь, как кончилась бумага на твоем рабочем столе. Если этого не случится — книги не будет. Но если будет книга — ее автором станешь не ты. Просто новорожденный мир использует тебя для того, чтобы появиться на свет. Не заблуждайся, Джулия! Если твое творение способно жить, оно имеет свои законы. Оно не принадлежит и не подчиняется никому. И тот, на чьем столе родилась история нашей жизни — самый бессильный и самый нелепый персонаж из всех нас.

— И ты не сказал об этом Мирославе?

— Конечно, нет. Ведь она могла мне поверить.

— Эрнест… — вздохнула Юля. — Пообещай, что не будешь гоняться за головастиками. Мирослава хочет, чтобы ты вернулся в свой мир, который изгнал тебя, потому что в нашем мире ты… будешь несчастен.

— Наоборот, — возразил Эрнест. — В этом мире я счастливейший из живущих, ибо покровительство человека — самая высокая награда Ангелу, изгнанному с небес. Награда, которую многие хотели бы заслужить.

— Скажи, а ты уверен, что Мира не права? Мы живем не в романе? Мы не персонажи, правда?

— Я скажу тебе все, как есть, — пообещал Мертвый Ангел, и молитвенник снова выпал у Юли из рук. — В каждом человеке своя Вселенная, — сказал ночной гость испуганной девушке. — Каждый человек может видеть мир, каким угодно огромным и малым. Каким угодно выдуманным или реальным, написанным или придуманным, понятным или непостижимым. Каждый может творить в этом мире, что пожелает, потому что это — его собственный мир, самый прекрасный дар, которого достойно мыслящее существо. Если я верну силу Ангела, Вселенная, которая открылась во мне, превратится в Богом данную истину. Я стану жалеть людей за то, что они живут в слепоте, водить их за руку, чтобы не срывались в пропасть. Джулия… если я стану Ангелом, я буду завидовать людям, потому что потеряю то единственное, во имя чего стоит жить. То великое, что каждому человеку принадлежит по праву рождения. Я не умер, Джулия, я ослеп, чтобы не видеть лишнего, и ни секунды не жалею об этом, ибо взамен обрел дар веры.

— Веры во что?

— Веры… — смутился Эрнест, — что истинная Вселенная — внутри меня. Слепой и великой веры, доступной лишь человеку.

Сквозняк промчался по всей квартире и поднял Юлю с постели за час до будильника. У порога стояли новые чемоданы. Упакованный компьютер и коробка с приборами были внесены в квартиру прямо из лифта. С первого взгляда было ясно, что Оскар явился сюда надолго и ничего хорошего его визит хозяйке не обещает.

— Где шлялась? — спросил он подругу. — Зачем отключила телефон?

— Общалась с Савой Некрасовым, а что? Мы посидели в баре, выпили немножечко кальвадоса. Нельзя?

Оскар разместил чемоданы в шкафу, прошел на кухню и снял клетку с Сарой Исааковной с тумбы, чтобы поставить на нее монитор.

— Я подумала… — растерялась Юля, — мне показалось, что проблему надо решать. Особенно, если проблема стоит на пороге с портфелем и всякими документами. Между прочим, интересными документами, но у тебя же нет времени решать все проблемы сразу, правда?

Она дождалась, пока Оскар распутает шнуры и подключит сетевой фильтр к розетке.

— Да, я говорила с Некрасовым, — повторила девушка, не будучи уверенной, что ее слова услышаны и поняты. — Если интересно, расскажу, о чем. Хочешь? — Оскар рылся в коробке и на предложение подруги не реагировал. Он хотел понять, куда завалилась его старая флэшка? Осталась торчать в лабораторном компьютере или приехала в чемодане вместе с одеждой? — Теперь я, по крайней мере, знаю, зачем Некрасов стоит у забора Макса. Прости меня, конечно, — начала волноваться Юля, — но если б ты перестал солить русалку и уделил мне минуту, я бы непременно спросила разрешения. Так что будем делать? Рассказать, зачем Некрасов покупает роман?

— Некрасова подослал Макс, — ответил Оскар, подтаскивая кресло к компьютерной тумбе.

— Почему Макс? — растерялась Юля. — Зачем Макс?..

— Затем, что мы засветили Ангела, умница моя! Ложись спать, пока у меня не испортилось настроение.

— Как засветили? Мирослава знает?

— Макс надеется найти разгадку проклятия Ангела в Яшкиной книге, а Некрасова подослал, чтобы отвлечь от себя стрелка. Черт знает, какие проклятия на книгу наложены. Иди спать, у меня навалом работы.

— Какого стрелка? Оскар, я ничего не понимаю!

— Твой распрекрасный Некрасов, с которым ты жрешь кальвадос, должен получить пулю в лоб вместо Копинского. Что неясно?

— Это сакральная книга?

— Она посвящена Эккуру. Если знающий человек почитает — мало ли какая всплывет информация.

— Но Некрасов появился раньше, чем Макс узнал про Эрнеста. Он же встречал Мирославу в аэропорту вместе с нами.

— Наивная! Разумеется, Макс подумал об этом и завернул небольшую петлю в хронале. С его дурацким вандер-хаусом это несложно.

— Мне тоже показалось, что Некрасов инохронал, но я проверила. Там все чисто.

— Трижды наивная. Если Макс работает — к его инохроналам не придерешься. К нашим паспортам, по крайней мере, еще не придрались.

— Зачем же Максу Эрнест?

— Слушай, кукла… Как ты думаешь, зачем я здесь появился с утра пораньше? Чтобы отвечать на вопросы? У меня работы невпроворот. Сделай мне кофе и вали спать!

— Не можешь объяснить? Опять тайна? Опять мне до всего доходить самой?

— Я не могу спокойно работать, потому что ты вконец оборзела!!! — рассердился Оскар.

— Я оборзела?

— Ты достала! Придется бросить лабораторию и переехать сюда, потому что тебя ни на минуту нельзя оставить. Короче, с этого дня ты по ночам будешь спать, днем ходить в свой «кхаладж» для слабоумных, а вечером делать уроки. Словом, с этой минуты у тебя начинается новая жизнь, в которой нет места барам и представителю украинской торговой фирмы.