— Вы знакомы с хроно-пришельцами, — догадался чиновник.

— Пришельцы, с которыми я знаком, к инохроналам могут относиться весьма условно. Дело в том, что пограничных частот как таковых определенно нет. Есть диапазоны частот. В пределах разрешенного диапазона изменения хронала имеют обратимый характер. Грубо говоря, если человек подвергся незначительному частотному сдвигу, его хронал впоследствии восстановится. Если он подвергался излучению намеренно, или попал под резкий естественный сдвиг фона — только в этом случае он может перейти на другой ритм времени. Человеческий организм допускает отклонения, при которых переходы из одной частоты в другую для него не опасны. Если не считать типичные болезни странников: потерю памяти или несоответствие воспоминаний реальным событиям… — их можно назвать адаптированными людьми.

— Адаптированными в хрональной частоте или в «иллюзорном мире»? — спросил чиновник и сделал попытку улыбнуться, нервное лицо исказилось ужасной гримасой.

— Вы ищите противоречие между двумя концепциями? — предположил Боровский. — Напрасно. Они органически проистекают одна из другой. В результате многочисленных опытов нами, мной и моим ассистентом, было сделано два открытия, которые, в случае доказательства, могут перевернуть не только науку, но и само понимание жизни. Первое — то, что разум любой природы работает на первичной частоте общего универсального поля. И второе: кроме комбинации этих самых частот, в мире не существует ничего.

В аудитории наступила убийственная тишина. Натан Валерьянович вытерпел, сколько смог, и снова обратился к слушателям:

— Если угодно, я кратко объясню, каким образом взаимодействует и соотносится в моем понимании материальная модель мироздания с его иллюзорной вариативностью.

Молодой чиновник вопросительно поглядел на старшего. Бетонное лицо не дрогнуло.

— Нет, не кратко. Очень подробно, в письменном виде, в одном экземпляре и как можно скорее, — ответил он и еще раз посмотрел на старшего. Старший поднялся. Вслед за ним с мест попрыгали остальные.

— Мы сможем оформить это в виде доклада, Натан Валерьянович? — спросил Карась. — Это не займет много времени?

Боровский растерялся, но старший чиновник приблизился к нему и крепко пожал руку.

— Рад был познакомиться, — сказал он. — Уверен, наше сотрудничество будет конструктивным.

От колючих глаз этого человека Натан испытал озноб. От приглашения к сотрудничеству мурашки прошли по его телу. Ему захотелось бежать домой, спалить в камине все рукописи и уничтожить файлы, которые могут представлять интерес… Когда начальство вышло в коридор, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Капитан Карась вышел вслед за начальством. В кабинете остался Федор, который продолжал с интересом глядеть на ученого.

— Кто этот человек, который все время молчал? — спросил Натан.

— Шеф, — с гордостью ответил молодой сотрудник. — Если он заинтересуется, у вас будет настоящая лаборатория вместо подвала. И зарплата соответствующая.

От перспективы «настоящей лаборатории» Натану сдурнело совсем. Кровь ударила в виски. Он присел на стул, чтобы головокружение не свалило с ног.

— А можно бестактный вопрос, Натан Валерьянович?

— Конечно, Федя…

— Мне интересно, кто из ваших знакомых странник? Мирослава?

— Да, Мирослава.

— А кто еще? Оскар?

— Оскар… нет.

— А Русый?

— Женя тоже, отчасти…

— Как он, кстати?

— Спасибо, хорошо.

— Работу нашел?

— Пока не искал.

— Проблемы с адаптацией?

— Да, — ответил Натан.

— Не переживайте, Натан Валерьянович. Никто вас не заставит делать бомбу. Ваша голова слишком дорого стоит, чтобы вынимать ее из петли. — Боровский расстегнул ворот рубашки. — Можно еще вопрос? Как вы измеряете частоту? Вы любого человека можете проверить, странник он или нет? Даже меня?

— Конечно, Федя, — ответил Боровский, словно речь шла об измерении температуры. — Есть много способов.

— Например?

— Надежнее всего — анализ мозговых биотоков. Мы с Оскаром анализируем частоту зрения с помощью Глаза Греаля. С помощью инструмента, который имеем. Был бы в нашем распоряжении Мозг Греаля, измерения были бы точнее и проще.

— Частота зрения — это серьезно? — удивился Федор.

— Каждый человек имеет индивидуальный частотный приемник и транслятор. Энергия, идущая через человеческий взгляд, не выдумка экстрасенсов, а вполне реальная физическая величина.

— А Мирослава? Она видит мир иначе? Не так же как мы?

— Не только видит, но и слышит, и чувствует, и анализирует, но, к сожалению, не может применить свои необыкновенные свойства в мире, которому не принадлежит.

Капитан Карась вернулся один. Приблизился к схеме из трех окружностей вписанных одна в другую, задумался.

— Интересно… — сказал он. — Чем-то напоминает планетарную систему. Ваши сферические тела — такие же фиксированные уровни, как орбиты планет?

— Вероятно… до какой-то степени, — согласился физик.

— Интересно, как вы, ученые, объясняете феномен? И в строении атома, и в строении планетарных систем, и в вашей схеме мироздания… Везде, одна и та же матрешка.

— Не совсем матрешка. Данная схема имеет скорее спиралевидную форму, если рассматривать ее как геометрическую конструкцию. Отсюда и фиксированные энергетические уровни.

— Не вижу здесь намека на спираль.

— Смотрите внимательно, — Боровский поднялся со стула, поставил точку в середине внутреннего круга и отвел от нее дугу. Из той же точки он отвел еще одну дугу, похожую на начало спирали, затем третью, четвертую…

— Похоже на свастику, — сказал Карась. — Но я никогда не смогу понять, как сама идея спирали может содержаться в матрешке сфер, собранных одна в другую.

— Вы плохо думаете о своих умственных возможностях, — заверил оппонента Боровский и нарисовал еще несколько дуг, загибающихся спиралью. — Смотрите сюда и представляйте бесчисленное множество силовых линий спиралевидной формы, выходящих из одной точки пространства в любых направлениях под разными углами. Этих спиралевидных линий энергетического натяжения может быть столько, что не хватит рисунка.

— В таком случае у нас получится шар с колоссально плотным нутром и размытыми очертаниями.

Боровский поправил очки.

— Поздравляю, Валерий Петрович, — сказал он. — Только что вы описали физическую модель Вселенной в самом начале ее развития. Будь вы моим студентом, я бы немедленно поставил зачет.

Капитан Карась приподнял брови от неожиданности. Впервые в жизни он получил зачет по физике не у кого-нибудь, у самого Боровского. В школе его не баловали хорошими отметками по этой исключительно нудной дисциплине.

— А теперь представьте себе, — продолжил Натан, — что на определенном этапе развития, случайно ли, закономерно ли, происходит упорядочение такого «нечеткого» шара. В нем начинают преобладать спирали с одинаковой, или похожей амплитудой. Накладываясь друг на друга, они начинают притормаживать, их изгиб стремится к округлости.

— В этой зоне фиксируется, так называемая, «орбита», — продолжил Карась.

— Совершенно верно. Образуется устойчивый частотный диапазон. Стабильный и плотный. Причем формироваться такие оболочки начинают сначала ближе к ядру.

— Да, — согласился Карась, — сначала был Бог, потом были Ангелы, и только затем люди. Но, все равно, Натан Валерьянович, как бы вы ни старались меня поддержать, я никак не приложу вашу философию к физической модели Вселенной.

— Знаете, что я скажу…

— Вы скажете, что мы не знаем истинной модели. Что наши представления о Вселенной поверхностны и ошибочны.

— Один мой ученик, — сказал Натан, — решая задачку из области астрофизики, предположил, что первоначально звезды имели форму гигантских нитей, и лишь со временем распались на шарообразные газовые тела. Тогда я не нашел ошибки в его расчетах, но вольномыслию потакать не стал. Я сказал, что главное сейчас — окончить университет, защититься. Если бы я знал, что через каких-нибудь десять лет найду ту же теорию в западном журнале, только перевернутую с ног на голову, с явными погрешностями, которые дали возможность моим бывшим коллегам выплеснуть на нее весь сарказм… А ведь это тема для Нобелевской премии.