Лоза подхватила:

– Это объясняет, почему только предтечи – или кто-то похожий на них – могли его выпустить. Если наши предки заточили его здесь…

Малахита напомнила им о главном:

– Настоящая это вода или нет, она смогла убить земных обитателей. То существо все еще сидело в цветке, но что-то заставило их обратиться в бегство, настигло и погубило. Если мы не сможем поверить, что никакой воды нет, то она убьет и нас.

Звон взволнованно кивнул.

– Только я пока не придумал, как это сделать.

Внезапно под водой показался темный силуэт, и они замолкли. Малахита рявкнула:

– На карниз, быстро, – и схватила Лозу.

Лун решил подождать, понимая, что им придется забираться туда по очереди, но едва Малахита сорвалась с места, Нефрита крикнула:

– Лун, лети! Звон, ты за ним!

Времени спорить не было. Лун присел, прыгнул и изо всех сил захлопал крыльями, перенося себя и Сумрака через зал. Добравшись до противоположной стороны, он приземлился и поджал крылья. Малахита схватила его за плечо, чтобы он не упал. Звон уже летел следом, однако, когда Нефрита спорхнула с карниза над аркой, из воды вырвалась темная когтистая рука, которая попыталась ее схватить. Лун ахнул, но Нефрита в последний миг увернулась и перелетела зал. Когда она приземлилась, Лун рыкнул:

– Он чуть тебя не сцапал!

Нефрита огрызнулась в ответ:

– Я знаю.

Малахита прервала их:

– Дети, замолчите.

Лун проследил за направлением ее взгляда и увидел, как под самой поверхностью воды движется темный силуэт. Он больше походил на рой морских созданий, чем на одно существо. И у него, похоже, стало еще больше конечностей, чем было вначале. Силуэт остановился у колонны, похожей на морскую водоросль, выбрался из воды, а затем повернулся к ним.

Звон сдавленно застонал от ужаса.

Лун уставился на существо, пытаясь понять, что он вообще видит. Чудовище убило Сквернов и каким-то образом срастило их тела со своим. Когтистые руки и ноги, кожистое крыло, хвост – они торчали из боков и свисали с текучей спины. Прародительница оказалась у него на груди, частично слившись с туловищем. В серой полупрозрачной плоти монстра Лун разглядел ее полусогнутое крыло. Затем ее правая рука, все еще свободная, дрогнула, и прародительница попыталась поднять голову. Она была еще жива.

Малахита медленно зашипела, потрясенно и с отвращением. Лун подумал: «Кто бы ни построил город, предтечи или кто-то другой, они не просто так заточили это чудовище живьем. Они хотели наказать его, чтобы он страдал на протяжении всех циклов, что будут существовать Три Мира. Что бы ни случилось, мы не можем позволить ему вырваться на свободу».

Прародительница произнесла:

– Почему вы бежите? Они напали на меня. У меня не было выбора.

Луну стало тошно. Ее голос звенел, почти как эхо. Было ясно, кто на самом деле говорит за нее.

Нефрита крикнула в ответ:

– Ты лгал Сквернам и теперь лжешь нам!

– Я должен был освободиться. Отведите меня наверх, я все равно дам вам силы… – Прародительница захрипела, а затем ее голос изменился, снова став обычным. – Сначала это место было твердыней тех, кто сражался с ним, а когда он был повержен, стало его тюрьмой.

– Она еще жива, – в ужасе прошептал Сумрак.

Малахита крикнула:

– Как его одолели?

Своей когтистой лапой чудовище схватило прародительницу за оставшуюся руку и вырвало ее из собственного туловища. Затем оно переломило ей хребет и швырнуло труп в воду. Потом существо нырнуло следом за ней и исчезло в пенящихся водах.

Малахита приказала:

– Карниз, летим туда!

Они бешено захлопали крыльями, страшась коснуться воды, и наконец собрались на карнизе рядом с аркой, которая вела в следующий зал – тот, где находился подъем и дверь наружу. Этот уступ был шире и висел выше над водой, но, если бы существо захотело напасть, раксура не смогли бы защититься.

Лун поставил Сумрака на ноги, и они оба сползли по стене, присев на корточки. Звон, сжавшийся в комок на другой стороне карниза, дрожал почти так же сильно, как Сумрак. Лоза была зажата между Малахитой и Нефритой и поджимала шипы от страха. Чудовище пряталось под иллюзорной водой, из-за чего добраться до двери и не выпустить его наружу было почти невозможно. Оно могло приблизиться в любую секунду и сбежать из своей тюрьмы… «Как там говорила прародительница? Твердыня, которая стала тюрьмой?» Лун вдруг выпалил:

– Он боится воды.

Нефрита и Малахита тут же повернули к нему головы. Нефрита спросила:

– Потому что пугает нас ее иллюзией?

Выражение лица Лозы сменилось с растерянного на заинтересованное, и шипы Звона задрожали от волнения. Воин сказал:

– Потому что наши предки заточили его здесь?

Лун ответил:

– Он убил прародительницу, когда та сказала, что это место было сначала твердыней, а потом стало тюрьмой. Без прародительницы он не может говорить с нами, так что заткнуть ее было важнее, чем уговорить нас. Может быть, она хотела подсказать нам, как покончить с ним.

Нефрита все еще сомневалась.

– Зачем ей нам помогать?

Лун собрался было ответить, но лишь с досадой покачал головой. Он не мог объяснить словами то, как Скверны по-своему привязывались к пойманным раксура. Они как будто хотели сблизиться со своими пленниками и злились, когда те не отвечали им взаимностью. Может быть, их попытки и были искренними, но поскольку Скверны совершенно не умели сопереживать другим, они не могли понять их чувства. Так что Лун лишь посмотрел на Малахиту и сказал:

– Сумрак несколько дней провел с ними. Ты ведь знаешь, какие они.

Малахита задумалась.

– Возможно. Если, конечно, мы не ошиблись, и вода правда ненастоящая.

– Я уверен, что не ошибся, – чуть оживившись, сказал Звон. – И, мне кажется, ему именно для этого понадобились земные обитатели. Чтобы соорудить будки и покинуть город. Наверное, он знал, что они не смогут высвободить его из цветка. Поэтому ждал, когда Скверны получат полукровок, и тем временем заставил земных обитателей подготовить способ подняться наверх, не касаясь воды.

– Кажется, все сходится, – сказала Лоза. – Если у предтеч и был способ спускаться сюда и подниматься обратно не вплавь, то они уничтожили его, когда уходили, чтобы сделать тюрьму еще более неприступной.

– Значит, нужно впустить сюда воду, – предложил Лун.

– И нам придется всплывать самим? – Звон тряхнул шипами. – У нас разве получится?

– Не у всех, – сказала Нефрита, обращаясь к Малахите.

Сумрак едва слышным голосом прохрипел:

– Я могу попробовать перемениться. Если подожду и сделаю это в последний момент…

Лун не сомневался, что Сумрак врет, чтобы они не отказались от плана. Если бы он мог перевоплотиться, то уже сделал бы это.

Нефрита, видимо, думала так же. Она предложила:

– Если мы отвлечем его, впустив настоящую воду, то сможем добраться до подъема и до будок.

Малахита ответила:

– Да, другого выхода нет. – Она смотрела на круглое окно в купольном своде зала. Море жалось к нему снаружи, и вода уже казалась темнее, словно где-то высоко над ней облака закрыли солнце. – Приготовьтесь лететь.

– Думаешь, его легко вырвать? – засомневалась Нефрита. – Одна ты не сможешь…

– А что, если… – начал было Звон.

Вода забурлила прямо перед ними. Лун закрыл собой Сумрака, инстинктивно защищая того, кто не мог перевоплотиться. Чудовище задело лапой его плечо, и Лун свалился с карниза в воду.

Он провалился прямо под поверхность и стал барахтаться в иллюзии. Лун понимал, что летит к полу зала, что вокруг нет никакой воды, но еще секунду его тело отказывалось подчиняться разуму. Он закрыл глаза, заставил себя расправить крылья и изо всех сил захлопал ими. Он ощутил, как поднимается вверх, и через миг наткнулся на мягкую поверхность. Ударившись, он начал соскальзывать вниз и вонзил в нее когти. Затем Лун открыл глаза и увидел, что держится за одну из водорослей-колонн, прямо над иллюзорной водой.