— Зачем?! Зачем я не послушался Учителя?!

— Он унес ствол вместе с Глазом?

— Разумеется с Глазом! На кой черт он ему сдался без Глаза! Ну и вопросы!..

— Это стало дурной привычкой, — заметил Женя, — терять Глаза. Надо его вернуть. Ты собираешься что-нибудь предпринять?

— Да я бы этого Копинского голыми руками убил, если б знал, где он, и как к нему подступиться.

— Ну, не знаю! Ты не боишься получить от него еще раз?…

— Научи меня защищаться от гипноза, доктор! Посоветуй какой-нибудь препарат…

— Не надо уши развешивать, — посоветовал Женя.

— Попроси Федьку, чтобы узнал про эту скотину все, но сам не лез. Скажи, Оскар запретил к нему приближаться, но в чем дело не объясняй. Я сам объясню.

— Но ведь этот кристалл нельзя красть! Можно же проклятье на себя накликать.

— Ты это Копинскому расскажи! — психанул Оскар. — Найди и объясни ему так, чтобы он испугался. Только боюсь, эту сволочь никакими проклятьями не пробьешь.

— У тебя же есть второй Глаз, есть второй ствол…

— Есть, — подтвердил Оскар и постучал пальцем по коробке, на которой сидел. — У меня все есть, кроме информации. Я за информацию готов вернуть ему миллион. На… — Оскар вынул еще одну пачку денег, — Юльке отдай, а то она из-за меня разорится. Мы в прошлый раз поругались, так я забыл, что обещал ей купить компьютер, а сам живу на ее зарплату. Женя, что делать? Я по уши в говне?

— Не знаю, — ответил Женя. — В говне — слабо сказано. Может, лучше не дергаться? Может, кристалл придет к тебе сам, а ствол… пес с ним, со стволом. Если ты не дарил кристалл, значит, он твой.

— В том-то и дело, что надо торопиться. Копинскому влепят пулю в глаз — где я потом найду камень? А если не влепят… Еще хуже! Если у таких, как он, другие порядки? Вдруг на них не действуют законы, написанные для нас?

— И ты явишься к нему в офис качать права? — удивился Женя. — Он у тебя и второй кристалл заберет.

— Поэтому я тебя прошу, свяжись с Федькой. Пусть он все разузнает. Еще лучше, подъедь к нему в офис. Скажи: от меня. Он спустится. Чтобы даже паспорт на проходной не светился, понял?

— Понял я, понял, — Женя раскрыл чемодан, вынул манускрипт из пакета и развернул перед Оскаром. — Это ждать не может. Пока я ищу информацию, будь любезен, разберись с книгой.

— Что это? — не понял Оскар и осветил страницу фонариком.

— Твой подарок. Что это такое и как этим пользоваться — твоя задача ближайших дней. Отвлекись, а то с ума сойдешь!

Некоторое время Оскар безучастно созерцал символы, продолжая думать о своем. Символы ему ровным счетом ни о чем не говорили. Их было так много в одном световом пятне, что на него можно было глядеть часами.

— Черт знает, что такое, — вздохнул он. — Будешь звонить Федьке, спроси про стрелка. Не забудешь? Спроси, можно ли будет его использовать, если Копинский прячется. Это важно, Женя…

— Лучше в книгу гляди.

— Ты не понимаешь! Он провел меня, как щенка. Я не успокоюсь, пока не доберусь до его потрохов! И мне плевать, кто он такой! Слышишь? Плевать! Потому что мне, как и их сиятельству, терять нечего.

— Тебе есть, что терять, — возразил Женя, — поэтому отнесись внимательно к книге.

— Что за книга? — с раздражением спросил Оскар.

— Книга Эккура. Словарь языка Ангелов. Ты не узнал греографы?

— Ну… узнал. Где ты это достал?

— Если я ничего не напутал, это именно тот самый ключ, который ты искал, пока мучился с Греалем. Именно код, позволяющий работать не только на прием, но и на передачу.

— Ну да… — Оскар выключил фонарь. — Чтобы разобраться в этих орнаментах, мне надо самому включиться на прием. Надолго тебе ее дали?

— Считай, насовсем. Только не мне, а тебе. И не рекламируй ее, пожалуйста, Копинскому.

— Не понял.

— Кроме тебя, о книге никто знать не должен. Даже мне лучше забыть.

Оскар снова включил фонарик и склонился над текстом. В отличие от Жени, у него нашлась и лупа, и даже деталь микроскопа, вынесенная из физической лаборатории. Товарищи ненадолго затихли. Образ черного оппонента Копинского стал потихонечку испаряться и вытягиваться в вентиляцию. За ним устремился образ спасителя-Федора.

— Я не очень понял, что здесь за код, — признался Оскар, продолжая осматривать столбцы. — Что за обозначения? Снежинки какие-то… Они к чему? Ты не догадался спросить там, где взял эту штуку?

— Если ты не разберешься в «снежинках», в них никто не разберется.

— Могу допустить, что это связка греографов, ну и что? Если это язык, то не по моей части. Вот, что это? — Оскар указал острием карандаша в змейку, расчерченную шкалой. — Такой символики Греаль не дает. Его геометрически получить невозможно с одной линзы. Если только… может быть это длина волны? Судя по цифрам… может быть. А это что?

— Не знаю, — ответил Женя не глядя.

— Если б был Греаль, я бы опытным путем разобрался. Без Греаля — мне к этому словарю нужен еще и самоучитель, который в два раза толще. Чья это книга?

— Книга Эккура.

— Сколько ж лет он корпел над изделием?

— Боюсь, что над ним корпело много народу.

— А кто такой Эккур?

— Ангел, который любил человека и помогал ему, за что был проклят другими Ангелами.

— Нормально… Только пересканировать все это — полжизни уйдет. Эта штуковина в одном экземпляре?

— Разве не видишь, что она рукописная?

— Женя, кроме шуток, где ты это достал?

— Марина дала.

— Марина? — удивился Оскар. — Я так и думал, что у вас серьезные отношения. Глубже, чем кажется. Кто она такая, эта Марина?

Женя покраснел. У него сжалось горло. Фраза, которую он готовился произнести и репетировал со вчерашнего вечера, показалась ему неуместной. Оскар удивленными глазами смотрел на товарища.

— Короче, — выдавил из себя Женя, — делай, что хочешь. Книга принадлежит тебе.

— Если книгу действительно писал Ангел, с ней может быть все непросто. Вещь из реального мира просто так по рукам не ходит. Надо быть уверенным, что Марина ее не украла, а ты имеешь право дарить.

— Марина ее не украла.

— Что с тобой? — не понял Оскар. — С Мариной что-то случилось? Ей сделали операцию?

— Нет еще… но скоро будут.

— Тогда чего ты напрягся?

— Марина книгу не украла. Она ее берегла для сына. Берегла, пока не встретила меня. Теперь понимаешь?

Оскар снисходительно улыбнулся.

— Какая трогательная история. Ну и что?

— Марина считает, что я — ее сын, которого она когда-то оставила в приюте, чтобы не навлечь на него беды.

— И что?

— Книга принадлежит ее сыну. Если она останется у меня, может придти стрелок, если она будет у тебя — стрелок не придет.

— Откуда ты знаешь? — спросил Оскар. Его рука сильнее сжала лупу, и Женя совсем растерялся.

— Она твоя мать.

— Ну и что?

— Ты расслышал? Марина — твоя родная мать. Мы с Валерьяновичем решили тебе пока не рассказывать, чтобы ты не психовал. Мы думали, вы постепенно познакомитесь, привыкните…

Оскар перестал глядеть на Женю и отвернулся к стене. Женя не знал, как вести себя дальше. По законам жанра именно сейчас ему следовало уйти на рекламу. Женя с удовольствием бы ушел, если б знал, как. На свою беду он был не зрителем, а главным действующим лицом драмы. Оскар молчал. У Жени не было слов.

— Неужели ты ни о чем не догадывался? — спросил он. — Неужели Валерьяныч не подготовил тебя?

Оскар продолжал молчать. Женина спина стала покрываться потом.

— Слушай, ну… извини. Моя была идея поближе познакомиться с ней. Мы сами недавно узнали. Нашел ее Карась, между прочим, по своим каналам. Никто его не просил. Он нашел ее, когда собирал на тебя досье. Собственно, он предложил познакомиться. Натан Валерьянович сначала не хотел лезть в такие дела без тебя, но потом обстоятельства изменились. Она действительно серьезно больна. Если б мы не взялись лечить, то Бог знает… Марина — последний человек, который может рассказать, что случилось, когда ты должен был родиться. Кроме нее свидетелей не осталось.