— М… да, — сказал Жорж, — выслушав цитаты. — Если Бог желает человеку безумия, он посылает Привратника его опекать. Не знаю, что делать. Ни в каких анналах не сказано, как вернуть ум сумасшедшему Ангелу. Но чтобы задачу такого уровня ставил перед собой человек…

— А если подумать, Жорж? Если на минуту представить, что задача имеет решение, каким оно может быть?

— Мертвый Привратник любит побродить по свету, поучить людей помешательству, благо, что ему ничего за это не будет. Побродит-побродит, да и кончит свой век в приюте для идиотов. Ему проще доживать на острове, а уж образ юродивого при монастыре — что может быть лучше. Верни его туда, где взяла.

— Неправильное решение. Попробуй еще раз, Жорж. Яшка написал: человек может все! Представь себе… Поверь, что мы самые сильные твари мироздания. Мы можем то, чего не могут Ангелы. Или Валех тебя по-другому воспитывал? Или ты до сих пор продолжаешь верить всему, что сказал Валех? Он не Мертвый Ангел, Жорж! Он жив, здоров и охотно поучает нас всему, во что сам не верит. Подумай не его, а своей, человеческой головой. Я знаю, что решение должно быть! Только не знаю, какое.

— Никогда не слышал, чтобы проклятье, наложенное на Ангела за предательство, можно было как-нибудь снять, — сказал Зубов и взял в руки Стрелы. — Нигде не сказано, что это возможно. Однако нигде не сказано и о том, что человеку эта миссия не под силу. Может быть, потому, что само собой разумеется?.

— А может?..

— О том, что человек может получить в подарок Стрелы Ангела — тоже нигде не сказано. Я бы сам не поверил. Однако нельзя отрицать, что событие имело место, — Жорж посмотрел на графиню сквозь кристаллы Стрелы.

— Значит, не исключено и другое событие.

— Может быть, — сказал Жорж. — Может только тебе и стоит попробовать. Знаешь, сколько поколений неудачников мечтало завладеть Стрелами? Какие грандиозные планы связывали люди с оружием Ангелов? В итоге, оно досталось девочке, которая не знает, куда его применить. Каждое событие имеет причину, а уж безумие подобного уровня, поверь, должно иметь серьезнейшую причину.

— Мои Стрелы Мертвому Ангелу не помогут, также как и живому. Здесь камни, которые резал дядя Давид. Они принимают только человеческую энергию.

— Когда ты получила подарок, кристаллы были другие. Возможно, он предназначался не для тебя. Я всегда говорил, что в этом подарке заложен больший смысл, чем мы себе представляем. Может быть, пришло время? Почему бы не вернуть родные кристаллы на место?

— Один камень испорчен, потому что дядя Давид должен был его распилить.

— Все поправимо.

— Я же останусь без защиты. Мало, что без твоего покровительства, еще и без палки. Чем я буду отбиваться от неприятностей? Нет, Жорж! Я так не играю! Без палки я сразу вылечу из девятки храбрейших воинов в девятку отборных трусов.

— Маленькая, глупая девочка! Если ты считаешь, что прошла кастинг форта благодаря стволу, мне тебя жаль.

— Только благодаря стволу я до сих пор не умерла от страха.

— Как хочешь, — ответил Жорж и вернул хозяйке оружие. — Ты просила совета — я тебе его дал. Самое время им пренебречь.

«Кто мы такие, чтобы спорить с природой? — негодовал Бессонов. — Кто мы такие, чтобы состязаться с Господом Богом в творческих делах его? С тех пор, как человек покинул рай, он не достоин и того, что имеет. Каждый день мы должны благодарить небеса и чтить Закон Божий. Не человеческое дело разгадывать загадки жития…» «Разве Господь не для того сотворил человека, чтобы тот разгадал загадки? — возражал собеседник. — Разве Творец природы позволил человеку покинуть рай не для того, чтобы тот дерзал желанием превзойти самого Творца? Только бездарность почитает творение свое ниже себя самого. Если мы, люди, созданные Господом, перестанем дерзать, значит, труды его пошли прахом».

Сочетание «мы» и «люди» особенно удивило графиню. С тех пор, как она открыла запрещенную рукопись, у нее и мысли не возникло, что ее герои — туристы, бредущие по лесу. Текст, скорее, напоминал катехизис. Вопросы задавал будущий «светильник» парапсихологии, отвечал на них провокатор, имеющий слабое представление о человеческом житии.

Когда утомленные гольфом постояльцы отеля угомонились в ночи, голова графини опухла от чтения.

— Жорж… — обратилась она к спящему товарищу. — Если некто общался с Ангелом и описал их разговоры так, что нигде не сказано прямо, с кем именно он общался… Его произведение все равно под табу?

— Если достоверно описано, — ответил Зубов сквозь сон.

— Даже если в тексте нет лишней информации?

— Кто будет разбираться?

— А если третье лицо пожелает купить права на рукопись и каким-то образом ее применить?

— Продавай.

— Думаешь?

— Продавай, пока не раздумал. За любую сумму, ибо большего не получишь.

— Интересно, кто этот человек?

— Самоубийца.

Савелий Некрасов дежурил у виллы Копинского с пухлым портфелем. Иногда гулял вдоль забора, иногда сидел на бордюре в ожидании, что госпожа Виноградова явится снова. Господин Некрасов ни от кого не прятался, смело позировал перед видеокамерой. Надеялся, что его благожелательный вид и безупречный костюм однажды тронут обитателей дома. Он заготовил на подпись ворох бумаг и распечатал для клиентки выдержку из закона о защите авторских прав, но дом Копинского умер. Только грустная девушка время от времени подъезжала к воротам и тщетно обращалась к домофону. Девушке никто не отвечал, и это обстоятельство утешало господина Некрасова. Вселяло уверенность, что обитатели дома просто не видят, что творится у них за оградой, потому что хорошенькую девушку с грустными глазами пригласил бы в гости любой.

В тот день девушка приехала как всегда, и как всегда настойчиво позвонила.

— Оскар! — воскликнула она вдруг. — Где ты был? Я чуть с ума не сошла!.. Что? Что привезти, я не слышу? Какую соль? Войти можно?

Через минуту открылась калитка, и девушка в ужасе отпрянула. Некрасов уловил фрагмент пропитанной кровью рубахи и недобрый взгляд человека с багровым ухом и сочным синяком на челюсти.

— Я сказал, привези соли килограмм десять, — повторил человек, — быстро!

— Зачем?

— Надо!

— Какой соли?

— Какой угодно, только быстрее.

— А можно войти? Тебе нужен врач!

— Поезжай в магазин! — приказал Оскар и запер дверь.

Не прошло и часа, как Юля снова стояла у домофона с сумкой через плечо и аптечным пакетом.

— Оскар, дай мне войти! — требовала она. — Ты жив? Мне страшно за тебя, Оскар! — но, проникнув в гараж, девушка испугалась еще сильнее.

На полу распласталось чудовище с коричневой кожей и выпученными глазами. Руки существа имели длинные тонкие пальцы, сочлененные перепонками, а сросшиеся ноги образовали плавник. Существо оскалилось в предсмертных муках, обнажив клыки. Его глаза налились кровью, прежде чем остекленеть навсегда. Жаберные щели раздулись на толстой шее.

Юля вскрикнула, оттого что чуть не наступила на тварь. Над покойником стоял Оскар в кровавой рубахе и Копинский в мокрых штанах, закатанных до колена.

— Полюбуйся, каков дикарь, — сказал девушке Макс. — Говорил же, не трогай рыбу! Знаешь, сколько стоит живой русал? А он что сделал? Взял и убил. Все! Плакали мои бонусы!

— Чешую продашь, — огрызнулся Оскар. — Набьешь чучело.

— Кто заплатит за чучело? Я сам однажды купил… И что вы думаете, милостивые господа? Русал на поверку оказался осетром. А этот — свеженький был, живой! У меня на глазах подыхал. И кто мне теперь поверит? Словом, дикарь ты, Шутов! И манеры у тебя дикие.

Юля бросила сумку на пол.

— Оскар… — прошептала она, — зачем ты убил русала?

— Он вцепился мне в горло, сволочь! Не убивал я! Просто оборвал ему шланг. Думал, задыхаться начнет — на гору не полезет. Полез! Без акваланга еще шустрее полез. Вон, полюбуйся, какие тяжелые аппараты на себе таскают…

В углу гаража действительно лежал прибор с оборванным шлангом. Из прибора натекла хорошая лужа. Такая же лужа натекла из вздутых жабр покойного.