– Я рад, что прочитал её, – признаюсь я.

– Да? – подстёгивает она, и в её глазах загорается надежда.

– Да, рад, – искренне говорю я. – Довольно сложно держаться за обиду, когда твоя бывшая невеста представляет тебя как забытого бога секса.

– Я почти уверена, что секс не был предисловием...

– У тебя есть твоя интерпретация. У меня – моя. Но... если честно, мне понравилась твоя интерпретация.

– Правда?

– Правда. Она подошла.

– Что ж, это... чёрт... Нейт. – Её глаза снова наполняются влагой, она делает глубокий вдох, и её голос дрожит, когда она говорит: – Даже если поначалу это было трудно принять, это... отчасти прекрасно, не так ли? То, что наша история любви привела к их?

– Да, это так, правда, – соглашаюсь я, пока мы полностью опускаем защитные стены. – Ты воспитала хорошего человека, Стелла.

– Я тоже так думаю, – с гордостью говорит она. – А Натали... она абсолютно прекрасна, Нейт. И вылитая ты, во всех возможных смыслах.

– Знаю, – улыбаюсь я с родительской гордостью, а она игриво шлёпает меня по груди.

– Угхх, всё тот же эгоманьяк.

– Кое–что никогда не меняется, – размышляю я.

– И хорошо, – шепчет она, – и я надеюсь, что кое–что так и не изменится.

– Не изменится, – уверяю я, наклоняясь и оставляя быстрый поцелуй у неё на виске.

Облегчение разглаживает её черты, и в безмолвном взгляде мы обмениваемся пониманием: мы оба примирились с тем местом, что занимаем в жизни друг друга. Я не хочу, чтобы Стелла чувствовала себя виноватой, потому что слова, сказанные мной жене, были искренни. Я бы не изменил ни единой вещи. Я бы не стал возвращаться назад. Я бы не стал менять ни минуты своей жизни – ни единой чёртовой секунды.

– А теперь иди и вызволи мою жену из гардеробной, в которой она, уверен, прячется, и, пожалуйста, постарайся не слишком её развращать.

– Никаких обещаний, – парирует она, ухмыляясь всё шире, и начинает отступать, сияя мне улыбкой, прежде чем повернуться. Я делаю то же самое, пока она не скрывается из виду, снова поднимаюсь по ступеням и стучу в дверь.

– Дядя Нейт, вы так красивы, – улыбаясь, говорит Холли, впуская меня внутрь.

Не успеваю я ответить, как замечаю Натали, стоящую на табурете перед зеркалом во всю стену в своём свадебном платье, с букетом нежно–розовых роз в руках. Глаза уже начинали слезиться, но в тот миг, когда наши взгляды встречаются в отражении и она с радостным, но слезливым возгласом произносит: «Папочка», – я окончательно таю.

♬♬♬

«Sleep Walk» – Deftones

Стряхнув с рук лишнюю воду, я беру свежее полотенце и вытираю их насухо, пока бас с приёма пробивается сквозь стены. Выйдя из уборной, я забираю пустой бокал для шампанского Эдди, оставленный мной ранее. Направляясь к бару, я замираю на месте, услышав знакомый голос из–за закрытой двери.

– Боже мой... остановись! Нас поймают.

– Всё в порядке, детка. Никто нас не слышит. Музыка слишком громкая. – Этот голос я тоже узнаю.

– Нам... нужно... остановиться. Господи, Деймон, что, чёрт возьми, было в той мексиканской морской воде?!

– Я люблю тебя, Холли, вот что было в этой чёртовой воде. А теперь поменьше разговоров и поменьше панта...

Я решительно стучу в дверь два раза.

– Позвольте вас остановить и сообщить, что любой, подчёркиваю, любой, кто пройдёт мимо этой двери, сможет отчётливо услышать и опознать вас.

Долгая пауза.

Первой нарушает тишину Холли.

– Дядя Нейт?

– Да, дорогая, это я.

– Эмм–м, я... мы... спасибо вам за... видите ли, правда в том, что мы так и не вышли…

– Из чулана? – заканчиваю я, потому что не могу удержаться. – Это очевидно. Знаете что? Я сделаю вам обоим (и себе) одолжение и притворюсь, что ничего не слышал.

Ведь вам обоим менял чёртовы подгузники.

От этой мысли меня передёргивает, пока они говорят в унисон:

– Спасибо.

Я отхожу на два шага, слышу, как мои оксфорды цокают по полу, и их облегчённые вздохи, прежде чем Холли с упрёком шепчет:

– Я же говорила!

– И ещё, ребята... – снова обращаюсь я к ним, и в ответ наступает красноречивая пауза.

– Да, дядя Нейт? – спрашивает Холли. Её писклявый тон заставляет мою улыбку становиться ещё шире.

– Чёрт побери, давно пора.

Я быстрыми шагами ухожу, благодаря судьбу, что не вышел из уборной на минуту позже. Иначе я бы этого, возможно, не пережил. Войдя в зал, где идёт приём, я подхожу к бару и протягиваю бармену пустой бокал с просьбой наполнить свежим.

– Привет, мужик.

Я оборачиваюсь и вижу Рида рядом со мной, в таком же смокинге, с по–прежнему аккуратно зачёсанными назад волосами.

– Привет, – усмехаюсь я, пока он поправляет пиджак, выглядит неловко и затем похлопывает себя по карманам.

– Чёрт, – он ненадолго закрывает глаза и раздражённо качает головой. – Ну конечно, я решил бросить курить именно во время зарубежной поездки, где моя жена уверяла, что травы какого–то знахаря помогут справиться с тягой.

– Осторожнее, Краун, а то ты чуть не сошёл за джентльмена. – Я ухмыляюсь, а он хмуро смотрит на меня, поправляя воротник своего облегающего смокинга.

– Давай организуем тебе старомодную терапию, – предлагаю я. – Что пьёшь?

Он наклоняет в мою сторону свой пустой стакан для виски.

– Виски.

– Я составлю тебе компанию, – говорю я, кивая бармену, чтобы добавить к моему заказу, прежде чем бросить купюру в его чаевые. С напитками в руках мы оба потягиваем виски, пока наши жены – стоящие по разные стороны банкетного зала – замечают нас у бара с выражениями лица, в которых смешаны страх и любопытство. Я скрываю улыбку, сделав долгий глоток.

– Они сейчас чертовски нервничают, – бормочет Рид, с таким же весёлым оттенком в голосе, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– Это слишком забавно. Словно они ждут полноценной драки, – соглашаюсь я, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, пока Стелла внимательно наблюдает за нами, будто мы животные в зоопарке.

– Удивительно, какими беспомощными они нас считают, – говорит Рид.

– Молодежь ничего не понимает, – говорю я, поворачиваясь обратно к бару, уже не в силах скрыть улыбку. Рид следует моему примеру, и мы оба позволяем им нервничать. Незаметно для остальных я чокаюсь с ним своим бокалом. – Может, помучаем их ещё немного?

– Может, чуть подольше, – говорит он. – Слишком уж это забавно.

Бармен переводит взгляд за наши спины, мы замечаем этот намёк и отходим в сторону, позволяя гостям подойти к бару. Хотя свадьба и скромного масштаба, зал заполнен друзьями и семьёй с обеих сторон – с некоторыми из которых мне ещё предстоит познакомиться. Мой взгляд скользит к знакомым лицам, и я замечаю Лекси и Бена, которые медленно танцуют на площадке.

– Они вообще когда–нибудь разберутся? – спрашиваю я. Рид провожает взглядом направление моего взгляда и движение подбородка. Я слишком хорошо осведомлён о драме Лекси и Бена, будучи непосредственным свидетелем состояния Лекси после их первоначального разрыва, а также следя за заголовками о них все эти годы.

– У Бена в кармане лежит бриллиант с того дня, как мы отыграли на Супербоуле, – усмехается Рид. – Я не сомневаюсь, что скоро он окажется на её пальце. И она выйдет за него, и будет попрекать его этим сотню раз, пока мы наконец не сбросим их вместе в могилу. Честно говоря, сейчас они меньше всего меня беспокоят. Я предвижу куда больше драмы, чем эти двое способны устроить нам сегодня вечером.

– Продолжай, – говорю я, покручивая виски в бокале перед тем, как сделать глоток.

– Бенджи, – подсказывает он, и я следую за его взглядом к сыну Бена и Лекси в смокинге, стоящему у края танцпола, с расслабленной позой, но разгневанным выражением лица.

– О, я вижу его, и у него пена у рта от...

– ...телохранителя Истона.

– Джоэла, – подсказываю я. – Да, мы знакомы. Хороший парень. О, чёрт, теперь я понял, – повторяю я, замечая Джоэла на танцполе с дочерью Рая, Риан; их язык тела ясно даёт понять, что это не просто дружеский танец.