Действительно, рядом с девочкой стоял низенький мужичок в плаще и ехидно скалился. В руках мужичка был лоток со значками и ценник: «шесть долларов».

— Уже со скидкой, — пояснил продавец. — На базаре они теперь по тринадцать.

— Чего по «тринадцать»? — не понял Оскар.

К нему на помощь по лестнице уже поднимались Карась и Боровский, но мужичка компания не смутила. Он подошел с лотком сперва к капитану, потом к Натану Валерьяновичу, и по очереди каждому из них предложил приобрести значок.

— Дядя Валера, у вас есть шесть долларов? — спросил ребенок.

Карась подозрительно взглянул на продавца. Масляная физиономия спекулянта только шире расплылась в улыбке.

— Четыре значка по шесть долларов, пятый — бесплатно, — объявил он.

Натан потянулся за кошельком. Мужичок взбодрился.

— Сколько берем?

— Один для девочки. Местная валюта по курсу устроит?

Металлический значок в виде взъерошенной куклы с квадратным торсом, треугольным лицом и дырками вместо глаз, оказался у Боровского на ладони. На животе у куклы виднелись железные внутренности, словно начинка робота; тонкие ножки и ручки болтались, приделанные на колечках.

— Очень хорошая вещь, — нахваливал продавец. — Не пожалеете. Кто у меня приобрел значки, все счастливы.

Боровский помог Настеньке приколоть странную «куклу» к воротнику. Мужичок в плаще, получив свою выручку, тотчас отстал. Оскар оглядел подошвы детских ботинок. Песок на снегу подозрительно напоминал нехоженый грунт под неведомым небом. Никакого другого песка поблизости не было вовсе, но у Оскара не осталось сил разбираться в деталях.

Только в машине молодой человек стал приходить в себя. Оптимизм возвращался к нему, беспричинная злоба уступала место анализу. Он сумел отвлечься от худших мыслей, но личности гуманоида и гадкого мужичка, продающего безделушки по баснословным ценам, продолжали вызывать отвращение. Натан Валерьянович, который покупал эти самые безделушки, в отличие от ученика, был собою доволен, словно каждый день покупал значки для девочек по шесть баксов за штуку.

— Это тот самый дядя, — сказала Настя. — В длинном плаще. Тот, что был в аэропорту. Помните, дядя Валера, вы спрашивали? Он подпрыгнул, потом исчез.

— Что? — встрепенулся Карась.

— Сначала подпрыгнул, потом пропал, — повторила девочка.

— Да, — подтвердил Натан. — Я тоже сижу и вспоминаю, где раньше видел его? Тогда он говорил с акцентом, теперь без.

На ночь Боровский уехал к семье, Оскар остался в доме один, и неожиданный стук в окно его напугал. В окна по ночам иногда стучали пьяные родственники жертв катастрофы, которые заблудились на ровном месте. Одни не видели в темноте обелиск, от других обелиск бегал по полю. Третьим просто не с кем было помянуть погибших. Оскар привык, но в этот раз ему представился под окном гуманоид. Тот, кто без спросу проник в его душу, собирался проникнуть в жилье. И продавец значков с ним в компании явился впарить товар, не нашедший спроса на рынке. «Самому беспомощному дураку, — было написано на значке, — за проявленный идиотизм и прогрессирующую психопатию», по двадцать баксов за штуку. С тех пор, как с Оскаром случился «контакт», образ глазастого гуманоида не оставлял его в покое ни днем, ни ночью. Он отказался ехать в цирк с компанией Комаровых, проигнорировал приглашение в театр. Он не захотел составить компанию Учителю и поужинать у Розалии Львовны по-человечески, а затем помыться в ванной и поспать в городской квартире. Оскар даже не навестил почтальоншу Юльку, потому что знал: красивая девушка будет терпеть его хандру из жалости и не ответит взаимностью, пока ухажер не возьмет себя в руки, не решит проблемы и не начнет всерьез налаживать личную жизнь.

Услышав возню за окном, Оскар притаился за шторой, и увидел, как Федор, с помощью отвертки и перочинного ножа лезет в дом.

— Опять забыл адрес? — спросил он, когда взломщику удалось открыть форточку.

— Собирайся, — шепнул Федор, — быстро и тихо. И еще… Петрович говорил, не пользоваться всякими штучками? Считай, что ты ничего не слышал. Все, что сможешь вынести незаметно, бери с собой, только не разбуди Валерьяныча.

— Что случилось-то? — поинтересовался Оскар, но Федор уже вернулся в машину, времени, отвечать на вопросы, у него не было, настроения тоже.

Оскар присоединился к товарищу с сумкой. Въехав под фонари, он заметил на заднем сидении еще одного пассажира.

— Стрелок? — узнал Оскар. На запястьях Ивана Палыча блеснули наручники, недовольная физиономия отвернулась к окну. — Куда мы едем такой приятной компанией, могу я узнать, пока жив?

Федор достал распечатку.

— Читай подчеркнутое. Сводка происшествий за вчерашний день. Для служебного пользования.

Оскар пробежал глазами по тексту:

— «…на почве бытового пьянства… тра-ля-ля… смерть наступила в результате проникновения острого предмета через глаз в область головного мозга…» Что?

— Ниже читай. Название деревни читай…

— Рогачевка? — удивился Оскар. — Наша Рогачевка?

— Чует моя душа, что сегодня мы возьмем второй камень, — сообщил Федор.

— А Палыч с нами зачем?

— Пригодится. Чует моя душа, дело выгорит. Ведь, если вдуматься в ситуацию — все сходится, место и время, причина и следствие. Что-то мы взбудоражили. Гоним впереди себя волну, как на заказ. Все, как по лекциям твоего Учителя: человек проецирует необходимость события в окружающее поле. Поле, в свою очередь, реагирует на запрос. Чем ближе к дольмену, тем очевиднее реакция. Ты желал камень, пока торчал в Рогачевке? Желал. Вернись и получи.

— Лекции читал или теорию иллюзорной памяти? — поинтересовался Оскар.

— Читал и то и другое, — не стал отпираться Федор. — Я, если ты заметил, с вами работаю. Как же не почитать? Имею право знать, с чем связался.

— Ну… ты когда узнаешь, — попросил Оскар, — с чем связался, поделись со мной и с Учителем… если, конечно, не затруднит. А то мы до сих пор не поняли, с чем связались.

— Зря смеешься, — ответил Федор. — В отличие от Петровича, я практически все прочел, переварил и усвоил. Имеются, конечно, вопросы. Со временем доберусь и до них.

— Интересно, какие?

— Вот, например: как я могу смотреть в упор на дверь в стене и не видеть ее?

— Ты ее видишь, — объяснил физик, — просто не обрабатываешь визуальную информацию. На ней стоит блок, поэтому мозг не распознает объект.

— По-вашему выходит, что мои глаза видят одно, а голова понимает другое?

— Если перекрыт поток на визуальных частотах, тогда да.

— А если наоборот? Могу я вызвать образ двери из своей головы и спроецировать его на пустую стену?

— Если поверишь, что это возможно. Опыт показывает, что делать такие вещи проще, чем верить в них.

— Издеваешься?

— Коперник тоже издевался, когда говорил, что Земля круглая?

— Но не он же ее закруглил! Или он?

— Поверил один — поверят все, — объяснил Оскар. — Первопроходцам всегда труднее.

— Все! — рассердился Федор. — Шутки в сторону. Объясняй мне, как взгляд наблюдателя может влиять на объект? Объясняй так, чтобы я понял.

— Когда ты смотришь на объект, ты считываешь с него информацию, которая тебе нужна, — объяснил физик. — Не какую попало. И не как попало. В твоей голове включается программа, которая обрабатывает какую-то часть информации, поступающей от объекта. Все зависит от возможности программы, заложенной у тебя в голове.

— Так… — согласился Федор. — А от объекта ничего не зависит?

— Объект, на который ты смотришь, чувствует себя как на допросе у Петровича. Он не выдает бессистемную информацию, он тоже формирует трафик, максимально выгодный для себя. Если возможности твоей программы превосходят информационную защиту объекта, как у девочки из Питера, ты получаешь расширенный доступ. В этом случае объект не может сопротивляться. Он чувствует себя выпотрошенным и раздавленным, как я… после контакта с гуманоидом.

— Не бойся, они ребята незлобные, — успокоил Федор. — Все гадости, которые они делают людям, исключительно от самообороны.