— Я — не Валерьяныч! — обиделся Оскар. — А Юлька — не Розалия. Кто тебе сказал, что я собираюсь жениться? Я просто не могу ее бросить одну. Все уладится, и я начну работу с начала, если ты, конечно, будешь со мной.

— Без Натана? Без камней, которые мы с таким трудом собрали?

— Однажды собрали — соберем опять. Я думал об этом. Я представляю, откуда берутся камни, нужно просто время. Просто много времени и немножко мозгов.

— А если ты не будешь физиком, а будешь артистом?

— Я обязательно буду физиком, — пообещал молодой человек. — Я всегда буду физиком, даже если появлюсь на свет черепахой, я буду физиком все равно. Ты сделаешь из меня физика.

— Ты уверен, что вспомнишь, кто я такая?

— Тебя — вспомню, — пообещал молодой человек.

— Оскар, Оскар!..

— Если ты будешь со мной, я горы сверну. Я сам надену этот роман на голову кому надо. Не знаю, для кого еще я смогу это сделать. Только для тебя…

— Я этого не слышала, ты этого не говорил! — предупредила графиня.

— Нет, ты послушай. Вряд ли я еще раз решусь говорить на такие темы.

— А я не решусь делать физика из черепахи, потому что не живодерка! Ты мне нужен такой, как есть, здесь и сейчас, со всеми своими комплексами и дуростями. Камни, книга плюс Натан Валерьяныч, — напомнила Мира, — два раза в жизни так не везет даже самым тупым идиотам-физикам.

— Вот! Именно тогда, когда есть все, а ты ни на что не способен, начинаешь понимать свое ничтожество.

— Действительно, ничтожество, — согласилась Мира. — Если бы твою голову умножить на усидчивость Натана да напитать моим энтузиазмом… Наш Автор позабыл бы алфавит и отправился на биржу труда.

— Наш Автор несчастен больше нас, потому что мы загнали его в тупик.

— Наш Автор стоит на пороге открытия, — заявила Мира, — еще пара-тройка абзацев и станет ясно, что ничтожество всех ничтожеств — это Он Сам, великий и всемогущий повелитель маленьких человечков. Он обязательно это поймет, если ты не сбежишь. Представляешь, как он мечтает избавиться от тебя?

— Прости, у меня просто нет выбора. Я не могу оставить там Юльку. Я человеком считать себя перестану. Сначала я уйду к ней, а потом посмотрю, что можно сделать. Вдруг я встречу Привратника, который согласится помочь.

— За услуги Привратникам надо платить.

— Вот именно. Юльке заплатить нечем, а я поторгуюсь.

— В прошлый раз, когда мы с барбосом выбросились в пустыню… Правда, что Натан просил Валеха?

— Просил, — подтвердил Оскар. — Обещал, что будет проповедовать постулаты квантовой механики в том виде, в котором они утверждены Академией наук.

— Валерьяныч подписался под теорией заговора против человечества и молчал? Держал слово, пока не надорвался.

— Валех же вас вывел.

— Куда? Разве он вывел нас в ту жизнь, из которой мы уходили? Ты прав: я сходила с ума и прыгала в самолеты, которые должны разбиться. Знаешь, почему? Потому, что в той жизни оставила главное: человека, который был для меня всем. И ты, если сторгуешься с Привратником, потеряешь только талант, остальное барахло останется при тебе. И такая же сумасшедшая мать и такой же геральдичный дядька. Только Натан Валерьянович не будет протежировать твою карьеру, потому что… делать ему нечего, протежировать кого попало. Никогда не торгуйся с Ангелами, Оська, прошу тебя. По-всякому будешь в убытке.

— Твой режиссер — это твоя фантазия, — напомнил Оскар. — Сама призналась, что выдумала его.

— Такой же фантазией для тебя будет Греаль. Ты даже вспомнишь, как он выглядит на картинках, а Натан Валерьянович найдет фамильное блюдо в сундуке у Розалии Львовны, а камни продаст от греха подальше.

— Не надо считать Учителя трусом.

— Я считаю твоего Учителя многодетным отцом и понимаю, что зря на него давила. С самого начала надо было прессовать тебя.

— Идем со мной. Я тебе обещаю, что буду работать.

— Нет, эту черту я больше не переступлю ни за что. И тебя не пущу. Хватит!

— Я обещаю!..

— Оскар, очнись! Если я пойду с вами, на Земле не останется ни одного человека, уверенного в том, что Греаль существует, и в том, что люди держали его в руках… Нет! Такого подарка Автор от меня не получит. Я провалю с позором его роман! Даже в самом паршивом издательстве он не выручит за свою писанину дохлого таракана!

— Автору нравится макать меня в дерьмо в конце каждой главы. Если ты отнимешь у него зарплату, он будет это делать бесплатно. Может быть, там, куда я уйду, не будет никакого Автора?

— Вот это ты выброси из головы, — предупредила Мира. — Вот об этом ты думать не смей. Не будет Автора — не будет тебя. Никому не будет до тебя дела. Будешь обижаться, что некому макать тебя в дерьмо. Оскар, там, куда ты стремишься, нет для тебя ничего. Тебе принадлежит только тот мир, в котором ты живешь. У других миров свои хозяева и свои задачи.

— В другом мире начнется другой роман.

— Ромео и Джульеты из вас с Юлькой уже не выйдет. Вы уже поломали друг другу жизнь. Самое умное, что вы можете сделать теперь, это отказаться друг от друга, пока не поздно, но умными людьми вас обоих не назовешь. Я тебе скажу, что будет дальше: дальше вы будете жить долго и люто ненавидеть друг друга, не понимая причины ненависти, как живут вокруг миллионы таких же, как вы, дураков. Ни один психоаналитик вам не откроет причины. Ему в голову не придет, какой шлейф тянется за вами из параллельного мира.

— Ты найдешь меня там?

— Каким образом?

— Не знаю. Если ты меня не найдешь, я войду в пещеру, выйду под Красной звездой и умру от огня.

— Скатертью дорога! — пожелала графиня. — Встретимся в аду. Попросимся в один котел и там продолжим работу. Оскар, что я не сказала для того, чтобы ты передумал?

— Пообещай мне две вещи: что поможешь Женьке найти Эккура, и узнаешь все про Копинского.

— Про Копинского я что-то слышала, — вспомнила Мира. — А про Эккура догадалась бы без тебя.

— Про Копинского ты слышала от Арика.

— Нет, от Жоржа. Только не могу вспомнить, что именно. Каким боком вы вылезли на Копинского, если не секрет?

— Что ты слышала про этого типа?

— Да… ничего такого особенного. Было б особенное — помнила бы.

— Он не стащил у Жоржа ничего ценного?

— Попробовал бы. Да нет, вроде бы не стащил. А что?

— Это Копинский увел у меня ружьишко. Из-за него Учитель мне больше не доверяет. Теперь он цепляется к Арику, вкладывает его деньги в какие-то участки в Оклахоме. Говорит, что там алмазы найдут, но я-то знаю, что ему нужны не алмазы.

— Что? — воскликнула Мира так громко, что лестница задрожала от эха. — Какие алмазы? В какой Оклахоме? Вы в своем уме?

— Копинский сказал мне странную вещь: в этой жизни тебе ружье уже не понадобится. Я тогда не подумал… А ведь он прав. В этой жизни мне не нужно уже ничего. Предупреди Учителя. Я не смог ему рассказать.

— Оскар! Никаких общих камешков с друзьями Жоржа у вас быть не может! Держитесь от них подальше! У вас с этими чертями не должно быть ничего общего, иначе все пропало!

— Хорошо, что мы с тобой понимаем друг друга. Плохо, что так поздно. Почему мы никогда не говорили раньше?

— Потому что я дура, Оскар!

— Не говори о себе так. Я считал всех женщин курицами, пока не встретил тебя.

— Правильно делал. Ты представить себе не можешь, какая я курица! И память у меня куриная… вспомнила, откуда знаю Копинского! Он собирает информацию для Жоржа. Помнишь, вырезки из газет, по которым вы нашли меня? Перстень, который подарил мне Ханни, помнишь?

— Не знаю, кто тебе его подарил. Ты не рассказывала.

— Копинский делал для Жоржа подборки материалов. Жоржу бы терпения не хватило. Вот, где я прижму их обоих! Обещаю, тебе… клянусь, что алмазы в Оклахоме быстро закончатся, а ты пообещай, что не совершишь глупость.

— Ты сделала все, чтобы меня отговорить, — успокоил Оскар графиню. — Никто бы лучше тебя не сделал.

— Значит, не все. Что я еще не сделала, Оскар?