— У меня было ощущение, — признался он, — что я потерял в этой зоне половину самого себя. Притом лучшую свою половину. Я старался связать потерю с образом Якова, но не смог понять, что связывало нас, таких разных людей? Я перечитывал его книгу, думал. И, чем больше думал, тем меньше понимал. Я просто представить не мог, что с нами был кто-то еще. Кто-то, от кого не осталось и строчки.

— Вы сказали, «половину себя»? Попробуйте представить половину, которой вам не хватает? Кто это? Что за человек? Расскажите о нем.

Натан грустно усмехнулся.

— Почему-то мне кажется, что он ухаживал за моей Алисой. Почему-то я воображаю их вместе. Именно рядом с ней я представляю его. Сколько лет было этому человеку?

— Почти тридцать. Они действительно дружили с Алисой, поэтому вы часто их видели вместе. Насчет ухаживаний — не знаю. Мы не говорили на эту тему.

— Да, да… Помоги мне еще немного, Мира. Скажи мне, как его звали?

— Его звали Оскар. Для нашей местности имя действительно редкое.

— Оскар, — вздохнул Натан и задумался. — Интересное имя. Я бы запомнил студента с таким необычным именем.

— Когда вы включили генератор, его девчонка заблудилась в лесу и оказалась в зоне, в фазе сильного хронального сдвига. Вы долго мучились, но не смогли ее вытащить. Оська решил проблему так, как посчитал нужным. Исподтишка решил, не предупредив никого. Испугался, что в последний момент я его отговорю. Я ведь пошла на башню за ним, а сбежала… Ну, извините меня. Не было сил глядеть в глаза ни вам, ни Валере. Я надеялась, что вы его так просто от себя не отпустите. Потом поняла, что зря… Я была у его дядьки в Бостоне, разгребала семейный архив, надеясь, что человека, пропавшего таким образом, логично искать вблизи кровной родни. Натан Валерьянович, я знаю всю его родословную. Все генеалогическое древо человека, который не родился.

— Если был сдвинут хронал, человека могло выбросить куда угодно, — согласился Натан. — Тут примерного адреса быть не может и примерных родственников тоже.

— К сожалению, я поняла это поздно. Не знаю, Натан Валерьянович, наверно мне сразу стоило просить совета у вас. Я знаю одно: в любой среде, в любой жизни, при любом раскладе событий Оскар мог быть только ученым, который занимается проблемами времени. Физиком, программистом, кем угодно, но он должен рыть эту тему. Если б вы представить себе могли, сколько околонаучного бреда я прочитала за этот год. С некоторыми авторами даже встретилась лично. Никто лучше вас в этом не разбирается, поверьте. И никто кроме вас…

— Он мог попасть в измерение, которое никак не пересекается с нашим.

— Макулатура во всех измерениях одинакова. Информация примерно тоже. И ваши работы все равно самые вразумительные. Независимо от того, где изданы, и кем подписаны. Ваш текст я узнаю под любым псевдонимом. Точно также я узнаю работы Оскара, потому что есть идеи, которые могли придти в голову только ему. Ему и никому больше. До сих пор мне не попалось ничего похожего.

— Не знаю, не знаю… Мне не кажется, что это оптимальный путь.

— Натан Валерьянович, если человек пришел в этот мир, значит, у него есть задача. С какой задачей пришел Оскар, я знаю. Когда-нибудь я найду его именно благодаря этой самой задаче.

— Я никогда не думал над проблемой подобного рода поисков, но уверен, что методом простого перебора ее не решить.

— Предложите свой метод.

— У тебя, Мира, если на то пошло, возможностей больше. Надо искать людей, которые имеют доступ к информации о людях, пропавших в хронале. Я уверен, что информация где-то есть. Там и нужно искать. Только там и нужно. Представь себе, я бы начал искать тебя, стучась в двери всех квартир, всех домов, городов и стран, которые встретятся на пути. Логично было бы для начала обратиться в справочные бюро. Не надо отчаиваться. Ведь однажды ты нашла человека, который потерялся в хронале.

— Если вы имеете в виду Ханни, то хронал был сдвинут у меня, а он был мировой знаменитостью, известной во всех хроналах. К тому же, если помните, Натан Валерьянович, вы сами заставили Валеха вытащить меня из передряги. Лучше бы мне зажариться живьем в той пустыне!

— Но ведь твой знаменитый друг тебя даже не вспомнил. Может быть и Оскар…

— Мне б его только найти. Мне бы, Натан Валерьянович, его только найти… Я не просто знаю этого человека, я его чувствую, как сиамского близнеца. Как только найду — с этого момента все будет замечательно, независимо от того, что он помнит.

— Если я могу тебе в этом помочь…

— Можете. Если б не могли, я бы не терзала вам душу. В первую очередь вы должны простить его.

— Что? — удивился Натан.

— Пообещайте мне это. Пообещайте его простить, потому что он не просто ушел в зону за своей девчонкой. Он ушел потому, что вы перестали ему доверять. Вы — единственный, кто мог удержать…

— Как же так получилось?

— Ваши инсульты, Натан Валерьянович, однажды научили Оскара беречь тех, кто особенно дорог. Однажды он присутствовал на ваших похоронах, второй раз он бы не пережил потери. Вы должны знать, что Оскар не предавал вас, и никогда бы не предал. Просто с ним случилась беда, он решил поберечь вас от стресса, но не просчитал ситуации. Информация дошла до вас, а вы расценили это как предательство. Никогда больше не поступайте с ним так. Признайтесь, Натан Валерьянович, что вы были не правы.

— Обещаю, — кивнул Натан. — Обещаю, Мирочка! Я получил свой урок. Я, старый дурак, много глупостей в жизни сделал. Когда он вернется, вы расскажете мне все, и я извинюсь.

— Вы перестали ему доверять в самый трудный для него момент, — уточнила графиня, размазывая слезу по щеке. — От него отказались все, даже родная мамаша не захотела признать его сыном. Вы отказались работать с Греалем, а ведь это было делом всей его жизни. Вы — мировая знаменитость, а он кто? Ваш ученик, который отказался от карьеры ради идеи Греаля. Вы считали его умнее и талантливее себя. А он… Все, чем он по-настоящему дорожил — это возможностью работать с вами.

— Нет, Мира, я не отказывался, — оправдывался Натан. — Я прекратил работу, потому что мне не хватило сил. Я чувствовал себя одиноким в своих сумасшедших идеях, у меня не было программиста, которому я мог бы доверить написание таких сложных программ. Сам я, к сожалению, не большой специалист в этой области.

— У вас был программист. Вы отказались от него, выгнали из дома, а теперь жалуетесь на свое одиночество. Кому вы жалуетесь, Натан Валерьянович? Мне? Теперь? — Мира отвернулась, чтобы Боровский не видел, как слезы снова покатились по ее лицу.

— Я? Выгнал из дома? — ужаснулся Натан.

— Оскар всех уверял, что решил уйти сам, но я-то знаю: он бы никогда вас не бросил.

Натан Валерьянович достал из буфета бутылку домашней наливки и два стакана.

— Никогда не думал, что буду предлагать тебе… — сказал он. — Давал себе зарок, что пока ты здесь, никакого спиртного на столе не будет, но сейчас это надо… нам обоим.

Не дожидаясь повторного предложения, графиня осушила стакан. Натан последовал ее примеру. Прежде Мира не видела, чтобы профессор проглотил сто грамм, не закусывая, поэтому испугалась и решила, что истерики на сегодня хватит. Но легче никому не стало, и собеседники налили еще по стакану.

— Простите, если наговорила лишнее, Натан Валерьянович. Я тоже давала себе зарок, что больше не буду реветь. И вас не собиралась упрекать. Просто все накатилось… В последний раз, когда я была здесь, Оскар жил у вас. Мне наверно лучше уехать.

— Говори… Тебе лучше остаться и сказать все, что на душе накопилось. Так будет лучше и тебе, и мне. И еще… — профессор поднялся из-за стола и нащупал в кармане ключ от лаборатории, — я должен вернуть тебе камни.

За время отсутствия Боровского Мира проглотила еще полстакана. Натан принес из подвала шкатулку с кристаллом, крупным и острым, как наконечник стрелы, спрятанным в темный чехол. Графиня про него и думать забыла, но Натан Валерьянович твердо занял позицию: