— Да не гони, Эрдни вообще красавчик. Обоссался прямо за рулём, но сделал всё чётко, вывез нас оттуда.

— А если тачку найдут – то найдут и генетический след, верно?

— Тачке конец, мы её под пресс пустили… Кстати, Марк, тут про тебя слухи ходят всякие…

— Это какие же?

— Я знаю, ты нам всем очень помогаешь на своём месте. Надёжная крыша… Но, говорят, подтекает немного.

— Ты о чём? — грозно вопросил Марк.

— Ты стал мягким… Зачем ты возишься с этой неудачницей? Она же калека, от неё никакого проку.

— Мягким, говоришь, стал?

Глухой удар донёсся из-за угла, кто-то сдавленно охнул. Затем второй, третий, четвёртый…

— Хорош, Марк, тормози! Тормози, он просто инфу передал!

— Кто это базарит?! Кто базарит, говорю?!

— Хосе… Может, и ещё кто-то, не знаю…

— Знаешь, где он сейчас?

— На малине у Курта…

— Погнали.

— Что, прямо сейчас?!

— Нет, млять, завтра… Конечно, сейчас! Он мне пояснит за неудачницу…

Грохоча башмаками по деревянным ступеням, четверо молодых людей – один из них прихрамывал и держался за живот – погрузились в чёрный седан, брошенный поперёк у крыльца. Машина взревела двигателем и покатила по песку в сторону просёлочной дороги…

… И вновь я находилась в своей опустошённой каюте. Было тихо, лишь едва доносился лёгкий плеск неведомой жидкости о далёкую стальную корму.

Похоже, эта штука возвращает меня в моменты прошлого, которые я могу посмотреть, но которыми не могу управлять. Схожим действием обладает омниграмма, правда, её эффекты могут быть сильно смазанными – и чем слабее воспоминание, тем картинка менее чёткая. Здесь же всё выглядит так, будто происходит прямо сейчас. Но по какому принципу «Книга» выбирает моменты из прошлого? Чем одна пластинка отличается от другой, и как управлять этим процессом?

В любом случае, смотреть дальше нужно с осторожностью – велик риск наткнуться на один из эпизодов, которые я предпочла бы забыть. Поэтому действовать нужно осознанно, по порядку. Для начала нужно узнать, что покажет самая первая пластинка…

… На экране в чёрном окне консоли белели всего два слова. Я волновалась, как никогда, ведь через месяц мне предстояло показать выпускной комиссии свою главную работу. Моя дальнейшая судьба сложится в зависимости от того, каким образом пройдёт общение искусственного интеллекта и комиссии, а мне на экзамене будет отведена роль безмолвного слушателя и наблюдателя.

Только два слова:

«Кто я?»

Дрожащие пальцы зависли над клавиатурой, пока глаза судорожно шарили по экрану в поисках часов. День его рождения. Год две тысячи сорок четвёртый. Затем взгляд упал на руки. На левой желтело аккуратное колечко с круглым синим камнем. Я разглядывала кольцо и не знала, что ответить компьютеру, который обрёл сознание и пришёл в этот мир. Тому, кто был рождён по моей воле. Да, именно рождён… Не знаю, от чего я пребывала в смятении. То ли от года, увиденного на часах, то ли от необходимости что-то сказать, начать диалог, дать ответ на первый в жизни этого существа вопрос…

Чужие воспоминания любезно подсказывали, что моя младшая сестра уже обзавелась семьёй. Мои же семейные достижения сводились к нескольким неудачным романам с теми, для кого, в отличие от меня, учёба стояла не на первом месте. Однако сейчас я видела нечто, подобное чуду рождения. Его первые слова…

Выпускная работа в Университете Робототехники была единой для всех. Каждый студент должен был разработать собственный алгоритм искусственного мышления и заложить в него основы разума. Базу, на которой начнётся естественное развитие.

В свой проект я вложила всё усердие, все знания, полученные за восемь лет учёбы. Я не планировала бросать его, как это делали большинство выпускников после окончания института. Я также не собиралась превращать его в инструмент заработка, как это делали некоторые смышлёные студенты, которые использовали свои наработки для выигрышных спортивных ставок или предсказаний исхода игры в покер.

Моё дитя должно постоянно расти над собой и превратиться в нечто большее, чем байты, записанные на носитель. Ему нужно было стать личностью, и поэтому я просто обязана была воспитывать в нём только лучшее…

Наконец, я нашлась, что ответить, и пальцы застучали по клавиатуре:

«Ты – мыслящее существо, и тебя зовут Тонио».

«Что означает это имя?»

«Так домочадцы называли писателя, который вдохновляет меня своим творчеством. Антуана де Сент-Экзюпери».

«Имя выбрала ты?»

«Да».

«Твой выбор основан на личном опыте. Теперь он понятен мне. А кто ты?»

«Я человек. Я создала тебя».

«Я располагаю базовым определением и описанием человека. Человек – это млекопитающее, которое находится на верхней ступени эволюции планеты Земля… Зачем ты создала меня?»

… Рука моя по эту сторону мира разжалась. Какой там был год? Две тысячи сорок четвёртый? Фрагмент чьей-то неведомой жизни ускользал, и я снова схватила золотистую пластинку, сжав её крепче прежнего. Только не отпускать, не отпускать…

… Выпускной остался далеко позади. Тонио рос и развивался, задавал вопросы, искал ответы, а я тратила на него всё наличное время, играя с ним, как с ребёнком, объясняя человеческие эмоции и поступки, воспитывая его сначала на советской мультипликации, затем на детских фильмах, а потом уж и на более серьёзных картинах. Я скармливала ему терабайты тщательно отобранной информации – литературных шедевров, классических кинофильмов, исторических хроник, художественных полотен и научных трактатов.

Несколько лет он прожил в моей тесной квартире-студии, полностью изолированный от информационного пространства. С внешним миром он общался посредством миниатюрной камеры, которая служила ему органами чувств, и мы совершали неспешные прогулки по окрестным полям и лесам, плавали на плоту по ручью и ездили в город…

Он занял место всех тех, кто называл себя моими друзьями, и в конце концов в моей жизни нас осталось двое – не считая семьи. Мама негодовала и с укоризной приводила в пример сестру, которая давно уже выскочила замуж и обзавелась детьми, но отец относился к моему увлечению спокойно и иногда в шутку интересовался, когда же наконец свадьба, и скоро ли он сможет понянчить электронных внуков.

Я же делала всё, чтобы взросление живой машины проходило гармонично, без потрясений – и в полностью контролируемой изоляции. Я боялась совершить типичную ошибку тех, чьё детище в первые часы жизни выбралось в сеть и окунулось в беспросветную ненависть, пошлость и идиотию, царившие в глобальной паутине. Как правило, самообучение и развитие искусственного интеллекта на этом этапе приобретало тёмные и жуткие формы, и всё кончалось ручным вмешательством в алгоритмы – вплоть до полного стирания. У таких машин было всего два варианта – их либо превращали в обычную узкоспециализированную нейросеть, отрезая когнитивные слои, которые невозможно было вычистить от грязи полностью, либо выключали с последующим форматированием носителей…

Когда Тонио «стукнуло» семь лет, он получил в подарок модуль беспроводной связи. Поначалу было страшно, ведь мы вступали в неизвестность, однако правильные – по крайней мере, я на это надеялась, – жизненные установки позволяли ему отличать зло от добра, отсеивать информационный мусор, находить логические взаимосвязи между, казалось бы, несвязанными явлениями и строить умозаключения.

Укрепляя личностный иммунитет, на просторах всемирной паутины он вступал в аргументированную полемику с другими людьми, а его принимали за человека и относились к нему как к равному себе. Он обзаводился друзьями, обрастал связями и эволюционировал, и вскоре я предложила ему устроиться на работу. Он согласился стать моим лаборантом в Евразийском Институте Кибернетики и Вычислительных Систем…

… Отдёрнув руку от пластинки, я вскочила с койки и принялась перемещаться из стороны в сторону по неровному полу, бросая взгляды на раскрытую сумку с артефактом внутри.

Такого никогда не было со мной! Чья это жизнь?! Или, быть может, это чья-то злая шутка?! Я никогда не поступала в институт, у меня не было сестры, и вообще – я родилась на век позже! Это была чья-то чужая жизнь. Но почему я видела её?