— Она его открыла, — предположил врач. — Открытый чемодан вдвое тоньше.

— А вещи вывалила…

— Зато закрыла за собой окно.

— С внутренней стороны, — уточнил Женя.

Он осмотрел вентиляцию в душевой, в сотый раз заглянул в шкафы.

— Ключа у Марины не было, и быть не могло, — уверял врач. — Ключ торчал из замка с другой стороны.

В отчаянии Женя кинулся в пансионат, в котором начинались их странные взаимоотношения, затем на дачу Боровского. Кроме этих двух точек Марина не бывала нигде. На даче не было ни души. Окна забиты щитами, вокруг валялось стекло. Расспросить соседей было невозможно за отсутствием таковых. На крыльце сидела только ворона, которую Оскар, в тайне от Учителя, называл Сарой и подкармливал объедками со стола. Женя обшарил участок и посадил батарею телефона, стараясь дозвониться хотя бы кому-нибудь. В конце концов, молодой человек дозвонился до Карася. Натан Валерьянович перед отъездом оставил телефон капитана на всякий ужасный случай. Женя записал его из вежливости. Он представить себе не мог, что такой ужасный случай возможен.

— В течение суток… — пообещал Карась, — обязательно найдется. Люди не пропадают, просто надо уметь искать.

Женя позволил себе на сутки расслабиться. Марина Анатольевна не нашлась. Службам Карася не удалось узнать даже примерное направление ее побега.

— Мы ищем, — уверял Валерий Петрович. — Я разослал фотографии по отделениям, агентура работает, мои сотрудники регулярно проверяют информацию. Если жива — найдется. Немного на свете мест, куда может прибиться человек без денег и документов. Если ее нет в живых — тем более найдется. Успокойтесь и наберитесь терпения.

Женя не успокоился. Он кинулся обыскивать электрички, лично обошел вокзалы с фотографией убежавшей особы и готов был отчаяться, но однажды ночью проснулся от ощущения, что в его квартире присутствует посторонний.

Ни с того, ни с сего кто-то выключил телевизор на кухне. Без телевизора Женя не спал. Он терпеть не мог тишины. Он выходил из себя, если не слышал машин под окнами или шумных соседей. По ночам спасал телевизор, а на случай внезапного отключения электричества Женя держал при себе приемник на батарейках. Он вскочил с кровати и прислушался.

— Кто здесь?

Волосы встали дыбом у доктора на макушке. В коридоре стояла женщина в больничном халате с чемоданом в руках. Женщина была по уши в грязи, словно неделю скиталась по болотам. Волосы были растрепаны, глаза — безумны.

— Марина?

Гостья приложила к губам указательный палец, вошла в комнату, села на кровать рядом с ошарашенным молодым человеком, и положила ладонь на его колено.

— Идем, — сказала она.

— Что случилось, Марина Анатольевна? — не понимал Женя. — Почему не позвонили? Вы должны быть в больнице. Я бы приехал…

— Идем со мной.

— Тогда я оденусь…

Марина Анатольевна убрала руку с Жениного колена, взяла чемодан и пошла на кухню. Чемодан был явно не пуст. Молодой человек натянул штаны, нашарил впотьмах рубашку и даже причесался, не вполне соображая, зачем. Он понимал, что должен что-нибудь предпринять, по крайней мере, позвонить в больницу, в которую он с таким трудом и блатом устроил подругу. Но на дворе была ночь, и Марина не собиралась заботиться о здоровье. Она собиралась выгрузить из чемодана предмет, упакованный в пакет с эмблемой футбольного турнира, состоявшегося лет тридцать назад. Женя помог поднять предмет на стол и чуть не надорвался. В пакете лежала пудовая книга, сшитая из тонких листов пергамента. Страницы сверху донизу были разделены на столбцы и заполнены мельчайшими символами и узорами. Некоторые узоры напоминали снежинки, а символы были так малы, что требовалась лупа и хорошая лампа. Марину Анатольевну вполне устроил фонарь, светящий в окно.

— Книга… — сказала женщина, — написана для тебя.

На всякий случай Женя присел и правильно сделал, потому что узнал в узорах греографы.

— Откуда она у вас? Где вы взяли?..

— Книга — твое наследство.

— Почему мое?

— Потому что ты — мой сын, — объявила Марина и Женя схватился за голову.

— Нет!

— Я знаю, — опередила его сомнения женщина. — У тебя родители. Они забрали тебя из приюта. Ты не можешь знать, потому что был мал. Я должна была от тебя отказаться для того, чтобы спасти твою жизнь, — призналась Марина и погладила молодого человека по голове. — Никто не должен был знать, что ты родился. Все, что я могла сделать для тебя тогда — уйти далеко и забыть.

— Боже мой! — воскликнул Женя.

— Теперь ты вырос, и все случилось так, как должно… Ты пришел ко мне, потому что я должна отдать тебе книгу. Тебе или никому. Никому другому… Никто, кроме тебя не может книгой владеть.

— Я не тот человек, — уверял Женя. — Только Оскар может понять, что написано в вашей книге. Кроме него греографы не читает никто на свете. Никто лучше Оскара в этом не разберется, Марина…

— Нет! — категорически заявила женщина. — Только ты имеешь права читать эту книгу. Ты и больше никто.

— А если вы ошиблись? Если я не ваш сын?

— Мой! Я знаю. Я поклялась твоему отцу, что не умру, пока ты не получишь наследство. Он обещал, что приведет тебя, и привел…

— А кто мой отец?

— Твой отец — Эккур, — ответила Марина. — Ангел, который хотел помочь людям, потому что любил женщину, и был проклят за это законом своего народа.

Женя хотел возразить… хотел напомнить, что Ангелы — существа бесполые, но не стал разочаровывать подругу. Он не находил аргументов против ее абсолютной уверенности. Перед ним лежала книга, за которую Оскар с Натаном Валерьяновичем, возможно, отдали бы полцарства и Глаз Греаля в придачу. Но Женя представить себе не мог такого чудовищного недоразумения. Больше всего он боялся, что книга, пришедшая в его мир невесть откуда, истлеет в руках человека, которому принадлежать не должна, или привлечет стрелка для восстановления справедливости.

— Вы поклялись, что отдадите ее сыну?

— Только тебе. Никто другой не должен к ней прикасаться. Пообещай мне быть осторожным, иначе род человеческий будет проклят.

— Клянусь, Марина, ваш сын будет вам благодарен… — пообещал Женя и спрятал руки под стол. — Когда-нибудь…

Марина еще ближе придвинула к нему книгу.

— Она научит тебя разговаривать с Богом, — объяснила женщина. — Ты один сможешь выучить этот язык.

— В каком смысле? — не понял Женя.

— Ты будешь знать язык, который понимает Бог.

— Я думал, что Бог понимает по-человечески. Я думал, для разговора с Богом строят церкви, а не пишут книги.

— Церковь — для попрошаек. Ты не должен просить.

— Разве Бог не общается с людьми сам, если хочет? Разве не дает человеку то, что он просит?

— Если хочет, — согласилась Марина. — Ты будешь разговаривать с Богом тогда, когда хочешь ты. Тебе не надо просить, ты будешь иметь все. Вместе с книгой, Женя, твои родители дарят тебе мир, в котором ты — хозяин. Можешь сделать его таким, каким хочешь ты.

— Как это, сделать? — удивился Женя. — Какой еще мир?

— Любой, — объяснила Марина.

Выполнить обещание, данное Мариной Анатольевной загадочному Эккуру, оказалось совсем непросто. Телефон Оскара не отвечал. В любой другой ситуации Женя бы набрался терпения, но книга занимала слишком много места в его квартире. Она занимала много места в его жизни: и в мыслях, и в чувствах. В конце концов, у него была уважительная причина отделаться от нее поскорее. Женя снова отправился на дачу без приглашения, но дача Боровских была все еще заперта на замок. Кроме Жени, Оскара Шутова искала сердитая Розалия Львовна. Алиса Натановна, со своей стороны, имела к этому человеку вопросы. Приходил сотрудник от Карася и тоже стремился поговорить. Даже Натан Валерьянович сократил командировку, чтобы вернуться домой, и присоединиться к искателям. Женя напрасно звонил в дверь квартиры Академгородка. Только зря всполошил соседей и узнал, что он не первый «звонарь». Что каждый божий день кто-нибудь обязательно приезжает сюда из столицы, чтобы стоять под дверью и давить на звонок. Отдельные граждане даже карабкались на балкон, но после убийства в соседней квартире весь дом поменял рамы и замки за государственный счет. Жители напуганной улицы отныне видели всех, кто заходит в дома, и следили за тем, чтобы количество зашедших граждан совпадало с количеством ушедших.