— А если…

— Тогда приводят в соответствие с совестью. Возвращают на место того, кто устроился жить в разумном мироздании, но ведет себя неразумно. Если Человек не имеет понятия, зачем пришел в этот мир, и не знает, кому поклоняться, идолам или Богам — рыцари Святого Огня ему не помогут, но наведут порядок в человеческом доме.

— А что будет с человеком, который устроил в доме бардак? Гнал волну по Великой Реке и мутил ее воды?

Привратник пожал плечами.

— Ты спрашиваешь меня о будущем, Человек, заслуживший смерть? Значит, надеешься найти в моих словах утешение?

— Утешение?.. Да, утешение. Разве Ангел не должен утешать человека, сплавляя его по реке в последний путь?

— Утешать Человека, плывущего из заблуждения в заблуждение…

— Конечно, чтобы наставить его на путь истинный.

— Великая Река Времени, данная Человеку, не имеет истинного пути. Ее путь лежит из прошлого в будущее, и только безумный ищет иное русло.

Форт Девяти Дольменов вырос из волн морских и встал на пути «Гибралтара». В просвете тумана графиня увидела башни, окна бойниц и рваные флаги, выполосканные соленым ветром. На верхней платформе форта стояли пушки, на нижней — решетки закрывали окна. Вокруг строения поднималась песчаная отмель, усеянная обломками кораблекрушений. Мира отвернулась. Она решила, что яхта должна разбиться о камень или налететь на песчаную мель, но судно встало у пристани. Ангел сам вынес клетку с вороной и указал на ворота.

— А вы?

— Меня не приглашали, — развел руками Валех.

На пристани не было ни души. Ни одного следа на песке, словно защитники форта покинули объект и не возвращались сюда сотни лет. Возле ворот утопал в песке вертолет с изломанными лопастями винта. Из окна кабины торчал череп. Битые очки пилота провалились в пустую глазницу.

Мира не была уверена, что ей стоит ломиться в форт, но невидимая рука Привратника держала ее за шиворот. На всякий случай она стукнула стволом по железной броне. Что-то затрещало в утробе каменного строения, ворота нависли над головой. Едва графиня успела убраться с дороги, как массивная площадка, обитая железом, рухнула шипами в мокрый песок. Следом за площадкой рухнули цепи, но вскоре натянулись. Рыцарь, облаченный в доспехи, стоял у входа. Рыцарь, похожий на персонаж карнавала. Его латы блестели, как чищеный самовар. На длинное копье можно было нанизать дюжину неприятелей, и осталось бы немного свободного места. Мира обернулась к пристани. Привратника след простыл. Она вспомнила, что не оставила Густаву распоряжений, и тот чего доброго решит, что рабочий день кончился. Туман надвигался с моря на «Гибралтар». Рыцарь, почуяв замешательство гостьи, шагнул ей навстречу.

— Вот… — Мира протянула письмо с приглашением, и железная перчатка лязгнула, закусив ничтожный клочок бумаги. Забрало не поднялось. Рыцарь читал документ вверх ногами сквозь узкую щель. — И вот… — Мира добавила к документу приглашение Сары Исааковны.

— Ладно, — сказал рыцарь на неуверенном французском, — входи, — словно графиня умоляла пустить ее в крепость, от которой за версту разит мертвечиной.

Во внутреннем дворе уже готовились к приезду женщины с клеткой. Расставляли стулья, сколачивали из досок столы и сцену. Под арками лежали охапки книг вперемешку с ядрами и мешками пороха. Где-то наверху жарили мясо. Ящики с вином были накрыты брезентом. Под лестницей, ведущей на верхние ярусы, сидел на цепи живой павиан с несчастным выражением морды, и наблюдал, как рыцари таскают мебель. Графиня споткнулась об решетку в полу и заметила внизу пустой каземат.

— Двор для гостей, — объяснил рыцарь графине, — на втором этаже номера, можешь занять любой. На третий не суйся, наверху — прогулочная зона для отдыхающих и секции для дуэлей.

— Здесь гостиница или что? — удивилась Мира.

— Очень дорогая гостиница, — ответил рыцарь.

Графине показалось, что он даже плюнул сквозь решетку забрала, потому что был раздражен необходимостью поднимать ворота. Рыцарь страшно пыхтел, наматывая цепь на катушку. Пристань с «Гибралтаром» еще маячила вдалеке, но шанс для побега был безнадежно упущен. Шанс был упущен уже тогда, когда Ангел-Привратник вызвался конвоировать Миру к форту. Автор перестал доверять Себе. Он опасался, что несчастная женщина опять наплюет на сюжет и смоется из игры. Именно так графиня планировала поступить. Даже теперь, когда ворота замкнулись, и пристань исчезла, она не потеряла надежду смыться, чтобы раз и навсегда положить конец чужим законам на своей территории.

— Неплохо было бы убрать вертолет с останками летчика, — намекнула она, — если это действительно дорогая гостиница.

Рыцарь ничего не ответил. То, что творилось за территорией форта, его нисколько не волновало. Он поднял клетку с вороной и понес ее на второй этаж. Графиня последовала за клеткой.

— Самые хорошие номера — окнами на восток, — сказал рыцарь. — Оттуда восходит Солнце, дует ветер, и плывут неприятельские корабли. Оттуда же летят ядра, посланные врагами. Если долго спать — можно получить контузию во сне. Пока номера свободны, выбирай. Когда соберутся все — драка начнется за восточную галерею, и тебе в той драке хорошо попадет.

— Это еще почему?

— Ты ведь женщина. К женщинам отношение особенное.

— Интересно, какое?

— Иногда их насилуют, — ответил рыцарь и продолжил путь.

Графиня осмыслила информацию и не поняла ничего. Ситуация озадачила ее больше, чем реакция московских издателей на творчество господина Бессонова. Ситуация почти привела графиню в тупик. Она готовилась воевать, но рыцарство не представляло угрозы. Оно занималось хозяйственными работами и сильно потело в своих нарядах.

— Что здесь будет, когда соберутся все? — спросила графиня.

— Мало ли… — сказал рыцарь. — Я не оракул, чтобы гадать! Но дверь по ночам лучше запирать на засов. Если сломают — палка лежит под кроватью. Если сломают палку, можно в морду плеснуть из ночного горшка. Здесь не церемонятся.

— Спасибо, у меня крепкая палка.

Гостиничный номер был похож на тюремный подвал с узким окошком, из которого не было видно ни Солнца, ни вражеских кораблей. Графиня не увидела «Гибралтара». Туман накатился на пристань, съел лодку и почти добрался до ржавого вертолета. Мира почувствовала себя в окружении неприятельских войск и пожалела, что до сих пор на нее никто не напал, даже не попытался насиловать. Она слишком настроилась воевать, но в форте ей угрожал лишь собственный страх, рожденный непониманием и дурными предчувствиями.

Рыцарь вышел на галерею, и графиня вышла за ним, потому что не хотела оставаться в номере наедине с ночным горшком и палкой. Внизу продолжалась возня. Сцену уже накрыли сукном и возводили тумбу поверх драпировки. В зрительный зал тащили кресла, похожие на королевские троны. Рыцари мучались, но не снимали доспехов, словно проклятые. На каменный пол стелили ковры. Двое плечистых молодцов, отложив копья, катили колоду, а третий нес за ними массивный топор, обернутый в черный бархат.

— Что здесь будет происходить? — испугалась графиня. — Кому-то отрубят голову?

— Кому-то отрубят, — согласился рыцарь. — А как же? Иначе никто не заплатит. Надо, чтоб крови было много. С висельника какая кровь? За что же платить? Отрубят чью-то голову — это факт.

— За что?

— Всегда есть, за что отрубить человеку голову. Мало ли на свете приговоренных. Им все одно пропадать, а здесь казнят честь по чести: последнее желание исполняют, последнее слово дают говорить, последним ужином кормят. Здесь хорошая кухня.

— И суд будет?

— Конечно же будет! И смертный приговор зачитают, как положено.

— Здесь гостиница или театр? — не поняла графиня.

— Очень дорогая гостиница, — напомнил рыцарь. — И гости здесь — приличные люди, только нравы у них скотские, но мы не должны роптать. Мы все благодарим Господа, за то, что здесь оказались.

— За что? Ты считаешь, что это лучшая работа, которую мог выбрать для тебя Господь?