— М… М… — начал заикаться Федор. — Может, они тоже объявятся?
— Там были письма… темные ксероксные листы с шифрованным текстом, — Карась выхватил папку из рук помощника. На стол посыпались протоколы допросов свидетелей в аэропорту, никакого отношения к отчетам Лепешевского не имеющие.
— М… Мирослава, — выдавил из себя помощник.
— Так, — от ярости Валерий Петрович выпучил глаза, — хорошенькое дело!
— Виноват, товарищ капитан…
— Виноват… Я тебе запретил принимать людей по делу физиков без моего разрешения! Запретил или нет?
— Я не знал, что она из них! — оправдывался Федор. — Она сказала, что ваша знакомая, что знает, где вы, что хочет помочь.
— Черт бы тебя подрал! Всех Виноградовых Мирослав… мне на стол… с телефонами и домашними адресами… Немедленно!
— Слушаюсь, Валерий Петрович!
— Стой! — Федор затормозил у порога. — Найдешь — держись от нее подальше, встретишь — не подходи. Заговорит — заткни уши!
— Слушаюсь, — повторил Федор, вылетел в коридор и помчался среди ночи мимо запертых кабинетов в неясном направлении с неопределенной целью.
Оставшись один на один с проблемой, капитан задумался. Чем может грозить подобная утечка информации? В формулах и шифровках, оставленных профессором Лепешевским после экспедиции по Уральским пещерам, сам Лепешевский не смыслил ни черта, откуда взял — не признался. Тем не менее, верный ассистент хранил бумаги, как сокровище. Валерий Петрович не рискнул показать их физикам, проверенным и надежным. А распущенная девица, любительница виски из горла, глазом не моргнув, отнесет их прямо к Боровскому.
Волосы встали дыбом на макушке Валерия Петровича, он трижды себя проклял, что не проконсультировался с Ларионовым… что не сдал материалы перед отъездом в Лондон, что доверил эту работу бестолковому Федору именно в тот день, когда Мирославе пришло в голову сдать убийцу. В такую длинную цепь совпадений капитану верилось туго.
«Или все потихонечку обойдется, — решил он, — или трибунал». Он схватил со стола трубку звонящего телефона и рявкнул в нее… Валерий Петрович был уверен, что Федора понесло на новые приключения или, того хуже, раздавило под тяжестью миллиарда адресов девиц с искомым именем и фамилией.
— Валера, привет! — ответил приятный женский голос. — С учетом пикантных обстоятельств нашего знакомства, я буду на «ты». Не возражаешь?
— Кто это? — удивился Валерий Петрович.
— Мирослава. Если помнишь такую.
— Мирослава? — капитан не поверил правому уху и приложил трубку к левому.
— Вспомнил?
— Ну, как же… Разве можно забыть… — ответил он и потянулся к столу, за которым сидел убежавший помощник. Стол был пуст. Валерий Петрович привстал, чтобы догнать Федора в коридоре, но шнур не подпустил его к двери. — Приятно слышать, Мира. Не ожидал…
— Ну, уж скажешь, не ожидал…
— Надеялся…
— Уже ближе к теме.
— Как поживаете, Мирослава? То есть, как поживаешь?
Валерий Петрович вынул из кармана мобильник, набрал два слова: «вернись срочно» и послал вдогонку непутевому помощнику.
— Ты подарок от меня получил? Я имею в виду циркача.
— Аж сорок две души, — ответил Карась.
— А лишнего не прихватил ничего? Отпусти Арика, Валерий Петрович, будь человеком. Он ни в чем по вашей части не прокололся. Он вообще не в курсе моих проблем, и что я делала в квартире его отца, сына никак не касалось. Если ты рассчитываешь вытрясти из него информацию, то зря тратишь время и мучаешь невиновного.
— А сама не хочешь зайти ко мне… пообщаться?
— Нет, — ответила Мирослава, — не хочу. Пока ты не перестанешь сажать в клетки хороших людей, на мое общество не рассчитывай.
— Я сажаю в клетки людей, которые могут представлять опасность!
— А я представляю опасность, — призналась графиня. — Понятно? Это я представляю опасность, а не Арик Кушнир… и не Натан Валерьянович с Оськой. Я!
— Понял, — ответил капитан.
— Но тебе пока что не угрожаю. По-человечески прошу, отпусти Арика Кушнира.
— Ты готова опознать убийцу?
— Боже мой! — воскликнула графиня. — Ты циркача не узнал?
— Во-первых, они все похожи на Бельмондо, — заметил капитан, — все на одну рожу. Все примерно одного возраста, телосложения… все любят баловаться с ножами и, возможно, метко стреляют. Как я должен был выявить подозреваемого?
— А во-вторых? — спросила графиня.
— Во-вторых, кто-то должен опознать его при понятых и подписать протокол. Я думал, мы договоримся.
— Вот дела… — расстроилась Мира.
В кабинет ворвался Федор с бешеными глазами. Карась указал на телефон и жестом попросил пробить номер…
— Ты боишься прийти ко мне, Мирослава?
Глаза Федора сделались еще больше. Он испарился на цыпочках, не скрипнув ни дверью, ни половицей.
— Не хочу осложнять тебе жизнь. Я пришлю служанку Кушнира. Кого надо она опознает, а ты отпустишь Арика. Идет?
— Нет, не идет. Впечатлительная девочка может опознать убийцу в любом из них. Мне нужен вменяемый человек, уверенный в своих показаниях. В суде твои показания, Мирослава, будут выглядеть гораздо убедительнее.
— Послушай, он ведь сознался сам…
— Они сознались все до единого.
— Ты их пытал?
— Идиотов пытать не имеет смысла. Среди них нужно только опознать убийцу и освободить лишние камеры.
— Он такой замученный, молчаливый, в джинсах и серой рубашке…
— Они все в похожих рубашках, все замученные и все неболтливы. Мира, я уже допросил Кушнира. Завтра оформят бумаги, и он покатится на все четыре стороны. Если ты не хочешь прийти ко мне в кабинет, скажи, где мы можем встретиться? Возможно, мне удастся тебя убедить…
— Боже мой, неужто кроме меня некому опознать бродягу?
— Боровский Натан Валерьянович может сделать это вместо тебя, и Шутов…
— Ни того, ни другого ты не получишь! — заявила графиня. — Даже думать забудь!
— Если в ближайшие трое суток объявятся родственники стрелка, мне придется его отпустить.
— Родственники? Не смеши меня, Валера! Родственники могут явиться за кем угодно, только не за стрелком. Раздай всех — он один останется, и опознавать не придется.
— Мне показалось, ты заинтересована в том, чтобы посадить его по статье за убийство или на худой конец отправить в охраняемое лечебное учреждение.
— Как следует запереть в одиночной палате, — уточнила графиня, — и поставить охрану у двери. Эта сволочь еще пригодится.
— Родственники могут объявиться у каждого человека.
— Циркач — не человек.
— Твое упрямство приведет к тому, что убийца окажется на свободе.
— Не надо брать меня на понт, гражданин начальник.
— Мне кажется, что мы проще поймем друг друга, если встретимся…
— А мне кажется, — заметила графиня, — что ты зря тянешь время. Не пытайся вычислить меня по номеру телефона. Тебе это ничего не даст.
— Я хочу объяснить…
— Валера! Запри циркача и ни о чем не волнуйся. Запри всех, если сомневаешься, и не бери в голову… За циркачом не придут. А если придут, позвони. Любопытно будет взглянуть, кто это, — сказала Мира и связь прервалась.
— Валерий Петрович! — ворвался в кабинет взволнованный Федор. — Ничего не вышло. Номер засекли, а где сама?..
— Здесь она… — осенило капитана. — Была… Вот же хитрая бестия! А я болван!
— Никак нет, Валерий Петрович.
— Болван, болван! Она стояла под окнами. Видела же, что горит свет, иначе не стала бы звонить ночью по служебному телефону.
— Так я метнусь…
— Метнись, — кивнул капитан. — Может, успеешь перехватить ее… где-нибудь на окраине города.
Лязг замка разбудил Аркадия Давидовича ранним недобрым утром. Дверь открылась, в камеру никто не вошел. Задержанный выглянул в пустой коридор, вернулся на нары и стал дожидаться охранника, но дождался рассвета. Он еще раз сунулся в коридор. Коридор по-прежнему пустовал. Арик вышел на лестницу, спустился к дежурному и объяснил ситуацию.
— Ну и что? — ответил дежурный арестанту.
