Люди никуда не прошли. Они продолжили таращиться на графиню пустыми глазами. На реплики в свой адрес не реагировали, словно не у Греаля, а у них вдруг изъяли мозги. Мира испугалась. Она заметила, что вокруг нее любопытного и безмозглого народу гораздо больше, чем кажется. Все шатающиеся по территории аэропорта обиженные пассажиры вдруг собрались вокруг машины Артура. В их руках появились плакаты наиглупейшего содержания: «Верни нам деньги за билеты», — призывала графиню толпа. — «Дай нам возможность вернуться домой и обнять детей», «Заплати диспетчерам, жадина!» Один из лозунгов возмутил графиню не на шутку: «Госпожа Мирослава! — было написано мелом на чемодане. — Верни власть народу!» Мира увидела лозунги, которые обвиняли ее в пожарах на юге Италии, в бомбардировке жителей Мадагаскара химическими реагентами против змей. Графиню умилил иероглифов, который держала перед собой молодая японская пара, выкрашенная в блондинов; и пустая доска, на которой не было написано ничего. Потерпевший предлагал обвиняемой стороне самой выбрать грех, за который пора покаяться. К митингующим подтягивались свежие силы. Сердце графини екнуло. Она запрыгнула в салон и захлопнула дверцу.
— Артур, мы сделали что-то не так!
— Не мы, — поправил Артур, — а ваше сиятельство.
— Поезжай обратно, в клуб!
— На людей не поеду.
— Они не люди, Артур. Они искаженная проекция, «расстройство первого типа» по Греалю. Ты проедешь — они разбегутся. Видишь, что происходит? Жорж мне устроил «вечеринку с маскарадом». Узнаю его вкус. Поезжай!
Артур завел мотор и задумался.
— Непохоже, что они разбегутся.
— Поезжай, — приказала графиня. — Вперед, барбос! Я за все отвечаю.
Машина тронулась и тут же уперлась в коленки впереди стоящих авиапассажиров. Толпа загудела. Кто-то стукнул кулаком по капоту, кто-то пнул бампер.
— Нет! — запротестовал Артур. — Ваше сиятельство пусть как хочет, а я не поеду.
— Определенно, мы сделали что-то не то, — убедилась Мира. — У нас есть вода? Помоги мне снять крышку! — попросила она. Артур открыл чашу Греаля и выплеснул себе на колени остатки жидкости. Графиня взвизгнула от ужаса.
— Нет! — закричала она. — Ну, конечно, Жорж! Сволочь!..
— Что это было? — растерялся Артур, смахивая жидкость с колен.
— «Поплавок» залил, паразит! Не бойся, чистая вода… — в отчаянии графиня закрыла лицо руками. — Если в Греале есть хотя бы капля воды, способная перекатиться от кристалла к кристаллу, его нельзя трогать! Все равно, что ограбить банк и сесть в полицейскую машину с мешком купюр. Зубов не просто издевается надо мной! Он знает, где меня найти и чем я занимаюсь.
— Ты же говорила, что он тебя не пасет!
— Сейчас не пасет, а вернется — приготовит из меня бифштекс.
— Надо вернуть вещь в клуб и сделать вид, что мы ни при чем.
— Для этого надо залить полную емкость дистиллированной воды, нагреть кристалл и дать Греалю поработать, чтобы убрать этот цирк!
— У нас только пиво и минералка.
— Неважно. Минералка тоже годится, только работает медленно. Подошла бы и водка, которую Густав спрятал у тебя под сидением. У нас нет верхнего кристалла, Артур, вот в чем беда. Без него Греаль дохлый.
— И что теперь будет?
— Вот, что будет: десять дней мы будем здесь торчать как проклятые, жрать, что Густав украдет, и изучать Камасутру. Потом придет Жорж.
Заговорщики замолчали. Дебаты сменились минутой скорби о будущем.
— Эх, Оськи с Валерьянычем нет, — вздохнула Мира. — Они бы что-нибудь придумали. Все дерьмо заключается в том, что им теперь даже позвонить невозможно.
— А если вернуть кристалл, мы сможем разрулить ситуацию?
— Как его вернуть?
— Ты думаешь, что Жорж его унес с собой на собрание?
— Нет! Не должен был! Барбос, ты молодец! Жорж не должен был его унести. Ну, что ты?! Там сборище таких же гадов, как он. Ни один не признается, что имеет Греаль. Это исключено! Держать в кармане главный кристалл… С Жоржем издалека все будет ясно. Он его оставил где-то там же, по дороге из раздевалки до стоянки машин. Вот только где? Ты щупал перчатку, которая лежала в его шкафу?
— Она без пальцев! Насквозь видна.
— Артур, вспоминай, ты не видел рядом с ней огромного камня?
— Нет, не видел. Ни в раздевалке, ни в магазине. Если он большой, так я бы увидел.
— Мозг — огромный кристалл, его издалека видно. Его-то обычно видно в первую очередь.
— Я бы на месте Жоржа подарил его тетке, что открыла для нас магазин.
— Не сравнивай себя с Жоржем. Вы совершенно разные люди.
— Почему? Я делаю предложение женщине и дарю камень. Она его принимает. Через десять дней возвращаюсь, говорю, пардон… передумал. Она же обязана вернуть подарок, если помолвка расторгнута.
— Очень на тебя похоже. Но не на Жоржа. Жорж знает, что метрдотель не имеет право принимать дары от клиентов.
— А кто имеет? Портье?
— Ему только дай. Концов не найдешь.
— Почему не найдешь? Большой камень наверняка спрячут. Пока оценщику снесут, пока решат, что делать…
— Да, — согласилась Мира. — Но в этом случае я очень скоро его найду. Если Жорж меня подозревал, он должен был предусмотреть и эту вероятность. Нет ничего проще, чем взять за горло служащего отеля и вытряхнуть из него все нажитое халявой. К тому же с Жоржем было два типа, которым он ни грамма не доверяет, только играет в гольф и занимается бизнесом. Оба они не в курсе, кто такой Жорж. Выходили втроем. При них он не стал бы никому дарить камень.
— Ты их знаешь?
— Его партнеров по гольфу я знаю, как родных. И жен, и дома, и прислугу… Я за пять минут найду в их владениях камень. Кроме его партнеров, портье и метрдотеля там не было никого. Нет. Что-то не связывается.
— Если б я был на месте Жоржа…
— Лучше подумай, чего бы ты никогда не сделал с камнем, если б оказался на месте Жоржа?
— Я бы не спустил его в унитаз.
— Умница! — воскликнула Мира. — Ведь это идея! Ведь это, Артур, хороший способ сделать так, что камень сам уйдет из раздевалки очень далеко. Уйдет по маршруту, на котором его никто не сможет перехватить. Унитаз — «пневмопочта» без конкретного адреса. Ты умница, барбос. Живы будем — с меня причитается.
— А как же Жорж потом его выловит? — не понял Артур.
— Выловит тот, кому повезет.
— И что потом?
— Ничего. Камень сам найдет дорогу к хозяину. А не найдет — так Жорж купит новый.
— Разве можно такой купить?
— В Европе есть несколько магазинов, торгующих сакральными «безделушками». Если знать места… если уметь отличить Мозг Греаля от похожего бриллианта. Жорж умеет, я — нет. Он видит их без Оськиных очков. Кстати, в Ницце есть такой магазин.
— Можно поехать туда и купить?
— Не знаю. Такие камни подолгу лежат на прилавке, потому что отводят глаз. В перстни они не годятся из-за нестандартной огранки, стоят кошмарно дорого, документы на них, мягко говоря, подозрительные. Грамотный специалист не будет вкладывать в него деньги, пока есть выбор. Только дядя Давид… чудак ненормальный. Их даже на прилавки не выкладывают, а Жоржа продавцы знают, как коллекционера редких камней, и приглашают пить кофе в приватные комнаты.
— Надо поехать и посмотреть, — настаивал Артур. — Все лучше, чем нырять в канализацию. Ты же его узнаешь… Дуй в Ниццу, а я посижу, постерегу имущество. Ведь этот флэшмоб вокруг чашки тусуется, правильно? Или вокруг тебя?
— Кто его знает, этот флэшмоб?
— Ты иди, а я попробую их отвлечь.
Мира еще раз осмотрела толпу. Собрание было нешуточное, ряды невероятно уплотнились, угрюмые лица сосредоточились в ожидании провокации. «Еще один наезд на башмак, — говорили лица, — и ты — фарш для бифштекса». Графиня на сантиметр опустила стекло.
— Что надо? — спросила она и в щель немедленно просунулся обрывок авиабилета с автографом Жоржа Зубова.
— Деньги мне за машину отдай, — сказал сердитый голос с южным акцентом.
— Чего?
— Машину украли, ни цента не заплатили, я даром работать не нанимался.
