— Ты про это? — Рамон оглядел свою форменную броню штурмовика Конфедерации. — Она казённая, а жаль…

— И всё-таки, что у вас произошло? — Я изучающе смотрела на него, сопоставляя Рамона с ним же самим, только двухлетней давности.

— Мы с ребятами выследили эту лабу, а потом вернулись обратно и встали лагерем на ночлег, чтобы подумать, что делать дальше. — Взгляд моего тренера и наставника стал отрешённым, он погружался в воспоминания. — Островок совершенно неприступный, но, как казалось, абсолютно пустой. Мы никого и ничего не выследили за целые сутки, а потом отправились обратно к лагерю на ночёвку. А посредь ночи, когда мы уснули, эти твари приземлились на помойку, чтобы полакомиться объедками. Их было буквально пара-тройка, и нам удалось отпугнуть их без потерь. Но лично мне было понятно, что они ещё вернутся, поэтому я отдал приказ о перемещении, и мы спустились с горы вниз…

— Один из ваших багги сломан, я видела масляную лужу, — вспомнила я. — Но второй-то должен быть на ходу. Почему вы пошли пешком?

— Мы собрали из двух машин одну, но она так и не завелась, чёртов песок забил всё. — Рамон с досадой махнул рукой. — Насекомые затихарились, а мы решили попытать счастья здесь, у лаборатории, ведь звать на помощь было больше некого. На месте могла родиться идея, как пересечь каньон. Но мы попали в полную задницу, да ещё на открытой местности… Я потерял троих бойцов, а Василий нас спас. Вчера Родригес умер от кровопотери, и из нашей группы остался только я…

Сбоку появился закованный в броню изрядно помятый мужчина со шлемом в руке. На вид ему было под пятьдесят, а жёсткая трёхдневная щетина и усталое, бледное опухшее лицо выдавали в нём заядлого любителя пропустить стаканчик-другой.

— Дверь пока держит, но надо будет утром осмотреть повнимательнее, — сказал Василий, а затем небрежно отсалютовал мне: — Лейтенант-ефрейтор экстерриториальной охраны Конфедерации. Зовут меня Василий. Увидел людей в беде и решил впустить. По правде говоря, нас тут от штатной численности осталось немного, так что места всем хватит… На текущий момент я старший по званию, поэтому принимаю решения по безопасности. Если проще, любая попытка выйти наружу или открыть любую закрытую дверь – через меня.

Я обвела взглядом помещение, напоминавшее интерьер космолёта. Сквозь комнату, словно тигр в клетке, из стороны в сторону расхаживал Эмиль с автоматом в руке и коммуникатором возле уха.

— Конвой, приём. Отзовитесь, конвой… Слышите меня? Enculé! — выругался он, звонко пнул стену и выключил передатчик. — Нет ответа, один шум. Мы теперь что, отрезаны от внешнего мира?

Рамон развёл руками.

— Был у нас лазерный передатчик, но был заклёван вдребезги…

— Дальней связи нет и в ближайшее время не предвидится, — изрёк Василий, пожав плечами. — Но в качестве утешения я покажу вам фокус.

Вынув из кармана монетку, он положил её на стол. Монета приподнялась, встала на ребро и принялась неспешно поворачиваться, слегка покачиваясь в воздухе. Рамон улыбнулся и пояснил:

— Он мне это тоже показывал.

— Магнетизм, — догадалась я.

Василий ловко подхватил монету и сунул обратно в карман.

— Местные горы и вулканы богаты железом и запросто экранируют радиоволны, — сказал он. — К тому же у нас здесь небольшой дефицит энергии, поэтому магнитную бурю, которая сейчас висит над экватором, нам не «перекричать».

Взяв со стола один из миниганов, он принялся вытаскивать ленту из патронного узла.

— Кстати, да… Добро пожаловать на самый изысканный курорт Пироса, — сосредоточенно перезаряжая орудие, пробормотал он. — Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Здесь мы в безопасности, но я бы не советовал выходить на прогулку без веской на то причины…

Снаружи шелестели и трещали жилистыми крыльями ползающие по крыше и стенам летучие твари. Острые когти и жвалы царапали гермодверь, пробовали на ощупь щели, искали слабое место, сквозь которое можно было бы проникнуть в этот клочок безопасности посреди хаоса. Рамон расстегнул застёжки и уложил укреплённую бронепластинами куртку на большой железный стол рядом с остывающим пулемётом. Василий подбоченился и объявил на всё помещение:

— Господа новоприбывшие! По протоколу безопасности я обязан изъять у вас оружие. Прошу сложить всё огнестрельное и холодное на этот стол.

— Я боевой офицер, я не расстаюсь со своим оружием! — возмутился Эмиль, поудобнее перехватывая автомат одной рукой. Во второй он так и сжимал рацию.

— Табельный можешь оставить при себе. А всю штурмовку – вот сюда. — Василий невозмутимо постучал пальцем по столешнице. — За сохранность отвечаю. Если соберётесь наружу, я вам их верну, но внутри никаких стволов. Ферштейн?

Громко сопя, Эмиль демонстративно разрядил автомат и грохнул им по столу.

— Идите, ребята, я вижу, вы друг по другу истосковались, — обратился к нам начальник охраны. — Мы тут сами приберёмся… Как тебя, служивый? — поинтересовался он, заглядывая Эмилю в лицо.

— Капитан Эмиль Дюпре, вольнонаёмный отряд «Степные корсаки».

— Да. Мы с Эмилем отнесём всё в арсенал… Ты, товарищ в штатском, — обратился он к Оливеру.

— Оливер, — уточнил тот.

— Убери, пожалуйста, свой обед с пола, Оливер. Ведро с тряпкой – прямо по коридору, первая дверь направо…

Эмиль, прекратив бесплодные попытки связаться с конвоем, взялся разряжать всё оставшееся оружие. Рамон снял с себя и сложил в кучу тяжёлую экипировку. Коротко кивнув Василию, он предложил мне:

— Пойдём, нечего в прихожей торчать, а то и так дышать нечем. Как ты любила говорить на тренировках, меньше народу – больше кислороду.

Я поднялась на ноги, и мы с ним бок о бок направились по коридору в глубь комплекса. Адреналин после рывка за жизнь уже покидал кровоток, сердцебиение постепенно приходило в норму. Только сейчас я обратила внимание, что мой наставник был бледен, по лбу его струился пот, а глаза были красные, словно от регулярного недосыпа.

— Ты сильно изменился за эти годы, Рамон. Совсем тебя Альберт загонял, я смотрю…

Он крякнул, потирая плечо:

— Да и у тебя видок не очень, старушка. Времени прошло всего ничего, а кажется, будто лет десять… Ты пропала в непростой период, пришлось искать тебе замену. Кое-кто даже хотел тебя разыскать, но Альберт настоял, чтобы к тебе никто не приближался… Ты разобралась со своими делами? Нашла ответы на вопросы?

— И да, и нет. Ты знаешь, что было после твоего отлёта, а больше мне добавить нечего. Но ты ошибся, потому что это не принесло мне покоя. Избавление – пожалуй. Но я окончательно потерялась с этими разъездами по галактике, а в последнее время всё вообще катится в тартарары.

— Где кончается одно, там начинается другое, — философски заметил Рамон. — Кстати, где твой белозубый братец со своей пятиструнной гитарой? Нам бы развлечения не помешали, а то каска уже потихоньку уплывает в этих стенах.

— Марка больше нет.

Я едва услышала собственный голос, а Рамон замер как вкопанный и недоверчиво уставился на меня, но увидел на моём лице только усталость. Оплакивать Марка я больше не могла.

— Как это случилось? — коротко спросил наставник.

Вдаваться в подробности не хотелось. Этот удар в спину от судьбы был чересчур жесток, если учесть, что сотворён он был руками человека… Нет, уже, пожалуй, не человека, – который был когда-то для меня ярким светом в конце тёмного туннеля интернатских будней. Воспоминания, связанные с лагерем посреди леса, в последнее время очень часто давали о себе знать.

— Убит, — ответила я. — В бою с боевиком «Интегры».

— Он был отличным парнем, — кивнул Рамон. — Воином. А у воинов особые отношения со смертью. Надеюсь, ты свыклась с ещё одним напоминанием о том, что все рано или поздно уходят.

— Уходят, но не так. Он не заслужил быть забитым, словно… — Я осеклась – в голову упорно лезли жуткие ассоциации со скотобойней. Наконец, слова нашлись: — Словно какая-то боксёрская груша. Только из-за того, что мне не хватило ума отказаться от очередного контракта.