— Есть одна сволочь, — призналась графиня.

— Пригласи его на рыбалку.

— Однако…

— А, собственно, почему нет?

— Лучше пригласить Жоржа.

— Чтобы он забрал Ниночку и спасибо не сказал? Чтобы человечество никогда не открыло для себя тайну пришельцев? Ты не знаешь, какой он скрытный тип? Это наша удача, пойми. Второй удачи не будет. Когда я говорю, «наша», я имею в виду человечество, а не существо, подобное Жоржу.

— Кажется, Натан Валерьяныч знает немецкий.

— Даже ты не смогла разобрать ее болтовню… — махнул рукой доктор. — Собирайся, поедем в райцентр звонить «сволочи». Ты ему скажи, что принимающая сторона все гарантирует на уровне интуриста: и пикничок, и шашлычок, и водочку, и селедочку…

— Подожди, — остановила его графиня, — дай-ка подумать.

— Чего там думать? — удивился Женя. — Как будто у нас есть выбор.

В тот день телеграфистка райцентра Виноградовка второй раз в жизни услышала живой французский язык.

— Что ты от меня хочешь? — не понимал Хант. — Чтобы я приехал в Сибирь?

— Ты только доставь свою задницу в аэропорт и возьми билет до Екатеринбурга.

— Подожди, я должен посмотреть карту…

— Не смотри, голова закружится. Просто возьми билет и ни о чем не думай.

— Это смешно, Мирей!

— Ханни, мне нужен переводчик с «баварского» языка на какой-нибудь человеческий…

— Я что, последний немец на свете? Поближе никого не нашлось? Найми, я все оплачу.

— Ты не понял. Мне нужен переводчик, которому небезразлична судьба Элис. Может, тебе неинтересно, но у меня появился шанс ей помочь.

— Не надо считать меня идиотом! Я потратил на врачей состояние. Медицина ей ничем не поможет.

— Разве я о медицине? У меня есть идея, как помочь девочке. Для этого мне нужен переводчик, которому я могу доверять, которому ее будущее небезразлично так же, как мне.

— Мирей, я боюсь этих русских, — признался Хант.

— Я сама их боюсь, но ехать надо. Причем срочно. Ханни, что за припадок ксенофобии? Русские такие же придурки жизни, как ты. Дело верное… если, конечно, выгорит. И русские тебя не укусят. Я им не позволю тебя кусать.

— Ты — другое дело. Ты хотя бы знаешь язык…

— Ну и что? Ханни, поверь, что из всех моих знакомых ты больше всех похож на русского, просто не имел случая об этом узнать. Ты должен был родиться в России, но вместо тебя здесь оказался ни в чем не повинный баварский сосисочник, который вынужден жить по Конституции и заниматься сексом по Камасутре.

— Мне поздно менять свою жизнь.

— Послушай, ты, пирсингованый пупок мироздания! — вышла из себя графиня. — Кто говорил о тебе? О чем мы вообще говорим? Пару дней назад ты собирался травиться. Неужели тебе сложно заглянуть в Сибирь по дороге на небеса? Неужто это такой страшный крюк? Ты будешь гордиться, что совершил сафари!

— Допустим, у меня изменились планы.

— С каких это пор?

— Может быть, именно сейчас у меня есть смысл задержаться на этом свете.

— Ну-ка, дай сюда этот смысл. Сейчас же позови его к телефону.

Мира услышала в трубке голос Даниеля, и камень свалился с ее души.

— Мирей, не могу поверить, что слышу твой голос. Почему ты не отвечала на мои звонки? Ты забыла меня?

— Послушай, сладкий мальчишка, мне нужна твоя помощь. Кроме тебя мне в этой жизни не на кого рассчитывать.

— Если ты позовешь меня в гости, я приду пешком даже на Северный полюс, — прошептал Даниель, прикрывая трубку ладонью. — Скажи мне, что я могу для тебя сделать?

— Сейчас старый дурак примет решение. Думаю, минут через десять-двадцать. Очень важное решение в своей жизни. Ты должен будешь его поддержать. Предложи ему свою компанию в путешествии, но не раньше, чем он решится на это сам. Если Бог с нами, скоро свидимся.

— Это все, о чем я мечтаю.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, Даниель?

— Я буду несчастным человеком, когда перестану верить в это, — ответил Даниель, и графиня, не прощаясь, положила трубку.

— Что? — спросил доктор Русый. — Он согласился?

— Я сделала для твоего человечества все, что смогла.

— Ну и диагноз… — улыбнулся доктор. — С таким оптимизмом только в патологоанатомы.

В последний день сотворения мира из хаоса графиня Виноградова была довольна собой и пребывала в расслабленном состоянии духа. Она взяла у бабы Симы урок безграничного альтруизма и выдержала экзамен на «отлично». С тех пор как Хант купил билет в Сибирь, Мира ни разу не психанула на человечество. Она гуляла в лесу вместе с девками и самозабвенно складывала в корзинку кусочки истлевшей коры, шишки и заячьи какашки. Ей нечего было доказывать самой себе. Ее жизненная задача упростилась до минимума: девок нужно было подержать в лесу, пока работяги устанавливают телефонную антенну на избушке Симы. Ниночка не должна была попасться на глаза приезжим. Достаточно того, что о ней болтали в окрестных поселках. По окончании работ Женя обещал вывесить на заборе белую тряпку, вместо тряпки в кармане графини зазвонил давно забытый мобильник.

— Попробуй перезвонить в Москву, — предложил доктор.

— Отсюда?

— Конечно. Если не будет связи, я им денег не заплачу.

Вместо Москвы Мира набрала номер Даниеля, услышала гудки и поспешно оборвала связь.

— Элис, — обратилась она к девушке, сидящей на муравейнике. — Завтра приедет твой папа. Скажи об этом подружке.

Элис равнодушно глядела на графиню. Мира заподозрила, что ребенок не знает, кто такой «папа».

— Папа — это тот человек, который знает немецкий язык, — объяснила графиня. — Возможно, он даже любит тебя, только сам не подозревает об этом, — добавила она по-русски.

— У него есть конфеты? — спросила Элис. Практичность она явно унаследовала по материнской линии.

— Черт его знает. Насчет конфет сказать не могу, а вот дядя у него точно есть. Очень красивый дядя. Думаю, тебе понравится.

Доктор Русый выехал в ночь, чтобы встретить иностранных гостей, а Мира Виноградова решила поработать над остатками синяка, чтобы придать коже здоровый оттенок. Баба Сима замесила тесто. Последние сутки тянулись особенно долго. Подозрительные личности не проходили мимо дома, не поприветствовав его обитателей.

— Что это я смотрю, машины к вам зачастили, так и пестрят, так и пестрят по дороге, — заметил проезжавший мимо дядька на велосипеде. — Они вам связь делали? Дорого?

— Дорого, — ответила за хозяйку графиня. — А на той неделе скважину бурить будут. И тоже недешево.

— Ну?.. — не поверил сосед и причалил к забору.

Графиня подала ему бутылку водки.

— Дядя, езжай отсюда, пожалуйста.

Сосед проявил настойчивость и заглянул во двор, где Сима пасла кур.

— Ты что ли гонишь меня, хозяйка?

— Сейчас немцы приедут. Тебе здесь быть ни к чему.

— Видал я немцев, — ответил сосед.

— Видал, вот и езжай себе, куда ехал…

— Правду в поселке говорят, богатые родственники у Симы нашлись? Это немцы что ли?

Мира взяла с подоконника вторую бутылку.

— Порадуйся за нас, дядя, исчезни…

— Ну, что ж, — согласился сосед. — Нужен буду, ты знаешь, где живу.

Оскар с Артуром встретили иностранцев в Москве и пересадили на следующий рейс. Артур первым освоил связь с Сибирским поселком.

— Твои голубцы такие задумчивые, — доложил он графине. — Но я ничего… я не проболтался. Это Шутов язык распускал. Он так быстро тарахтел, что я ни фига не понял. Как будет по-французски сказать что-нибудь типа «летите с миром…»

— Хорошо, что ты этого не сказал, — вздохнула графиня. — Хорошо, что Оскар согласился съездить с тобой в аэропорт. У меня появилась надежда, что они сели на нужный рейс.

Графиня спрятала косметичку с глаз подальше, чтобы девки не стащили пудреницу. Заретушированный синяк на фоне сибирской природы показался ей большей пошлостью, чем естественная желтизна. Она взяла телефон, чтобы напомнить доктору про конфеты, и почувствовала себя в эпицентре событий, которые не пройдут бесследно в истории человечества, если, конечно, подвыпивший сосед не надумает вернуться, чтобы выпить с немцами на брудершафт. Впервые в жизни ей было наплевать, чем кончится авантюра, ей было наплевать на все человечество и даже на саму себя. Равнодушие сменилось апатией. И только бывшие синяки под глазами продолжали раздражать графиню своей неистребимой желтизной.