Спираль коридора сделала полтора витка и уперлась в дверь, похожую на ворота темницы. Длинный и трудный путь вдруг увенчался куском железа с массивными петлями, выкованными рукой средневекового кузнеца.

Мира не поверила, что омины скрылись за этой дверью. Интуиция подсказывала, что там всего лишь камера пыток, подвал графа Дракулы, склад рыцарских доспехов или вражеских черепов, но выбора не было. Дверь была одна на полкилометра сплошной стены, без развилок и лазов. На этой двери заканчивался путь, заканчивалось все, и начиналась долгая дорога назад.

Абрек осознал свой опрометчивый шаг, когда было поздно. Несчастный абориген онемел от страха, сделал над собой усилие и напомнил главное правило поведения посланника оминов на земле: посланник может делать в этом мире все, что угодно, хоть на ушах стоять, но дверь, которую заперли омины, может открыть только омин.

Изделие, которое Мира датировала средневековьем, запиралось неизвестной системой, ручки отсутствовали, скважина, в которую можно было бы вставить ключ, не предусматривалась проектом. Дверь имела высокий железный порог и всем своим видом не предполагала возможности быть открытой, но Оскар все-таки осмотрел ее сквозь прибор.

— Могу тебе точно сказать, что последние двести лет здесь не было ни души.

— Дальше твой хроновизор не дорубает? — догадалась графиня.

— Батарея слабая.

— Тогда я опробую свой прибор, — Мира достала Стрелу и вгляделась через ствол в пространство за дверью.

— Ну…

— Могу тебе сказать, почему в последние двести лет здесь не было ни души.

— Почему?

— Потому что здесь нечего было делать. Либо там хроно-вакуум, либо защита от Ангельских Стрел. У меня такое впечатление, что хреново нам будет, если мы и вправду не омины. Что-то мне Валерка Карась про такие двери рассказывал…

— Что рассказывал? — спросил физик.

— Что не стоит их открывать ни в коем случае.

— Карась был прав.

— Почему?

— Потому что я знаю, что это…

— Оскар! — предупредила графиня, я не вижу, что там внутри. И тебе не дам смотреть, потому что обещала Натану Валерьяновичу, что не дам тебе в руки ствол…

— Не надо.

— Ствол не дам, а срезать петли могу.

— Не надо ничего резать. Я открою дверь без ключа. Хочешь?

— Издеваешься?

— Нет, ну если Валерка Карась тебе запретил, то конечно…

— Ты у меня схватишь! — рассердилась Мира. — Открывай или я вынесу эту дверь ко всем чертям!

Оскар наступил на порог, и дверь зашипела. Испуганный абориген унесся за поворот. Петли скрипнули, хрустнуло запирающее устройство, металлическая створка отошла от стены на толщину пальца.

— Прошу! — молодой человек распахнул перед графиней дверь тамбура, за которым показалась еще одна дверь, такая же неприступная и железная.

— Что там? — удивилась графиня.

— Входи, сейчас все узнаем.

Два любопытных омина переступили порог, металлическая площадка под ними слегка просела и внешняя дверь заскрипела назад, повинуясь измененному центру тяжести. Железный обод прилип к косяку, словно его притянуло магнитом, воздух снова зашипел в герметичной, камере и адский холод ворвался в тамбур вместе с тусклым светом. Вторая дверь открылась сама. Взломщики вышли на мостик, с которого спускалась лестница на песок. Черное небо сияло крупными звездами. Горизонт, не тронутый цивилизацией, простирался во все стороны света.

Некоторое время графиня мерзла на мостике молча.

— Я думал, Луна, — сказал молодой человек. — Не… не то. Луна похожа на загаженный пляж. Здесь грунт гораздо темнее.

— И Земли не видно. Земля где?

— Может быть, с другой стороны? Спустимся, посмотрим, раз уж приперлись.

— Только дверь подопри, — попросила графиня, и первая ступила на бурый грунт, похожий на утрамбованную пыль.

Путешественники отошли от сходни и встали, очарованные пейзажем. Земли не было видно ни с какой стороны. Позади торчала лишь круглая башня, сложенная из вертикальных монолитов. Графиня вспомнила чудовище на колеснице, которое швырнуло ей ствол, вспомнила предчувствие смерти… Каждый раз, когда графине доводилось хорошо испугаться, она сравнивала свой испуг с ощущением горячей пустыни, абсолютной беспомощности и желанием… жгучим, непреодолимым, наиглупейшим желанием всей ее жизни, стать воином и победить всех врагов. Может быть, не испугайся она тогда до смерти, сложилась бы ее жизнь совсем по-другому.

— Вернемся? — предложил Оскар, заметив растерянность подруги. — Замерзнешь…

— Что это, если не Луна?

— Что угодно. Я мало путешествовал по чужим планетам. Не могу тебе точно сказать, чем одна отличается от другой. Гравитация вполне привычная, и атмосфера… Заметила, что мы дышим воздухом? Тебе не кажется это странным?

— Пусть Автору будет стыдно… — согласилась графиня. — Должно быть, Он несилен в астрономии также, как в математике. Понятия не имеет, что на разных планетах разная гравитация и атмосфера.

— Может, это Земля? Чего ты сразу нападаешь на «автора»? Может, он приготовил сюрприз, головоломку, которую мы будем решать и решим.

— Ага, — согласилась графиня. — Идем отсюда. Пока он не придумал чего покруче головоломки.

— Лучше посмотри на песок. Ничего не напоминает? Цвет как у городской стены. Думаешь, совпадение?

— Думаю, что омины таскали отсюда грунт для строительства.

Оскар зачерпнул горсть пыли и рассмотрел ее на ладони.

— Пойдем отсюда, — согласилась Мира, — пойдем, а то я точно замерзну.

Абрек не ждал возвращения оминов. Он бросил мешок и исчез. Вероятно, традиции запрещали ему приближаться к существам высшей расы. Вместо того чтобы сопровождать экспедицию, он прятался за колоннами и полз по канавам, чтобы не быть замеченным. Только шорохи в темных углах и спутанные следы выдавали его присутствие. Сначала Мира пыталась уговорить абрека вернуться, поймать, выманить из укрытия, потом начала сомневаться, что туземец не убежал вперед и не угнал гондолу. В конце концов, ей пришлось смириться с тем, что речной абориген — личность себе на уме, и начать экономить силы для решения собственных проблем. Экспедиция продвигалась к свету по старым следам. Без отдыха и обеда, потому что есть было нечего, а отдыхать — негде. Туземец мерещился графине за каждым углом. Скверное предчувствие нарастало по мере приближения к колодцу, но Оскар был спокоен, потому что нес на себе мешок, и, в конечном счете, оказался прав: гондола ждала их внизу, зацепленная крючком. Количество камней в корзине противовеса точно соответствовала массе трех пассажиров.

— Может, он заблудился? — предположила Мира.

— Размечталась!

Оскар отцепил крючок. Гондола поехала к свету и вскоре благополучно достигла поверхности.

— Все! — решила графиня, вылезая на грунт. — Будем считать его заживо погребенным.

— Ты плохо думаешь о здешних аборигенах, — ответил Оскар и поднял гондолу вверх на полметра. Испуганный рыбак, висевший под днищем, сорвался с веревок и прыгнул в кусты, ни на секунду не упустив из вида представителей высшей расы. Оскар достал из мешка охапку белых пластин. — Иди сюда, чудило!

— Нет… — решила графиня. — Это не наши с тобой потомки. Это стыд и позор! Давай, объясняй-ка мне популярно, какие дырки нужны, а этот пусть смотрит… Эй, трусишка! Мы полетели на твоем флакере, а ты оставайся!

— Щас, полетели! — ответил Оскар и поднял юбку машины. — Иди сюда. Я запущу движок, а ты посмотришь: где луч упрется в пластину, там и надо колоть дыру.

— Я в этом не разбираюсь. Смотри сам.

— Не понял… Ты самка омина или трусливого рыбака?

— Я устала, ничего не соображаю и не хочу еще одну двойку по физике. Давай, я поймаю этого хмыря, а ты заставишь его поработать.

— Не позорь мой род! — сказал Оскар и запустил «мотор».

Мира отошла, чтобы не видеть работающий, ничем не прикрытый механизм флакера. Графиня стало неловко. Все равно, что подойти к операционному столу и уставиться на внутренности разрезанного человека. Запаянные блоки под юбкой флакера гудели, свистели, плевались, перемигивались лучами, острыми, как иголки. При увеличении мощности двигателя, внутри творилась настоящая дискотека. Графиня держалась на уважительном расстоянии. Абориген стоически отсиживался в кустах. Оскар увлекся процессом и вовсе позабыл о панели. Он стал вытаскивать из работающего аппарата целые блоки, чтобы лучше рассмотреть его изнутри.