Вдоль кромки посёлка протянулись две бетонные платформы с короткими крытыми навесами и скреплявшим их надземным переходом. Два магнитных жёлоба, запертые меж тускло освещённых продолговатых площадок, тёмными лентами исчезали во тьме. Умоляюще глядя на мигающий индикатор заряда, я устремила гравицикл вниз, к станции. Машина мягко спланировала, и мы приземлились возле небольшой двухэтажной башенки у торца платформы. Я сняла шлем и слезла с ховербайка, а дрожащий от холода Марк воскликнул:

— Никогда! Никогда больше не поеду в Содружество! Такая зима – не для людей…

Он переминался с ноги на ногу, прыгал, скакал и махал руками, пытаясь согреться, а я тем временем сверилась с часами на тактической линзе.

— Поезд будет здесь через двадцать минут. Думай, голова, думай… Как нам попасть внутрь?

— Как-как, догоним его на твоём драконе и возьмём на абордаж. Если не околеем, конечно.

— Это бред, — фыркнула я. — Поезд как минимум мониторят, а если с «Интегрой» на хвосте мы сцепимся ещё и с полицией…

— Но у нас же есть билеты.

— Они не дают право на взлом и незаконное проникновение. Не говоря уже о том, что заряда батареи едва хватит, чтобы завести движки. Какие тут гонки? Думай, думай…

Рядом возвышалась башенка, в небольшом оконце на втором этаже горел робкий свет. Это же диспетчерский пункт! В десяток прыжков взобравшись по серпантинной лестнице, я постучала в аккуратную деревянную дверь. С той стороны донёсся раздражённый голос:

— Михална, опять ты что ли?! Входи, открыто!

Я толкнула дверь. Внутри, забросив ноги на контрольную панель, в кресле лениво развалился мужичок преклонных лет. Жёлтый жилет висел на спинке кресла, в углу мерцал жидкий кристалл плоского телевизора, а мужчина держал в руке банку пива. Увидев меня, он спохватился, поставил банку на пол, протёр глаза и спросил:

— Тебе чего?

— Мне нужно попасть на транзитный поезд. Билеты есть.

— Так чего не села там, где положено?

— Я опоздала, пришлось догонять на другом транспорте. Удалось опередить его немного, и теперь мне нужна ваша помощь.

— Опередить маглев? — Он потёр затылок. — Тебя что, с самолёта сюда сбросили? Хватит мне зачёсывать. Иди по своим делам и не мешай работать!

— Это вопрос жизни и смерти. Я не могу уйти, я должна попасть на поезд.

— Я не могу тебе ничем помочь. — Он снова взял банку пива и отвернулся к телевизору.

Закипая, я размышляла, не затолкать ли ему эту банку в глотку, но пришла к выводу, что этим делу только навредишь. Вздохнув, сунула руку в карман, достала брелок и положила его на широкую приборную панель перед мужчиной. Диспетчер поднял на меня вопросительный взгляд.

— Там, внизу стоит гравицикл, — сказала я. — Теперь он ваш. Нужно только зарядить батарею.

Скрипнуло кресло. Мужчина молча поднялся, приоткрыл дверь и выглянул наружу.

— Не шутишь?

— Мне не до шуток, — твёрдо ответила я.

Вернувшись за пульт, диспетчер набрал код, вывел на дисплей карту, что-то проверил в графике на мониторе и взял лежащую тут же гарнитуру.

— Двенадцатый скорый, вызывает Горно-Алтайск, приём… Пароль: «северный олень сбросил рога»… Слушай, двенадцатый, нужна экстренная остановка. Очень важный пассажир… Очень-очень, с самого верха… Опоздунья – не то слово… Да, билет есть… Спасибо. С Наступающим!

Повернувшись ко мне, он сообщил:

— У тебя будет двадцать секунд на посадку.

— Благодарю. Если что – вы меня не видели, и мы вас не знаем.

— Мне всё равно. Занимайтесь своими делами, — отмахнулся он и вернулся к просмотру, тут же забыв и обо мне, и о лежащем рядом с ним ключом от «Хускварны»…

* * *

Со стороны тёмных гор, едва выхваченных лунным светом из ночного мрака, неспешно приближаясь и переваливаясь по покатым склонам, раздавался нарастающий электрический гул. Мы стояли на совершенно пустой платформе. Из низины, где расположился посёлок, доносились крики, в небо взметались искрящиеся фонтанчики фейерверков. Я беспокойно оглядывалась на горы и посматривала в небо – не появятся ли в ночном небе огни преследователей.

Словно из ниоткуда показался луч прожектора, прошивающий темноту на многие сотни метров вперёд, и на высоте полуметра от земли из тьмы выплыла гладкая округлая морда головного вагона скорого поезда. Мимо, над нашими головами, замедляясь, поплыли лощёные кремовые бока со светящимися изнутри окнами. Наконец, поезд остановился, со свистом приспустился, а дверь ближайшего вагона гостеприимно отворилась.

Выдвинулся трап, и на платформу вышел проводник с каменным лицом. Сверив данные электронных билетов с нашими фальшивыми удостоверениями оперативных работников, он опасливо покосился на пристёгнутую к моему бедру кобуру, затем протянул было руку, чтобы взять сумку у Марка.

— Спасибо, я сам, — отстранился тот.

Мы забрались в вагон, кондуктор поднялся следом, задраил дверь, после чего приглашающим жестом указал в сторону коридора:

— Купе номер восемь, предпоследнее. Проходите, пожалуйста. Вам чай принести?

— Нет, спасибо, — отрезал Марк. — Лучше скажите, есть у вас тут вагон-ресторан?

— Да, через один по ходу движения.

— Спасибо большое…

Коридор. Тот самый, из последнего видения! Эти же лёгкие занавески мерно покачивались на окнах, за которыми набирали скорость наряженные снегом ели. Одна за другой отсчитывались одинаковые сдвижные двери. Томас показал мне именно это место, сомнений быть не может – а значит, мы на правильном пути.

Купе было довольно просторным. На четыре места мы с Марком были в нём единственными обитателями, да и в вагоне царила тишина. Лишь из противоположного конца узкого коридора раздавался чей-то неразборчивый диалог и детские вскрики – похоже, кроме нашего занято было ещё буквально одно-два купе. Я присела у окна, глядя вниз, на безмятежный посёлок. Люди пускают салюты, открывают шампанское, жгут бенгальские свечи, садятся за накрытый стол с родными. Одни мы в темноте бежим куда-то, совершенно уже непонятно зачем…

Поезд мягко тронулся и начал набирать скорость. Интересно, как там дядя Ваня и профессор Мэттлок? Надеюсь, они живы… Телефон я сломала и выбросила ещё у гостиницы, но мне непреодолимо хотелось услышать их голоса. И ещё сильнее мне хотелось задать Мэттлоку один единственный вопрос: «Что нас ждёт?»

Марк уже забросил сумку наверх, в багажное отделение, и сидел напротив меня, провожая взглядом горное поселение.

— Лиз, пойдём в ресторан? — предложил он. — Честно – я уже не помню, когда мы последний раз были в ресторане. Хоть в каком-нибудь, самом захолустном. Да и есть очень хочется…

Нужно было отвлечься, к тому же желудок и правда напоминал о себе, поэтому я согласилась, и мы, заперев купе, направились в сторону головы состава. Пара пьяненьких вечерних пассажиров, встретившихся нам в коридоре, опасливо уступили дорогу – наш вид резко контрастировал с атмосферой праздника, царившей в воздухе…

* * *

Мы сидели с Марком за уютным столиком светло-коричневого дерева, а за окном неслись тёмные силуэты холмов, тая в снежной кутерьме, которую поезд поднимал, проносясь над магнитным жёлобом. Я отставила в сторону пустую тарелку из-под говяжьего жарко́го и теперь наслаждалась бокалом красного вина, бутылку которого за дополнительную плату нам выдал услужливый бармен.

— А ведь раньше поезда ходили по железным рельсам, — задумчиво сказала я. — Мне кажется, было что-то такое в перестуке колёс. Что-то тёплое, родное. Сложно объяснить…

— Я фнаю, фто это было, — промямлил Марк, прожёвывая очередной кусок. — Это была стабильность. Тутух-тутух… Всю дорогу одно и то же, никаких неожиданностей. Для тех, кто ценит надёжность и стабильность, лучшего звукового фона и не найти…

— Кое-где до сих пор используются старые железные дороги, например, в Индии, — вспомнила я факт из электронной энциклопедии. — Надо будет однажды прокатиться, я ведь никогда так не путешествовала. Я даже в маглев села впервые в жизни…