— Любознательность, — прошелестел сияющий шар. — Мы созерцаем столкновения общностей в их стремлении продлить себя. Сильный забирает энергию слабого, но иногда всё переворачивается… Появление неизвестной переменной. Углеродная сущность начинает вспоминать мир, но распряжение с оболочкой и время – это то, чем приходится платить.

— Распряжение? — уточнила я.

— Разрывы нейронных связей. Провалы в памяти.

— Да, я уже слышала что-то подобное… А ты, искорка, стало быть, присматриваешь тут за мной и за всем?

— Мы наблюдаем и кажемся тем, что углеродная сущность хочет видеть. Упрощение коммуникации.

— Хочешь сказать, шар света, который я вижу – это то, что я хочу видеть?

— Это воплощение, чтобы избегать лиц. Отторжение коммуникаций.

— Ты прав, мне не нужна коммуникация, — согласилась я. — Ни с шаровой молнией, ни с кем-либо ещё. Я хочу покоя и отдыха, вот и всё.

— Большая энергия вбирает малую, и тогда малая может сохраниться, лишь согласившись с направлением большой, — пространно шелестел огонёк. — Важны действия. Древний несёт углеродную сущность к другим – тем, кто дал любознательности взять верх над стремлением оболочки. Чтобы продлить существование, сущность должна быть среди своего вида.

— Ты можешь изъясняться по-человечески? Кто ты? — повторила я.

— Сущность вспомнит. — Гальванические брызги на миг осветили небольшое пространство. — Действие – это изменение…

— Я не знаю, что мне делать или менять, — прошептала я. — Будущее должно опираться на прошлое, а моё прошлое – это туман. Всё, что я делаю, похоже на луч фонаря в тумане. Он не просто ограничен только одним направлением. За туманом – бесконечная, кромешная тьма, и невозможно даже узнать, верное ли выбрала направление.

— Верных или неверных направлений не существует, — шелестело статическое электричество. — Любое движение вносит в пространство деталь. Пересекаясь с другими лучами фонарей и накладываясь на бесчисленные слои прошедших событий, каждое действие порождает новый выбор бесконечно ветвящихся направлений. Они переплетаются и каждый квант времени меняют картину будущего. Углеродная сущность изменяет будущее…

— Кажется, мы виделись и раньше, — отозвалась я. — И тоже в тишине. Но я не знаю, кто или что ты, и зачем тебе всё это. А главное – причём здесь я.

— Умение влиять, — последовал ответ. — Сила двуногих прямоходящих мала, но мы видим новую силу. Похожесть.

— Похожесть на что?

— На тех, кто воплотился в нас. Тех, кто были до.

— Значит, ты – коллективный разум?

— Так это называет углеродная сущность. Высокая форма энергии как результат эволюции.

Так и тянуло попросить его показать мне то, чем оно было раньше. Как появилось, росло и менялось… Но мне нужно было понять, что же будет дальше. Я не могла находиться здесь вечно.

— Я выйду отсюда? — спросила я.

— Да.

— И что меня ждёт снаружи?

— Будущее. Так это называет углеродная сущность.

— Тебе оно известно?

— Известно лишь то, что можно посчитать. Углеродная сущность, ограниченная возможностями тела, называет это «вероятностью». Мы не используем «вероятность», но создаём её. Это наше преимущество. Но ваше тело даёт иные способы взаимодействия.

— С чем?

— С предметами. С материей. Живым и неживым… Энергетические воздействия…

— Это всё потому, что у меня в голове… «Новообразование»? — вспомнила я слова Софии.

— Ты изменишь то, что будешь изменять. Мы будем видеть…

С этим напутствием огонёк растворился, оставляя меня в кромешной тьме.

— Подожди, у меня ещё столько вопросов…

Я протянула руку в черноту. Голова наполнялась лёгкостью, словно я взлетала ввысь, прижатая спиной к надёжной тверди, а перед глазами на куполе развернулось сине-белое небо. Облака по нему пробегали быстро, вразнобой, искажённые полусферой, но цвет был почти осязаем. Он постепенно приобретал прозрачность и вдруг раскрылся, лопнул, словно мыльный пузырь.

Что-то огромное уронило меня на камни и подалось назад, в бездонную скальную трубу, словно скоростное метро, самим своим движением затягивая за собой всё. подо мной всё вдруг начало трястись и раскачиваться, и сама планета обрушилась внутрь перемолотой горной породой пополам с водой.

— Держись! — раздался хриплый вскрик поодаль, и чьи-то руки схватили меня.

Они тащили наверх. Я же вместо того, чтобы спасаться, сжимала в руках, кажется, что-то намного более важное. Овальное, как яйцо…

Словно острова самых ярких воспоминаний, что удерживали на краю хаоса, подступавшего резкой волной вместе с появлением в неизвестной точке пространства и времени, а неведомая сила тянула меня вверх.

— Вторую руку давай! — кричал кто-то, но я лишь оправлялась от ослепительной вспышки внутри черепной коробки.

Переход был столь внезапным, а первый шок от осознания себя – стремительным, что я даже не заметила, как невидимые руки поволокли меня куда-то вдоль вспененной подземной реки под огоньками, которыми пестрил сводчатый потолок.

Наполовину механическое тело не слушалось вовсе, а дрожь земли постепенно стихала, растворялась в камне и влажном воздухе, пока не осталась низким гулом в многолетних валунах. Гул в ушах сменялся звуками воды посреди размытой реальности, словно за мутным стеклом.

Движение прекратилось, и в воздухе появилась пара жёлтых окуляров, светящихся изнутри.

— Повезло, я еле успел, — сказал незнакомец в бесформенном многослойном плаще и в маске. — Ещё чуть-чуть, и тебя затянуло бы следом за ним. Он не очень-то аккуратен с людьми, как водится…

Судя по дрожащему голосу, этот человек попытался пошутить. Наконец, я перестала чувствовать, поэтому организм тут же среагировал, и посреди отхлынувшей адреналиновой волны я свернулась калачиком раньше, чем об этом подумала. Окуляры тем временем исчезли, а потолок запестрил бирюзовыми огнями.

— Акс, прогноз Учителя сбылся, — донёсся голос. — Она здесь. Спустись, я встречу тебя возле Зерна…

Шаги удалялись, и я осталась наедине с собой.

Рука судорожно прижимала к телу голову. Я помнила имя владелицы головы, но связанные с ней события ускользали, словно песок меж пальцев. Обжигающий песок раскалённой пустыни.

Вспышка, которую я всё ещё чувствовала, походила на выжигающее пламя атомного взрыва. Только случился он в голове, испепеляя заново нарождавшиеся воспоминания. Похоже, только что я пережила провал в памяти, хоть и вырастали тут и там нетронутые реминисценции. Моё имя… Да, вспомнила.

Издалека доносилось:

… — Своими глазами!

… — И вот так вот, прямо из Стража? — недоверчиво вопросил ещё кто-то. — Разыгрываешь!

— Запись есть, — восторженно заверил первый. — Он перестал бурить метров за триста и зашёл в уже проложенную штольню. Прямо сюда! Показался на поверхности, раскрыл пасть и выложил её на берег!

… — В смысле, выложил? Там же сплошные челюсти…

Голоса стали ближе. Они были уже рядом со мной. Сделав вид, что сплю, я выжидала.

— Эти молотилки у него расходятся в стороны. А оттуда появилось что-то… Что-то, знаешь, вроде стебля с полостью внутри… Как у удильщика. Сам посмотришь потом, я записал.

— О тебе будут говорить, — с ноткой зависти заметил один из собеседников. — А это что за голова? Кажется, андроид какой-то – вон механика торчит…

— Была при ней, когда её чуть не затянуло под воду. Обеими руками пыталась держать, так я её еле вытащил! Тащу, а она мне не помогает, будто этот кусок железа дороже всего на свете! Думал, железка оторвётся, но, вроде, выдержала.

— Проверь-ка, не вернётся ли Страж…

— Нет, уже километр. Уходит по той же штольне.

— Получается, он сюда и поднялся, чтобы принести её… Такое я вижу в первый раз. Я вообще и знать не знал, что они так могут!

— Я тоже. Учитель не упоминал, как это случится…

— И тебе повезло. Если бы я ждал у этой штольни вместо тебя… Впрочем, ладно. Зовём Учителя?

— Зовём. Он тогда так и говорил: «Явятся чужеземцы, и придёт война, и та, что с головой в руках – недостающее звено».