— Тогда и я скажу тебе правду, — обратилась графиня к камере, спрятанной над дверью лаборатории. — Мой спившийся гомик Ханни, как ты изволил его величать, самый интересный, самый умный, тонкий и талантливый человек, которого я встретила в своей жизни. Ты рядом с ним — ничто, надутый пузырь, который лопнет и завоняет. Нужен он мне или нет — мое личное дело, но если ты еще раз… — пригрозила графиня и задумалась, потому не знала, какое именно наказание выбрать, а главное, за что товарища покарать. — Если тебя прет от ревности, обратись к психоаналитику. Понял меня, придурок? Твоя проблема решается в кабинете врача! — прокричала она и умолкла, потому что светлая полоса разрезала пространство зала.

— Ваше сиятельство! — воскликнул Копинский, выходя из лифта. — Рад видеть! — он приблизился к графине и элегантно поцеловал руку. — Окажите честь, выпейте со мною рюмочку коньяку.

— С большим удовольствием, — согласилась графиня. — Как вовремя. Как ты узнал, что я здесь?

— Не смею показаться бестактным, но ваша склока с мистером Шутовым распугала пеликанов на соседской крыше. К тому же… — Макс конспиративно склонился к уху графини. — Ваши поклонники уже стоят у ворот с плакатом. Не могут дождаться автографа.

— А что написано на плакате?

— Если не ошибаюсь: «Виногробова М.»

— И все?

— Все.

— Это не мои поклонники. Поедем на яхту, Макс. Дернем по рюмочке, пока я не совершила убийство.

— Шутов обидел тебя? Скажи, и я убью его.

— Нет! — запретила графиня. — Шутова не трогай! Я сама его убью, когда сочту нужным.

Графиня спустилась вниз. Человек с плакатом дежурил у ворот, и даже не собирался домой, несмотря на то, что вечерело, и буквы на плакате уже не читались издалека. Человек устал, присел на бордюр, но, заметив графиню, встал и выставил плакат впереди себя.

— Нет, — ответила по-русски графиня. — Не смотри на меня жалобно. У меня другая фамилия.

Она еще надеялась, что Оскар выйдет за ней; надеялась, что попросит прощения и вероятно будет прощен… «может быть, — рассуждала графиня, — потому что он прав. Никто не виноват, что совершенно разные люди так трагически друг на друга похожи. Может быть, он поймет это раньше, чем машина отправится к пристани?»

Оскар не вышел. Вместо него вышел Макс и распахнул перед графиней дверцу авто. Ее сиятельству не осталось ничего, кроме как принять приглашение.

— Вот это да! — удивился вопросу Копинский. — Не знаю. Понятия не имею, что делать. То есть, мне известно о том, что есть такая тема, как проклятие Ангелов. Мне даже известно, что этих проклятий немало. Приятно, однако, сознавать, что и на эту тварь есть управа. В том числе, да… ты права, Ангел в человеческом образе, умирает медленной и мучительной смертью, но… как остановить процесс, ей-богу не знаю. Я не так хорошо знаю Ангелов, — улыбнулся Макс.

— Но наверняка знаком с людьми, которые знают Ангелов хорошо. С людьми, Макс. Меня интересует, с кем из людей можно поговорить об этом. Сами Ангелы вряд ли снизойдут до моей проблемы.

— Знаю одного человека. Но ты его знаешь не хуже меня.

— Ах, черт! — осенило графиню.

— Человека, которого вырастил Ангел-Привратник. Человека, которому их образ жизни знаком и понятен. Но, если помнишь, союз человека и Ангела был расторгнут, и вряд ли персона, о которой мы говорим, захочет обсуждать эту тему.

— Разумеется, не захочет, — согласилась графиня. — Но я заставлю.

— Если ты действительно нашла Мертвого Ангела… если это не заблуждение…

— То что?

— Будь осторожна.

Прежде чем опустошить рюмку, графиня достала телефон и убедилась, что Оскар не позвонил. Не приехал на пристань, не заставил Густава подать трап. Одинокий «Гибралтар» качнуло волной от проходящего катера, и вечерняя иллюминация пристани заиграла разноцветными огоньками на гладком боку бутылки. В этот вечер графиня решила напиться всерьез, но хмель не шел, а головная боль мешала забыться.

Не успело Солнце подняться над Флоридским проливом, как графиня растолкала человека, спящего у ворот «вандер-хауса». Приказала ему встать и отвечать на вопросы. Человек схватил плакат, но графиня вырвала его из рук незнакомца и швырнула на землю.

— Отвечай! — приказала она. — Быстро говори, что надо?

Дом Копинского спал. Спали окрестные дома. Напуганные пеликаны вернулись на крышу. Еще не шумели машины, еще не дули ветра. Еще не улеглись ночные ароматы трав, но графиня была уже зла как пантера:

— Немедленно признавайся, что от меня хочешь, иначе вызову полицию. Кто тебя подослал?

Сонный человек протер глаза и полез за пазуху. Кулек с документами выпал из рук и рассыпался на газоне. Человек нагнулся за ним, но вдруг выпрямился, словно испугался пинка.

— Быстро! — торопила графиня.

— Я хотел…

— Что хотел? Излагай четко и кратко. У меня нет времени слушать блеяние.

— Я хотел купить у вас…

— Что купить?

— Авторские права на рукопись, которую вы предлагали московским издательствам.

— Какую рукопись? Фантазии Бессонова об уральской зоне?

— Точно так, — кивнул человек и все-таки поднял с травы паспорт. — Вот мои документы. Я Савелий Некрасов, представитель Украинской торговой компании здесь, в США, проживаю… впрочем, я оставлю вам координаты. Если примите решение, дайте мне знать.

— Авторские права на Яшкины тексты? — не верила ушам Мирослава.

— Точно.

— Зачем?

Человек оробел, словно не ожидал такого вопроса.

— Я заплачу хорошие деньги. Насколько мне известно, вы — законный правообладатель.

— Я спросила, зачем? Ты понимаешь русский язык, товарищ Некрасов?

— Затем, что я хочу… завладеть авторскими правами на данное произведение.

— Для особо проницательных представителей Украинской торговой компании уточняю вопрос: зачем тебе нужно владеть правами?

— Хочу разместить произведение господина Бессонова на сайте нашей компании.

— Где? — улыбнулась графиня. — Товарищ Некрасов из Украины, ты знаешь, сколько издательств я закрыла, пока пыталась опубликовать это? Хочешь, чтобы накрылась всемирная сеть?

Реакция собеседника на безобидную шутку ошеломило графиню. Сначала Савелия бросило в краску. Он запыхтел, упал на колени, сгреб бумаги, лежащие на траве и, не прощаясь, кинулся наутек. Господин Некрасов растворился на длинной улице с высоким забором, и даже визитки после себя не оставил. Оставил только фирменную ручку, которая выпала в траву с документами. Ручку поднял Оскар и довольно внятно прочел на ней название фирмы, а так же телефоны и электронные адреса.

— Сколько он тебе предложил? — спросил Оскар.

— Черт знает что происходит! — пожала плечами графиня. — Надо что ли самой почитать на досуге Яшкины сочинения. Вдруг интересно. Между прочим, доброе утро вам, мистер Шутов. Что так рано проснулись? Скверно почивали?

— Деев разбудил, сволочь! — ответил Оскар.

— Каков негодяй!

— Вовремя разбудил. Интересно было за вами понаблюдать. Надеюсь, ты не собираешься продавать Яшкин труд?

— Смотря, сколько даст.

— Прочти сперва. И мне дай читнуть, раз такое дело. И еще… позвони, пожалуйста, Дееву. Он в курсе, что ты шатаешься по Майами. Объясни ему по-французски, если он русский язык забыл, как выглядит глобус. Заставь его выучить наизусть: когда у них день — у нас ночь, а когда у нас ночь — то я сплю. Или, по крайней мере, пытаюсь!

— Значит, барбос еще жив.

— Именно поэтому ему опять нужны деньги. Все, что я послал, ушло на погашение долга друзьям Даниеля. Теперь ему в Париже никто взаймы не дает. Он сидит в студии у какой-то подруги и мечтает перебраться в Германию, открыть фирму по угону автомобилей и продаже их на российском рынке. Под это дело ему нужен кредит. Мирка, держи меня, потому что я что-то с ним сделаю. Если тебе дорог Деев, держи меня крепче!

— Я же сказала, что займусь Деевым, как только разберусь с Эрнестом, — напомнила Мира. — А теперь… ты только не злись, но мне придется снова уехать в Европу. Не к Ханни. К Зубову. Если интересно, объясню зачем.