За три курортных дня я намотала по бесконечным коридорам корабля десятки километров, но не обошла даже половины. Я побывала в четырёх кинотеатрах, в аквапарке, дельфинарии, концертном зале, в крытом прогулочном парке с зелёными насаждениями, в спа-салоне и даже на поле для гольфа – и везде были люди. Их были бесчисленные толпы, они шумели, смеялись, праздно бродили туда-сюда, ели, пили и курили, и порой я жалела, что Ваня взялся за этот контракт, загнавший меня в этот муравейник на целых трое суток…
Позади осталась Новая Земля и огромный пересадочный причал на острове Северный, от которого корабль двинулся на запад после короткой остановки. На борт сели две сотни пассажиров, но единственный человек не смог попасть на корабль, поскольку её бронь вдруг оказалась аннулирована. Как известно, беда не приходит одна, и к сорванной посадке на судно добавилась ещё одна напасть. Неосторожно подхваченный через общественную сеть портового кафе вирус повредил протокол связи нейрофона – одной из прикладных программ интерфейса – и теперь женщина не могла связаться с внешним миром. По крайней мере, до визита к нейротехнику…
— Дед, тебе пора отказываться от радиосвязи, — протрещал Марк в наушнике. — Вам ещё хорошо, а у меня тут, под самой магнитной бурей так фонит, что уши вянут.
— Хорошо, я помечу в резюме – за операции севернее шестидесятой параллели не берёмся, — сострил дядя Ваня.
— Лучше наслаждайся видом, Марк, пока есть возможность, — сказала я, любуясь нежными сполохами полярного сияния.
— Давайте уже ближе к делу, — зашелестел старик. — Цель вышла из каюты и направляется к лестнице. Если мы что-нибудь понимаем в человеческой натуре – а мы в ней, конечно же, что-нибудь понимаем, – он идёт в бар. Ближайший к его каюте бар на уровне двадцать семь-Д – это полторы сотни метров и два лестничных пролёта.
— Сколько у нас времени? — спросила я, разворачивая на сетчатке глаза план огромного шестисотметрового океанского лайнера с громким названием «Посейдон».
— Наверное, минут двадцать, — ответил дядя Ваня, и я живо представила себе, как он нервно потирает свои стальные конечности. — Дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж… Чемодан по ошибке одного из андроидов-грузчиков застрял где-то в бесконечных лабиринтах транзитной зоны, поэтому даме придётся немного побегать в его поисках – сразу после того, как она поскандалит на контроле. Далее последует оглушительная истерика по поводу потраченных нервов, а где-то минут через десять – когда администратор пообещает уладить всё в кратчайший срок, а системщики найдут следы внешнего проникновения, – она удосужится-таки открыть записную книжку и набрать своего ухажёра с таксофона… Да, у нас минут двадцать, — повторил старик. — Так что давай-ка, Лиза, покажи нам мастер-класс по скоростному соблазнению незадачливого любовника.
— Значит, двадцать семь-Д… — пробормотала я, построила маршрут и наконец отлипла от перил верхней палубы. — А к чему такие сложности, деда? Не проще было позвонить её мужу и сказать, куда она на самом деле собирается?
— Проще, — согласился дядя Ваня. — Но тогда он устроил бы ей скандал, она сообщила бы своему обожателю о том, что поездка отменяется, и он бы знал, что всё сорвалось по вине гадкого мужа. А вот сейчас он, пребывая в полном неведении, идёт топить отчаяние в вине. Это лучший момент, чтобы поймать рыбку на живца…
Было чудовищно холодно. Дорогущая шёлковая накидка на высоте ста метров над уровнем моря не спасала от сердитого арктического ветра, а перламутровое платье в пол продувалось насквозь. Мне хватило трёх минут, чтобы озябнуть, но уходить отсюда совершенно не хотелось, равно как и возвращаться в кишащий людьми огромный плавучий город. Однако, я должна была идти – на мне висела самая ответственная часть операции.
Вернувшись в тепло, под прозрачный смотровой купол, озарённый изумрудным светом, я зашла в уборную, чтобы ещё раз оглядеть себя. Из глубин зеркала на меня смотрела юная надменная стерва, погрязшая в роскоши – блестящее серебристое каре обрамляло лицо, едва касаясь тонкой шеи; длинными водопадами золотились шикарные серьги, украшенные паинитовыми кристаллами; сине-фиолетовые линзы глаз под опахалами длинных ресниц прошивали насквозь страстными чёрными стрелами; смоляные губы блестели под голубоватым светом потолочной лампы.
Образ, дополненный туфлями на высоком каблуке, вызывающе источал убийственный шарм, и единственное, за что мог зацепиться глаз – это идеально отполированные мехапротезы предплечий над длинными оперными перчатками. Я надеялась на то, что пребывающая в омуте разочарования и горечи жертва не придаст особого значения этой крошечной нестыковочке…
Ну что ж, семнадцать минут – время пошло…
Лабиринты сверкающих роскошью коридоров корабля вели меня вперёд. Мелькали вывески – ресторан, кинотеатр, бассейн, парикмахерская, теннисный корт, детская игровая зона… Плавучий отель был настолько огромен, что в нём совершенно не ощущалось движение, качка трёхметровых океанских волн и беспощадные ветры – словно вся эта конструкция прочно стоит на месте. Навстречу мне шли шикарно одетые люди – благородные мужчины во фраках, манерные женщины в бальных платьях. Они неспешно бродили по коридорам, вполголоса обсуждая что-то, сидели за столиками, смотрели в обзорные окна на бескрайний ночной простор.
Создавалось ощущение, что я попала на королевский приём, где уже собрались все гости – не хватало только королевы, на фоне которой я чувствовала себя самим совершенством, ловя на себе плохо скрываемые завистливые, вожделеющие, ошеломлённые взгляды…
Ещё один поворот коридора – и впереди показался роскошный бар-ресторан, полный людей. Многоголосый людской гомон растекался по залу, а я, застыв на пороге, высокомерным взглядом неторопливо обвела помещение.
— А ты, Лизуня, похоже, уже вжилась в роль, — проскрипел дядя Ваня в коммуникаторе. — Я вижу тебя на камерах – ты просто законченная властная безупречность. Не хватает только таблички: «Не влезай – убьёт».
Я промолчала, сделав вид, что ничего не услышала.
— Итак, — продолжал старик, — за твоим клиентом присматривают. Видишь тех двух джентльменов справа? Тех, с бокалами, что постреливают глазами в сторону стойки.
Я едва заметно кивнула, разглядев двоих бритых здоровяков в костюмах. Я заприметила их, как только вошла – уж больно они выделялись среди тщедушных богатеев своей комплекцией.
— Третий охранник слева от тебя, на углу стойки. Остальных пока не видать – думаю, они где-то в коридорах. Твой выход. Будь внимательна и осторожна, — напутствовал дядя Ваня, а затем коммуникатор пиликнул и замолк.
Впереди, на табурете у барного прилавка сидел мужчина. Лысоватый, в сером невзрачном костюме, он держал в руках стопку с золотистой жидкостью – первую и, похоже, далеко не последнюю за сегодня. Лавируя между группками людей, я решительно подошла к стойке и присела через один стул от незнакомца.
— «Опаловую страсть», пожалуйста. Со льдом, — попросила я одетого с иголочки бармена в бордовом жилете.
Тот учтиво кивнул головой и принялся готовить заказанный коктейль. Сидя спиной к незнакомцу, я украдкой поглядывала на брильянтовые наручные часы и делала вид, что рассматриваю посетителей бара.
— Кого-то ждёте? — послышался сбоку негромкий голос.
— Да. Но я, кажется, жду напрасно, — ответила я и горько усмехнулась, смерив взглядом огромный панорамный экран с горными пейзажами. — Иногда они не приходят.
— Это точно, — вздохнул мужчина.
Я повернулась к нему и встретилась взглядом с умными глазами за стёклами очков в тонкой серебристой оправе. Какая-то искра промелькнула за линзами, человек скользнул взором вниз, к моему декольте и едва заметно выпрямил спину.
— А кого ждёте вы? — спросила я, изображая интерес.
— Она должна была сесть на корабль в Русской Арктике, но что-то пошло не так, — произнёс мужчина. — И я не могу с ней связаться – нейрофон отключён.
— Вам, пожалуй, проще, — заметила я. — Ваша пассия хотя бы пользуется достижениями технического прогресса, в отличие от того, кого жду я.
