Казалось, это было в другой жизни. Теперь мы так далеко от этого ушли. Но когда-то таким был наш дом.

Зедра ткнула в меня трясущимся пальцем. Потом схватилась за лоб, закрыла глаза и упала без чувств на руки гуляма.

Он вынес ее на плече из комнаты и побежал по коридору, видимо, к целителю. Как же она, должно быть, переволновалась, раз вот так потеряла сознание перед врагом.

– Чудесно, – сказала я себе под нос.

Теперь меня охранял лишь один гулям, хотя множество топталось в коридоре. Будь я грозной колдуньей, соединяющей звезды, я с легкостью стерла бы их с лица земли. Но я была всего лишь усталой несчастной девушкой, потерявшей все. Слишком усталой даже для молитвы. Поэтому я закрыла глаза и задремала.

Мне снилось, как я лечу и порхаю. Как пью теплое облако. Я была перышком в песчаной буре.

Пока кто-то не выдернул меня из сна пощечиной. У него были золоченая сабля, блестящая кольчуга и покрытые каллиграфической вязью доспехи. Явно гулям… Но почему у него милое лицо Эше?

Он снова шлепнул меня, а затем поднял.

– Пошли! Быстро!

– Эше? Ты пришел за мной?

Он вытащил саблю из ножен. Клинок покрывали кровавые руны. Гулям-охранник стоял как вкопанный, с вытаращенными глазами.

– Они в трансе, – сказал Эше. – Пошли, следуй за мной.

Я ущипнула себя – не сон ли это во сне. Но можем ли мы на самом деле сбежать из самого укрепленного здания в стране?

Эше высунул голову в коридор. Послышался топот сапог по мрамору – это шли гулямы.

Он вытащил крохотный пузырек моей крови, которую когда-то собрал. Встав на цыпочки, начертал кровавую руну на притолоке.

– На помощь! – крикнул он в коридор. – Помогите!

Гулямы побежали к нам, и пол завибрировал от их топота.

Ворвавшись в комнату, они все разом качнулись как от головокружения и рухнули на мебель, рассыпав ягоды с тарелки.

Поразительно.

– Закрой глаза, когда будешь переступать через порог, – велел Эше.

Мы перешагнули через лежащие тела в коридор – Эше загипнотизировал и часовых с той стороны двери. Он столько всего умел, бояться следовало его, а не меня.

– А как насчет Хизра Хаза? – спросила я, пока мы спешили к выходу.

– Я понятия не имею, где он.

– Он вступился за меня. И направил клинок на Кярса. Его могут за это казнить!

Он взял меня за руку, но даже не посмотрел в мою сторону, хотя я надела на глаз повязку.

– Я рискну ради тебя жизнью, Сира, и даже больше. Но не стану лгать – рисковать ради старого шейха я не буду.

Он готов рискнуть ради меня жизнью? Времени расспрашивать или размышлять не было. Мне не хотелось уходить без шейха, но я не могла заставить Эше. Может, когда мы окажемся на свободе, я помогу Хизру Хазу.

Мы поспешили через арочный проем к статуе симурга. Увидев нас, двое часовых вытащили ятаганы.

– Это они! – выкрикнул один.

Они бросились наперерез, с саблями наголо, и Эше махнул ятаганом в их сторону. С его клинка слетел снег и засыпал часовых. Их кожа посинела, руки превратились в сосульки, а потом ледяной панцирь сковал их целиком. О Лат!..

По моей коже поползли мурашки, волосы встали дыбом. Я не хотела прикасаться ко льду и надеялась, что никогда в жизни не стану объектом такой магии. Какой кошмар… Моя кровь может превратить все в ледышку.

Эше схватил меня за руку, и мы побежали к статуе симурга в саду, а оттуда – к дворцовым воротам.

Мы завернули за угол живой изгороди. Среди красных тюльпанов стояла рыжая девушка, которую я видела раньше с Зедрой, за ее спиной висел изогнутый лук, а в руке она держала бутылку. Заметив нас, она сняла лук, приложила стрелу и крикнула:

– Стойте!

Эше полоснул саблей, но девушка пригнулась и уклонилась от летящего снега. Он попал в ствол пальмы, и тот немедленно ощетинился сосульками. Раздался лязг, словно сталь наткнулась на сталь, и лед взлетел ввысь, так что замерзли даже птицы на ветках, раскинув крылья, но так и не взлетев.

Чуть присев, девушка выпустила стрелу. Эше взмахнул рукой, и снег попал на наконечник. Лед облепил стрелу, образовав вокруг нее глыбу, которая так и зависла в воздухе. Эше уже собирался опять взмахнуть рукой, но тут новая стрела пронзила парящую ледяную глыбу, разбила ее и устремилась к нему.

Я прыгнула на него, и мы свалились за живую изгородь, а стрела чиркнула по моим волосам и улетела вдаль. К счастью, когда ледяная глыба рассыпалась, мне хватило времени отреагировать, но мы чуть не погибли.

Как только я скатилась с Эше, стрела пролетела над изгородью и вонзилась в его кольчугу. Но как, во имя Лат? Какая магическая сила позволяет ей так стрелять? Эше схватился за рану в животе и взвыл. Хлынула кровь. Эта стрела предназначалась для меня!

У входа во дворец раздался топот бегущих людей. Приближались гулямы. Я надавила на рану, чтобы остановить кровотечение, но кровь все равно текла.

– Я сделал все, что мог, – сказал Эше. – Мне жаль.

– Ты поправишься, – сказала я, чувствуя вкус слез на языке. – Ты поправишься.

Топот гулямов ускорился. Через несколько секунд они нас окружат. Я снова окажусь в плену, но Эше… Его они наверняка убьют. Как я могла такое допустить?

– Ты видел мой глаз, – сказала я. – Ты знаешь, кто я. Знаешь, какое я презренное существо. Так почему же ты рискнул жизнью ради меня?

Он смахнул мои слезы.

– Потому что. Кажется, я оказался глупцом и влюбился в тебя.

Я схватила его руку, сжала ее и начала молиться. Молиться, чтобы он выжил, чтобы спасся, как хотел спасти меня.

Рыжая девушка шагнула к нам, целясь Эше в голову. За моей спиной уже дышали гулямы. Я отодвинула с глаза повязку. В поле зрения появились ярко горящие звезды – синие, красные, зеленые и золотые. Они пели в унисон, низко и торжественно, как хор этосиан.

– Помогите мне, – обратилась я к ним.

Звезда слева от меня замигала, я коснулась ее, и она запела, а я провела линии к множеству звезд надо мной и подо мной, слева и справа, пока узор не стал напоминать… эмблему Селуков Аланьи?

– Убейте его, – приказал гулям. – А девчонку верните в ее комнату, только теперь свяжите.

Я рухнула на Эше, закрыв его своим телом.

Все вокруг загрохотало, словно произошло землетрясение. Кармазийка посмотрела в сторону входа во дворец, охнула и нырнула в колючую живую изгородь. Все гулямы разом повернулись, а затем бросились врассыпную. Что-то огромное… неслось через сад… к нам. С каждым шагом сотрясая мир и круша камни.

На гигантской волчьей голове горели красные глаза. Я едва могла поверить собственным глазам, когда в воздух взмыл симург с соколиными крыльями, а потом бросился вниз, подхватил Эше и меня львиными когтями на лапах размером с карету.

От хлопков его черных крыльев в ушах у меня раздался гром. Симург закинул нас с Эше себе на спину и взлетел, поднимая крыльями бурю. Мы вцепились в его перья, хотя в этом, похоже, не было необходимости, поскольку нас с силой прижимало к его спине. Симург поднимался все выше и выше в небо, прорезая облака, прямо к звездам. Кандбаджар съежился, его дома, стены и купола напоминали игрушки, которые я могла раздавить одной ногой. Меня затошнило, по венам разлился холод. О Лат, что угодно, кроме холода!

Я выпустила перья и обняла Эше. Чтобы остановить кровотечение, я обхватила ладонью древко стрелы, торчащее из его живота. Его тепло согревало меня, а раз есть тепло, значит, есть и жизнь. Когда мы приземлимся (если приземлимся), он напишет кровавую руну и исцелится.

– Мы… умерли? – прошептал он, тяжело и напряженно дыша. – Это наш экипаж в Барзах?

Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова в свисте ветра. Нет, мы были пока живы, но все во мне, и в душе, и в теле, кричало, что вот-вот умрем. Я прижала свои губы к его губам, поцеловав его. Впервые в жизни я целовала мужчину. Я ощутила вкус крови на его языке. О Лат!

Симург взмыл в верхний слой небес – теперь снизу был только океан облаков, а наверху – солнце, луна и звездное небо. На секунду все застыло, словно мы были богами.