Каи пришел к компромиссу: усевшись рядом с ванной, при помощи влажного полотенца принялся оттирать тело, а потом опустил в ванну голову, чтобы промыть волосы.

Ему оставили поднос с едой: чашу с какой-то рыбой и маленькими зелеными луковицами, орехи и незнакомые корнеплоды. Еще одно напоминание о том, как далеко от дома он оказался. Он съел печеные сладкие пирожные и выпил воду, приправленную соком кислых фруктов, и ему ужасно захотелось молока.

Для него также принесли одежду, хотя Башаса отправил обратно первый набор со словами:

– Нет, не одежду слуги, это неуместно.

Каи не расслышал возражений, сделанных шепотом.

– В таком случае принесите что-то из одежды моей сестры, – сердито приказал Башаса.

На сей раз слуги принесли столь же дорогое одеяние, что и у самого Башасы: широкие штаны и длинную тунику с курткой и поясом. Куртка из ткани, а не кожи отличалась от того, что носили сареди, более длинными и широкими рукавами и разрезами, дававшими свободу движения. Вся одежда была темно-синей с белыми геометрическими узорами по краю и очень качественной. Сандалии из мягкой кожи. Потертая кожаная лента с символами клана Кентдессы, двумя крошечными спящими антилопами, все еще оставалась вплетенной в его спутанные волосы. Он перевязал их и подумал: «Интересно, кто еще спасся из Кентдессы? Жива ли еще смертная часть его семьи, за исключением Бабушки, оказавшейся в ловушке в подземном царстве?»

Когда он снова подошел ко двору, там уже был Башаса, который подпрыгивал на месте от нетерпения.

– Ты чувствуешь себя лучше? – спросил он.

– Нет, – сказал Каи, решивший быть искренним. – Пока… нет.

– Понятно. – Башаса явно не знал, как реагировать на его ответ, повернулся и повел Каи по широкому каменному коридору.

Дворец Иерархов отличался от любого жилища смертных, виденных ранее Каи. Высокие потолки широких каменных коридоров и колоннады соседствовали с маленькими открытыми двориками, во всяком случае на этом уровне. Каи понял, что они находились над землей.

Стража Башасы носила незнакомые доспехи, по большей части кожаные, дополнительно защищенные металлическими цепочками. Хотя они были в ярких хлопковых куртках с поясами, одежда выглядела слегка потрепанной, со следами тщательной или небрежной починки. Некоторые казались слишком молодыми для опытных воинов, другие же выглядели чересчур старыми. Многие выделялись шрамами и увечьями: один хромал, у другого отсутствовала рука.

– Это часть Летних залов Иерархов, которая используется для содержания заложников из покоренных ими земель. Мы здесь для того, чтобы развлекать слуг Иерархов благородного происхождения, прибывающих с дальнего юга как новобранцы. В соседних с нами дворах находятся другие принцы Арайка, их семьи и домочадцы из прежде свободных городов-государств, на которые обратили свои жадные взоры правители Иерархов. Меня привезли сюда, чтобы моя семья и люди вели себя хорошо в Бенаис-арайке.

– Значит, они не стали убивать всех, – сказал Каи.

– Пока нет. – Башаса пожал плечами. – Они склонили кузена убить мою тетушку, занимавшую должность спикера нашей Городской ассамблеи, после чего тот взял власть, совершив кровавый переворот. Затем Иерархи заявили, что он безумен, и они из лучших побуждений казнили его и поставили регентом другого моего кузена, а в качестве советников дали ему своих слуг. Теперь мы стали, как они выражаются, государством-клиентом, иными словами, у нас берут все что захотят, а мы делаем вид, что нам нравится, – или умираем.

«И ты живешь во дворце, а все мои смертные мертвы», – подумал Каи, но промолчал.

Они подошли к двери, перед которой стояла страж, отличавшаяся от других. Высокая, на целую голову выше Башасы или любого другого, арайка с короткими золотыми волосами, торчавшими, точно шипы, как будто с ними недавно сделали нечто необычное.

Кожа ее лица и рук сияла неестественной белизной, словно она никогда не выходила на солнце. Она носила обычный металлический доспех под скромной длинной кожаной курткой. Светлые рубашка и штаны выглядели как домашняя одежда, но доходившие до колен сапоги были потрепанными и грязными.

– О Тарен, – сказал Башаса. – Она о чем-нибудь просила?

– Нет. Она, как и следовало ожидать, не хочет иметь со мной дело. – Тарен нахмурилась, глядя на Каи: – Это демон из Двора Плененных демонов.

– Да. – Улыбка Башасы получилась напряженной. – Тебе известны мои планы.

Каи смотрел на Тарен и скалил зубы. Заостренные клыки служили знаком принадлежности к подземному царству: одно из изменений в теле Энны наряду с лишенными белков глазами. Тарен не была смертной; она обладала силой, которая струилась по ее телу, точно стремительное течение, ее источник Каи не мог определить. Но в следующее мгновение все понял.

– Ты – Бессмертный маршал.

Выражение лица Тарен стало еще более застывшим.

– В прошлом, – сказала она голосом, лишенным каких-либо интонаций.

Каи почувствовал, как что-то горячее поползло по его спине. Он считал свое тело окоченевшим, но нет, оно все еще могло ощущать горький бурлящий гнев. Сареди мало знали о Благословенных Бессмертных до того, как Иерархи напали на побережье Эрати. Только невероятные истории о могущественных существах, способных летать по воздуху в золотых фургонах. Но потом они встретились с Бессмертными маршалами, сражавшимися рядом с Иерархами, и жители приграничных земель стали передавать слухи о том, что Благословенные Бессмертные стали добровольными союзниками захватчиков, продавая своих воинов и силу Иерархам в обмен на безопасность собственных земель.

– Скольких сареди ты убила?

На гладком лбу Тарен появились заметные морщины.

– Я не знаю. – И после короткой паузы добавила: – Меня не посылали в этот регион.

Башаса положил руку на плечо Каи и мягко сказал:

– Пойдем, мы все здесь пленники Иерархов, в том или ином роде. Нам нельзя ссориться друг с другом.

Каи посмотрел на руку, лежавшую на его плече, и подумал: возможно, Башаса вовсе не ловкий и умный манипулятор, а просто больной разумом смертный и не вполне отдает отчет в собственных действиях. Он поднял глаза и перехватил взгляд Тарен – и понял: им обоим пришла в голову эта мысль.

Ни один из смертных, за исключением сареди, не прикоснется добровольно к демону; до Каи не дотрагивались ни разу – за исключением сареди – с тех самых пор, как он появился на верхней земле. Если не считать легионеров Иерархов, которых он убивал голыми руками.

Очевидно, Башаса ничего не заметил.

– Ты можешь открыть дверь? – спросил он. – Будет гораздо проще, если мы все обсудим вместе.

Выражение лица Тарен ясно давало понять, что она не рассчитывает на легкий разговор, но она все же постучала в дверь костяшками пальцев, а потом ее распахнула.

Комната имела форму восьмиугольника с узкими окнами, расположенными высоко на стенах. Там стояла еще одна кровать, отделенная шторой, очаг в полу, ковры, но внимание Каи сразу привлекла женщина, парившая в четырех шагах над полом.

Она левитировала, сидя, подобрав под себя ноги. Ее кожа казалась темнее, чем у Башасы или других арайков, а на высоком лбу были нарисованы золотые солнечные лучи, чей блеск подчеркивал глаза и губы; прическа же состояла из дюжины косичек, уложенных вокруг головы. Одеждой служили красно-коричневые туника и широкие штаны, стянутые на щиколотках, а накинутый сверху плащ перехватывал на поясе ремень. Закрытые глаза наводили на мысль об отдыхе и покое, но Каи не поверил; ее тело напоминало сжатую пружину, готовую в любое мгновение распрямиться. И впервые с того момента, как Каи оказался закован в цепи во Дворе Плененных демонов, он не чувствовал, что в большей степени принадлежит мертвым, чем живым.

Он сразу узнал Ведьму. Она не была похожа на Ведьм приграничных земель, тем не менее он не сомневался, что перед ним Ведьма.

Башаса откашлялся:

– Я привел кое-кого на встречу с тобой, сестра.

– Не называй меня так. – Ведьма открыла глаза, и ее темный взгляд сразу остановился на Каи. Она знала, кто перед ней, как только что понял он. – Ты выбрал демона в теле ребенка?