— Ох, Натан Валерьянович! Если б вы знали, какими глупостями занимаются все остальные конторы, вы б возгордились. Можно, я высплюсь? А потом воспитывайте меня, сколько захотите.
— Что сказать, если позвонит Валерий Петрович?
— Скажите, что он — дурак.
Капитан Карась больше не позвонил на дачу. Графиню разбудили разговоры из кухни. За окном была ночь, будильник замер на отметке половина четвертого. Мире показалось, что вернулся Оскар, но, немного очнувшись от сна и сопоставив возможное с идеальным, она поняла, что прежней жизни не будет. На кухне сидел капитан в отставке и его уволенный помощник Федор, а Натан Валерьянович обоим заговаривал зубы. Мира вышла к гостям. Профессор удалился к себе в кабинет.
Без долгих предисловий Валерий Петрович перешел к делу:
— Как выяснилось, наш отдел работал не самостоятельно, а под жестким контролем некой структуры, которую нет нужды представлять собравшимся здесь, — доложил он.
— Открытие на Нобелевскую премию! — восхитилась графиня.
— Как выяснилось, вся наша работа направлялась интересами некой структуры и тормозилась теми же интересами.
— Да что вы говорите, господин капитан!
— В виду того, что влияние данной структуры стало очевидным, дальнейшая работа отдела утратила целесообразность.
— Разрешите, я объясню, Валерий Петрович? — вмешался Федор. — Если раньше они только подкладывали «кирпичи», то теперь по кабинетам ходят. Не разговаривают с нами, не отвечают на вопросы, вообще не реагируют, как будто нас нет. Ходят, что характерно, без пропусков мимо охраны. Смотрят материалы, роются в столах, выносят что хотят, опять же мимо охраны. Вы бы видели их рожи, Мирослава! Это не люди. Это звероящеры в человеческом облике!
— Они всегда ходили по вашим кабинетам, всегда совали носы в бумаги. Просто сейчас маскировка потеряла смысл.
— Мы нашли еще один ящик в курилке, — добавил Федор. — Валерий Петрович нашел.
— Валера, я не поняла, что ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы утром ты явилась в мой бывший кабинет с оружием Ангелов, — произнес Карась. — Наше табельное оружие их не пугает.
— Тем более, что мы вчера его сдали, — добавил Федор.
— Я хочу, чтобы сегодня утром ты пришла в кабинет и забрала оттуда очень важную вещь. Предмет, который я могу отдать только тебе. Это надо сделать, не откладывая. Может статься, что к концу дня я не буду помнить, где его спрятал, а спрятан он чрезвычайно надежно. Может статься, что тебе воспрепятствуют. Применяй оружие первой, не раздумывая, на поражение. Они не люди, Мирослава! Тебя не должны пугать угрызения совести.
— Если не человек — значит, можно стрелять?
— Оставь свои колкости! Психотронные игрушки тоже лучше оставить дома. Утром у меня в кабинете тебя спасут только Стрелы Ангела.
— Боюсь, Валера, что все ценное из твоих тайников они уже вынули. Если до сих пор не вынули, значит, скоро найдут и вынут.
— Не найдут, — заявил Карась, а Федор в подтверждение кивнул.
— Когда-нибудь найдут.
— Никогда не найдут. Даже если вынесут из кабинета все. Только я могу показать, где спрятан предмет. Показать… Надо, чтобы ты увидела это. Что будет потом — не имеет значение. Возможно, это та самая вещь, которую однажды должна увидеть именно ты.
— Что это? — удивилась Мира.
— Все! — поставил точку Карась и поднялся со стула. — Нам пора.
Гости уехали, но графиня в ту ночь не легла. Она дождалась, когда Натан Валерьянович захрапит в кабинете, спустилась во двор, поймала сонную ворону и поместила в клетку. Графиня собралась очень тихо, не захлопнула дверь и не стала вызывать такси, а двинулась пешком к шоссе, волоча по земле багаж. Мире в жизни не было так страшно, как в это тихое утро. Ей было страшно так, что ноги заплетались на ровном месте. Она не знала, чего пугаться, и от этого становилось еще страшнее. Просто графиня не была уверена в том, что ее жизнь не прекратится сегодня. Она была в этом уверена на все сто пятьдесят процентов тогда, когда прыгала с обрыва в туман. Сегодня она на свою жизнь не поставила бы самой дохлой фишки, потому что не знала, откуда ожидать удара.
Когда с дороги съехал джип и двинулся через поле, кровь застыла в жилах графини. Она почти умерла и воскресла, когда узнала машину Жоржа. В мыслях она возблагодарила небо, но через секунду засомневалась, стоит ли благодарности такой подарок судьбы.
— Привет… — прошептала графиня, когда машина остановилась и опустила черное стекло у сидения водителя. Жорж был слишком спокоен и малоприветлив. — Поедем? — спросила графиня. — Или будем стоять? Может, ты хотел повидаться с Натасиком? Так он еще спит…
Жорж молча развернул машину на узкой дороге. Дверь заднего сидения распахнулась. Невидимый и не прощенный мерзавец-слуга замер в поклоне, оставив в грязи два жирных отпечатка сандаля, и никто не погнал мерзавца-слугу. Следы сандалий приблизились к чемоданам, багаж поднялся в воздух и перекочевал в машину. Клетка с вороной тоже отправилась в салон и накрылась платком. Графиня продолжала стоять у обочины. Зубов разглядывал графиню в зеркало заднего вида.
— Что происходит? — спросила она. — Почему ты вернулся с собрания раньше времени? Почему эта скотина тебе прислуживает?
— Садитесь в машину оба, — приказал Жорж.
Мира села. Позади нее, рядом с Сарой Исааковной, ляпнулись два грязных следа. Ни слова не объяснив, Жорж тронулся в направлении шоссе.
— Как прошло собрание? — спросила графиня, стараясь разрядить обстановку. — Что обсуждали?
— Твое поведение, — ответил Жорж, и у графини пропало желание задавать вопросы. У нее появилось желание сделать последний звонок Карасю, предупредить, чтоб не ждал. Попрощаться с Оскаром, с Натаном, и бежать без оглядки до края письменного стола, прыгнуть в другой роман, где реки полны рыбы, а города пусты; где не задают вопросов и не отвечают, а сразу бьют по башке мешком. Мире вдруг захотелось очнуться балериной и умолкнуть до конца своих дней, только танцевать под музыку в воздушных нарядах.
— Что, действительно обсуждали меня? — шепотом спросила графиня.
— Не исключено, что в следующий раз тебе придется явиться на собрание лично.
— Нет, Жорж, я не могу! Я ведь не из этого круга. Ты сам сказал, что простому смертному ничего хорошего от таких собраний не будет.
— Разве я обещал тебе что-то хорошее?
— А что они со мной сделают?
— Как только тебе будет вручено приглашение, ты обязана явиться по адресу, который указан. И я тебе искренне советую, не делать вид, что ты не получила письма.
— А что мне делать для того, чтобы мне его не вручили?
— Слышу разумную позицию мыслящего человека, — с удовлетворением отметил Жорж.
— Пожалуйста… Что мне делать?
— Сейчас твое будущее в руках Густава. Прорывайся к «Гибралтару», ищи необитаемый остров. Выберешь себе пальму погуще, залезешь на нее повыше, подберешь хвост и прикинешься кокосовым орехом.
— Жорж, я серьезно…
— Я не шучу, принцесса! Твои дела плохи. На лодке пиратские карты: острова, которые не указаны в картах мореходов. Они для таких же беглецов, как ты. Скажешь Густаву, куда тебя отвезти.
— Пусть отвезет меня к Эккуру. Слышал, гад? — Мира обернулась к слуге. — Отвези меня к нему хоть на остров, хоть на льдину, хоть на край света, чтобы я могла своими руками свернуть шею этому сердобольному недоумку. Слышал меня? Отвезешь к Эккуру — все прощу!
— Не нарывайся, Мирослава. Не в твоих интересах сворачивать шеи Ангелам. Тебе до тех шей тянуться — не дотянуться, а смыться из-под раздачи… еще немного и будет поздно.
— Когда ты приедешь за мной?
— Когда я приеду — все будут знать, где ты прячешься. Высунешься в дехрон — тебя мигом расшифруют Привратники. Начнешь слать приветы друзьям — найдутся люди, которые продадут твой адрес заинтересованным лицам за приличные деньги. Мой тебе совет: залезь на пальму и подбери хвост.
— Автор, способный подчинить себе персонаж, не Автор, а кукловод, — сказал Валех. — Автор, который немощен управлять творением, не Автор, а отработанная ступень, пустой контейнер, отброшенный ракетой в верхних слоях атмосферы. Неуправляемой ракетой, несущейся в бездну без расчетной траектории и пункта назначения. Пустая коробка сгорит в облаках, пепел осядет на дне океана, а пущенный аппарат будет долго радовать разумный космос своей безмозглой целеустремленностью, лишенной судьбы, потому что тот, кто сгорел в облаках и осыпал землю прахом, никогда не поймет гармонии разумной Вселенной. Он так и будет выводить на орбиту ракету, и возвращаться назад, с чувством исполненного предназначения. Совершенство не терпит крайности. Совершенство есть незримая нить между всеми противоречиями мироздания, и порвать ее проще, чем обрести. А удержаться на ней сложнее, чем прыгнуть в бездну.
