Ускоряя шаг, я не могу сдержать постепенно расплывающуюся улыбку с каждым шагом, пока его глаза вновь скользят по мне, задерживаясь на обнаженной коже моего живота, прежде чем подняться обратно.

– Привет, – сияю я ему, пока он открывает передо мной пассажирскую дверь.

– Ты поспала, – таков его ответ, пока я устраиваюсь в салоне, вдыхая его божественный аромат шалфея и древесины.

– Как убитая, наконец–то, и чувствую себя потрясающе, – я бросаю на него взгляд, усаживаясь поудобнее.

– Это заметно, – тихо отвечает он, захлопывая дверь. Я слежу за ним в боковое зеркало, его природная уверенность в походке в полном эффекте, пока он обходит кузов своего пикапа. Когда он садится на свое место, меня охватывает нервная энергия. Хотя оно не может им быть, это ощущается в точности как свидание.

Истон убирает блокировку с телефона и протягивает его мне, чтобы я включила музыку, в соответствии с рутиной, которая установилась между нами всего за несколько дней знакомства. Хотя я все еще немного удивлена, что он, как и обещал, забрал меня сегодня, учитывая, что у него было время осознать всю полноту моего обмана.

– Значит, ты все еще не ненавидишь меня? – спрашиваю я, принимая протянутый телефон.

– Нет, – он заводит машину. – Думаю, ты и сама себя достаточно наказываешь. – Он бросает на меня взгляд, на его губах играет подобие улыбки. – Но раз мы оба знаем, что ты сейчас опасна для себя и окружающих, если останешься наедине со своими мыслями, сегодня ты составишь мне компанию в одном деле.

– Немного драматично, не находишь?

Он приподнимает брови.

– Ладно, возможно, в этом есть небольшая доля правды. – Я тихо смеюсь, а он в ответ одаривает меня еще одним проблеском улыбки и включает передачу. Помимо того, что я непреднамеренно и публично унижаю себя для его развлечения, мне интересно, что вообще нужно, чтобы вывести Истона Крауна из его привычного спокойствия.

– О каких делах идет речь? Мы же знаем, что у тебя полный запас презервативов, – подкалываю я, преувеличенно листая его плейлист, пока треки десятками пролистываются на экране, и в итоге ставлю случайную песню. Я опускаю стекло наполовину и замечаю, что он на другой стороне пикапа замирает и смотрит на меня. – Что?

Он смотрит на мою руку на ручке стеклоподъемника, которая повторяет положение его собственной руки, и в ответ качает головой. Когда он выезжает с парковки, я рассказываю ему о своих утренних занятиях.

– Ты будешь рад узнать, что я теперь полноправный турист, мистер Краун. Я наблюдала, как на рынке Пайк бросают рыбу, и даже посетила покрытую слюной жевательной резинки стену, и прежде чем ты спросишь – нет, я не добавила свою. Меня это немного раздражает.

Хотя Истон молчит, пока я рассказываю, его выражение лица явно выдает удовольствие от моей болтовни, прежде чем мы погружаемся в комфортное, но наполненное музыкой молчание. Вскоре мы останавливаемся перед стеклянным витриной, и я хмурю брови.

– Татуировка – это дело?

Истон без слов выходит из пикапа, помогает мне выйти, протянув руку, и подводит к входу. Следую за ним по пятам, когда он заходит внутрь, он отпускает мою руку и кивает мужчине, работающему тату–машинкой. Его клиентка – женщина лет двадцати с небольшим, полулежащая на кожаной кушетке, которая стоит в нескольких футах за небольшим столиком ресепшена.

– Привет, чувак, я почти закончил. – Взгляд тату–мастера переходит на меня. – А это кто такая хорошенькая кошечка, которую ты привел?

– Друг, – просто отвечает Истон. На этот раз я поднимаю бровь в его сторону.

Он смотрит на меня безразличным взглядом.

– Заткнись.

– Значит, сегодня у нас Истон со стороны А?

Он игнорирует меня и садится в одно из кресел в зоне ожидания, пока я осматриваю салон. Если вкратце, он чистый и современный, больше похож на фешенебельный джентльменский клуб, чем на тату–салон. В дальнем левом углу стоит стильная стойка бара, с кранами крафтового пива и стопками пивных кружек рядом. Рядом – стеклянный холодильник, полный всего чего угодно, чтобы утолить жажду. Мебель на рабочих местах – из роскошной, дорогой на вид кожи с хромированными деталями.

В зоне ожидания стоит несколько кресел в том же стиле, а на стенах висят цифровые дисплеи, на которых сменяются профессиональные фотографии готовых работ. Готовые татуировки нетипичны для того, что можно ожидать. Я также замечаю, что здесь нет готовых эскизов для базовых, банальных татуировок. Очевидно, сюда не приходят без четкого представления о том, что ты хочешь. Похоже, это место – crème de la crème среди тату–салонов. Судя по цифровым подписям внизу изображений, здесь работают всего три мастера. Парень, который сейчас работает машинкой, – единственный клиент.

Окинув взглядом галерею, я задаюсь вопросом, стала бы я когда–нибудь наносить на кожу постоянные отметины и готова ли была бы вытерпеть связанную с этим боль. Почувствовав на себе взгляд Истона, я поворачиваюсь и вижу, что он изучает, как сидит на мне его куртка. Клянусь, в его глазах мелькает легкое удовлетворение, прежде чем он достает телефон из кармана и начинает набирать что–то на экране.

Когда шум машинки за стойкой ресепшена прекращается, я смотрю на мастера, который перечисляет инструкции по уходу крайне внимательной девушке лет двадцати с небольшим. Она смотрит на него снизу вверх, пока он заклеивает ее свежую татуировку защитной пленкой. Судя по ее взгляду, ей хотелось бы получить от него немного больше заботы, чем он предлагает, и я ее прекрасно понимаю. Присмотревшись, я замечаю, что он чертовски привлекателен и... огромен. Его рост примерно такой же, как у Истона, около шести футов двух дюймов, а коротко стриженные вьющиеся волосы грязно–белокурового цвета, одна прядь которых свободно ниспадает на темно–синие, как полночное небо, глаза. Его телосложение безупречно. Мало того, он еще и одет с иголочки: темно–красная рубашка с воротником и дизайнерские джинсы.

Закатанные на несколько дюймов рукава обнажают предплечья, и нетрудно разглядеть, что обе руки покрыты татуировками. Сбоку на шее видны концы смелых черных перьев. Он тот самый, от которого перехватывает дыхание, белокурый красавец, составляющий контраст с высоким, темноволосым и поразительно красивым Истоном.

Кажется, в Вашингтоне умеют создавать настоящую красоту.

Улыбнувшись этой мысли, я смотрю на Истона и вижу, что его ноздри раздуваются в мою сторону, прежде чем он устремляет взгляд обратно в телефон.

Мной овладевает чувство вины, которое я не должна испытывать за то, что рассмотрела другого мужчину, и я подхожу и сажусь рядом с ним. Осанка Истона остается напряженной, и это заставляет меня судорожно пытаться вернуть то комфортное взаимодействие, которое так легко установилось между нами с момента знакомства. Не в силах удержаться, я смотрю на него, пока он быстро печатает сообщение. Мне удается разглядеть лишь часть, но я вижу, что это извинение.

– Если я отрываю тебя от дел...

– Беспредельная наглость, – упрекает он он, щелкая телефоном, прежде чем убрать его в карман.

– Извини, я сижу прямо здесь. Я – пресса.

– Как я мог забыть? – сухо бросает он.

Уязвленная, я откидываюсь на спинку кресла. Очевидно, здесь имеет место определенная обида, потому что ревность здесь ни при чем.

– Готов для тебя, чувак, – говорит мастер, пока девушка собирает свою сумочку, чтобы уйти. Ее глаза жадным взглядом скользят по Истону, когда она замечает его. Встав, он усмехается ей вслед, как раз когда она выходит за дверь. От этой сцены в моей груди вспыхивает ревнивый жар. Все еще нависая надо мной, Истон смотрит на меня, пока мастер не произносит: – Для нее есть свободное кресло сзади.

Почувствовав мое нарастающее негодование, Истон хватает меня за руку и поднимает на ноги, не отрывая от меня глаз, словно бросая вызов, и я ощущаю всю силу пробежавшей между нами искры. Развернувшись, он проводит меня за стойку, пока Джи жестом указывает на свободное кресло рядом с столом.