Вся паутина задрожала, когда огромное создание задумчиво развернулось на державшей его нити, желая отправиться вслед за ними. Путь был открыт лишь в одну сторону, и Лун спикировал вниз.

Он спускался, пока туннель снова не сузился и освещенные паутины не остались позади. Он не знал, куда летит, да и света становилось все меньше, как вдруг Звон закричал:

– Подождите, остановитесь!

Лун свернул к стене и нашел выступ, за который смог ухватиться. Звон подлетел к нему и тоже крепко ухватился за стену. Поток приземлился по другую сторону от Звона, а Утес врезался в стену прямо над ними.

– Вон там! – Звон настойчиво указал на что-то в десяти шагах под ними. – Если полетим туда, то окажемся в безопасности!

– В безопасности? – прорычал Поток. – Мы только что стояли на чьем-то брюхе!

– Но нам нужно туда! – уверенно и с жаром говорил Звон. – Ладно, может быть, там и не будет безопасно, но точно лучше, чем здесь!

Лун не собирался спорить. Он свесился на одной руке вниз, пошарил по стене и нащупал край проема. В плоти левиафана была неровная дыра диаметром примерно в десять шагов.

– Сюда!

Звон спустился вниз, и, когда он скользнул мимо Луна в проход, Эсом что-то ахнул на своем языке. Поток с сомнением зашипел, но последовал за ними. Огромная туша Утеса спустилась вниз и повисла на стене над проемом.

– Ты слишком большой, – сказал Лун. – Меняйся, и я тебя поймаю!

На миг он подумал, что Утес этого не сделает – из упрямства, или из-за страха оказаться здесь беззащитным, или из-за того и другого.

– Ну же! – прокричал Лун. – Другого пути нет!

Тогда Утес переменился. Лун бросился вперед, схватил его за руку, и внезапная тяжесть чуть не сорвала его со стены. Утес сумел ухватиться за плечо Луна и подтянуться вверх. Лун тяжело выдохнул, махнул хвостом и втащил их обоих в проем.

В кромешной тьме они повалились на неровную поверхность, Лун больно ударился о нее, Утес оказался сверху. Лун почувствовал, как Утес сел, и услышал, как он стал копаться в своем кошеле, ища светящийся камень. В нескольких шагах слева от Луна слышалось хриплое дыхание Эсома, а от Звона с Потоком так сильно разило страхом, что их запах перебивал даже вонь левиафана. Утес смог развернуть камень, и, когда поднял его, между его пальцев полился свет.

Они оказались в туннеле шириной, может быть, в пятнадцать шагов, с грубыми бугристыми стенами и полом мертвенно-бледного, голубого цвета. Со сталактитов, покрывавших потолок, стекал угольно-черный ихор. Лун отодвинулся от Утеса и толчком поднялся на ноги. Туннель уходил в глубь туловища левиафана и разветвлялся на множество других, каждый из которых терялся во тьме. Он все еще слышал далекий и приглушенный шум, ритм которого стал уже знакомым – вдох, пауза и выдох.

Звон и Поток присели на корточки рядом с ним, Эсом сжался в комок между ними.

– Ну и где мы теперь? – сказал Поток. Судя по выражению его лица, ему не очень-то хотелось услышать ответ.

Звон повернулся к ближайшей стене и провел по ней рукой.

– Похоже, это следы зубов. Думаю, кто-то прогрыз эти ходы.

Лун снова посмотрел в глубь темного туннеля. От отвращения у него под чешуей побежали мурашки.

– Еще один паразит?

Звон кивнул. Его глаза были широко распахнуты, а взгляд был напуганным.

– Возможно, даже не один.

Утес, рыкнув, поднялся на ноги.

– Пойдем дальше. Может быть, выйдем по нему наружу. – Он помедлил и с каменным лицом посмотрел на Луна. – Спасибо.

Лун, не глядя ему в глаза, приподнял шипы, как бы пожав плечами.

– Нам нужно идти.

Поток двинулся вперед и с отвращением зашипел, когда задел шипами мокрый сталактит. Звон пошел за ним, но Эсом так и остался сидеть на полу, сжавшись в комок. Лун потянулся к нему, взял за плечи и поставил на ноги.

Эсом невидящим взглядом смотрел перед собой. Правая линза его очков треснула, а глаза выражали крайнее потрясение.

– Эсом, ты еще с нами? – Лун не мог придумать, что сказать, чтобы приободрить его. Они попали в ловушку, провалились внутрь левиафана и стояли в туннеле, проеденном гигантскими паразитами. Естественно, в такой ситуации всякий, особенно земной обитатель, мог бы оцепенеть от ужаса.

Эсом моргнул и сделал хриплый вдох.

– Я… Да, конечно. – В его взгляд вернулась осознанность, и он резко кивнул. – Я в порядке, правда в порядке. Просто мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.

Если они когда-нибудь отсюда выберутся, то Луну тоже понадобится время, чтобы прийти в себя. Причем много времени. Потянув за собой Эсома, он двинулся вслед за остальными.

Они осторожно пробирались вперед. В свете камня тени плясали на причудливых формах сталактитов. Туннели образовывали соты, разветвляясь и снова соединяясь. Какой бы паразит ни прогрыз их, ему явно было не нужно ходить по ровной поверхности, и им пришлось перебираться через бугры и отломанные куски. Эсому приходилось труднее всех, он часто спотыкался и тяжело дышал. Утес, стесненный своим земным обликом, тоже не мог двигаться быстро.

Тишина действовала Луну на нервы, и он никак не мог перестать думать о Нефрите и Цветике. И о бедной Елее. А еще именно он был виноват в том, что они оказались здесь. Лун сказал:

– Ардан обрушил пол, потому что решил, будто я все это время знал, что он лжет. Он не только не дает левиафану погрузиться под воду, он может больше – управлять им, говорить, куда плыть, когда и как далеко.

Звон сказал:

– Ты не виноват. Он все равно собирался от нас избавиться. Он просто хотел убедиться, что Раскол не с нами. – Он посмотрел на Луна. – Похоже, он действительно сильно привязан к Расколу. Это как-то жутковато.

Эсом медленно произнес:

– Возмущения жителей города Ардан бы не испугался. Он слишком могущественен. – Эсому, похоже, уже стало лучше, его голос звучал увереннее, хотя и все еще дрожал. – Но вот другие магистры, вроде Летена… должно быть, они не осознают, что он может отправить левиафана куда только пожелает. Он это делает, чтобы сохранить власть над торговцами, перемещает город, чтобы у тех, кто ему не платит, не получилось его найти.

«Как жаль, что мы не можем сказать об этом магистрам», – горько подумал Лун. Было бы интересно посмотреть на битву, которая наверняка разразится после, но им это мало чем поможет. Другие магистры тоже не захотят отдавать им семя.

Тогда Утес сказал:

– Звон, откуда ты узнал, что здесь есть проход? Ты его почувствовал?

– Да. Когда мы подлетели ближе, я просто понял, что он здесь, в стене. Было больно, как будто… – Звон махнул рукой у головы. – Я не могу это описать.

– Я думал, что ты больше не наставник. – Поток произнес это таким тоном, словно обвинял его в чем-то. – Ты так сказал Жемчужине.

– Я знаю, что я сказал Жемчужине. И я больше не наставник. – Шипы Звона раздраженно дернулись. – Это другое. Не видения, а… вспышки озарения.

Утес сказал:

– Ты можешь определить, не полезет ли тот большой паук за нами сюда?

– Тот, на которого мы приземлились? – Звон беспокойно тряхнул шипами. – Нет, не могу.

– Но он же слишком большой и не пролезет в эти туннели, – запротестовал Эсом, спотыкаясь и следуя за ними.

Лун не собирался ему объяснять, но Поток мрачно сказал:

– Он может прогрызть себе дорогу сюда, как и те паразиты, что сделали этот туннель.

Несколько секунд Эсом молчал. Затем он бесцветным голосом сказал:

– Ну конечно, чему я удивляюсь.

Было трудно понять, сколько прошло времени, но Луну казалось, что они прошли совсем немного, когда Утес сказал:

– Вот то, что нужно. – Он остановился и поднял светящийся камень повыше. Свет упал на неровную дыру в потолке туннеля, ведшую наверх. – Может быть, она выходит к самой коже, наружу.

– Стоит попробовать, – с облегчением сказал Лун. Возможно, именно этим путем паразиты изначально и пробрались сюда. Но даже если ход и не вел наружу до конца, Утес все равно мог продрать дыру в шкуре чудовища и дать им выскользнуть через нее – при условии, что ход был достаточно широк, чтобы Утес мог там перевоплотиться.